Страница 11 из 25
Цинизм здесь - это усилие освободиться от модернистских ценностей, овеществленных в социальных институтах, посредством модернистских же социальных технологий. Такого рода цинизм и демонстрируют постмодернистские практики с их ироничным эклектизмом. Эклектизм нарушает институционально устанавливаемые эстетические, этические, политические и иные иерархии и границы. Но постмодернисты не столько отрицают, сколько симулируют социальную активность в модернистском, нормативном ее толковании. Постмодернизм не вводит новые ценности и потому сводится к демонстрации нарочито "свободного" и "прогрессивного" отношения к ценностным приоритетам, иерархиям характерным для эпохи Модерн.
Постмодернизм и как теория, и как практика возможен потому, что Свобода и Прогресс перестают быть проблемой. Рационализация общества и эмансипация индивида все-таки состоялись, хотя результаты этих процессов неожиданны и болезненны для сознания, поглощенного модернистской идеологией: процесс реализации ценностей оказался процессом овеществления. В отрегулированном, автоматизированном обществе массового потребления и массовой демократии можно быть скептиком и нигилистом в отношении Свободы и Прогресса, нет нужды быть деятельным и целеустремленным, потому что из идеологии, ориентирующей мышление на осознанный выбор целей и способов действий. Свобода и Прогресс превратились в элементы коллективного бессознательного, в интеллектуальные привычки и поведенческие автоматизмы. Из сферы общественного устройства Свобода и Прогресс перекочевали в сферу повседневности, обустройства быта. Мотивы Свободы и Прогресса больше не определяют выбор политического и экономического курса, но зато, если
--------
(1) Lyotard J.-F. The Postmodern Condition.
[37]
судить по вездесущей рекламе, определяют выбор одежды, еды или косметики.
Постмодерн как культурно-историческая эпоха/ситуация (вторая половина XX-начало XXI в.) характеризуется реализованностью/ исчерпанностью ценностей Свободы и Прогресса и наличием системы социальных институтов, сложившихся в качестве форм реализации этих ценностей. Следствием неактуальности модернистских ценностей становится упадок мобилизующей и организующей силы общества как системы институтов. Симптомами упадка институтов можно считать снижение доверия к корпорациям и государству, снижение членства в партиях и профсоюзах, активизацию так называемых новых социальных движений на фоне инертности масс, и в целом - описанную выше фрагментацию социального порядка. Упадок институционального строя отрефлектирован в социологической теории конца XX в. Наиболее ярко эта рефлексия представлена в концепции Ж.-Ф. Лиотара, констатировавшего "атомизацию" социального в эпоху "расслабленности"(1), и в концепции Ж. Бодрийяра, провозгласившего "конец социального" в эпоху "инертности" и "меланхоличности"(2). По мысли Лиотара, при переходе от Модерна к Постмодерну происходит дезинтеграция социальных агрегатов, их распадение на массы индивидуальных "атомов". "Атомизация" социального - это образование множества "гибких сетей языковых игр". Согласно Бодрийяру, социальность, под которой он по всей видимости понимает интеграцию индивидов в общество посредством целесообразных взаимодействий, ориентированных на ценности, на исходе XX в. исчезает, поглощаемая "черными дырами" безразличных масс (потребителей, избирателей, телезрителей). Массы это экстатический конец социального. Лиотар и Бодрийяр - постмодернисты и их нарочито метафоричные концепции могут рассматриваться как своего рода идеология нового интеллектуального и эстетического течения. Однако и представитель вполне респектабельной социологии А. Турен фиксирует ту же тенденцию "исчезновения" социального, когда пишет, что общество ныне предстает не как "институционально регулируемое целое", а как "арена конфликтов из-за использования символических благ"(3).
Концепции Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, А. Турена весьма симптоматичны. Взятые вместе, они позволяют сделать вывод, что общество переопределяется. С переходом в новую эпоху, в которой ценности реализованы и потому не актуальны, то, что считается социальной структурой, социальной реальностью per se утрачивает устойчивость и определенность, и тогда социологи начинают говорить об эфемерности, нестабильности, неопределенности, парадоксальности,
(1) Lyotard J.-F. The Postmodern Condition.
(2) Baudrillard J. In the shadow of the silent majorities or The end of the social and other essays. New York: Seabury, 1983.
(3) Touraine A. The waning sociological image of social life // International journal of comparative sociology. 1984.N 1.
[38]
иррациональности или вовсе об исчезновении социального бытия в ситуации Постмодерна. Общество не исчезает, хотя перестает быть реальным. Поскольку существо современного общества (Modern society) в реализации ценностей как того, о чем, по выражению Хайдеггера, "во всем постоянно идет дело"(1), то образующие социальную реальность так называемые основные подсистемы "общества вообще" - политика, экономика, наука, культура - суть лишь ценностные ориентации эпохи Модерн. Структурная дифференциация общества обусловлена не детерминацией (К. Маркс), не функциональностью (Т. Парсонс) или аутопойесисом (Н. Луман), а простым подведением артефактов и социальных технологий под рубрики располагания сущим. Ведь отнесение к экономике, к политике или искусству определяется вовсе не свойствами вещей, слов или поступков, а отношением к ним как жизненно важным или несущественным. Концепции иерархии, равноправности и, наконец, самодостаточности "подсистем" общества (экономики, политики, науки и т.п.) артикулируют формы такого отношения, формы ценностной рубрикации.
В силу того, что структура общества есть лишь ценностная рубрикация, с деактуализацией ценностей общество развеществляется: оно становится эфемерным, абсурдным, ирреальным, но продолжает существовать. Институциональная структура перестает быть собственно социальной структурой, но она отнюдь не исчезает. Этот парадокс объясняется с помощью понятия симуляции, введенного в 1970-х гг. Ж. Бодрийяром.
Написав об "утрате" реальности в эпоху Постмодерн, Бодрийяр на свой манер констатировал ситуацию завершения процесса овеществления общества(2). Дефицит реальности у Бодрийяра - это вовсе не дефицит вещей и поступков. Напротив, он пишет о нарастающем "перепроизводстве" их в качестве знаков реального. Стало быть, под реальностью понимается некое "реальное" содержание, то есть ценностное наполнение вещей и поступков. Утрата реальности в концепции Бодрийяра - это утрата различения знака-образа и референта-реальности. Бодрийяр различает четыре последовательные фазы отношения между знаками и реальностью: образ является отражением подлинной реальности; он маскирует и извращает подлинную реальность; он маскирует отсутствие подлинной реальности; он не имеет никакой связи с какой бы то ни было реальностью. Постмодерн - время перехода к отношению третьего и четвертого порядков. "Знаки" не обмениваются больше на "означаемое", они замкнуты сами на себя. Они симулируют наличие связи "знак-референт", и эти симулякры(3) функционируют как самореферентные знаки.
---------------
(1) "Если ценность есть то, о чем во всем постоянно идет дело, то одновременно она оказывается тем, в чем имеет свое основание всякое "дело", в нем пребывая и из него черпая свою устойчивость" (Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 71).
(2) Baudrillard J. Simulacres et simulation. Paris, 1981
(3) Введенный Бодрийяром термин "симулякр" обозначает продукт/продукты процесса симуляции.
[39]
В свете концепции кардинального изменения в "способе означивания" самоподдержание социальной системы предстает как симуляция, скрывающая отсутствие "подлинной реальности", под которой Бодрийяр явно подразумевает реальность, задаваемую проблемной картиной мира Модерна. Когда процесс овеществления приходит к своему логическому завершению, Свобода и Прогресс перестают быть аутентичной реальностью, тем "референтом", по отношению к которому артефакты и социальные технологии суть "знаки". Однако Бодрийяр упустил из виду, что сами "знаки" - артефакты и социальные технологии - в процессе овеществления становятся "новой реальностью". Теперь знаки реального более действенны, чем сама реальность. Ценности в роли "референта" необходимы лишь как алиби существующего порядка вещей. Дефицит действительной референции вещей и поступков к Свободе и Прогрессу компенсируется интенсивной знаковой манипуляцией. Отсюда "перепроизводство" символов Свободы и Прогресса в масс-медиа, в рекламе и на упаковке товаров и т.п. Налицо симуляция не реальности вообще (знать бы еще, что это такое), а реальности социальных институтов Модерна, и эта симуляция - симптом и фактор развеществления общества.