Страница 45 из 50
Но тут меня атакует Йео.
Какого хрена он пытается помешать мне убить Нормана? И это после всех наших разговоров, что пора кончать с этим ублюдком?! Почему он теперь останавливает меня?
— Не мешай! — рычу я.
Мы с Норманом снова погружаемся в темноту. И я с легкостью расправляюсь с ним. Снова и снова вонзаю острое лезвие в этого мерзкого ублюдка. Кровь забрызгивает черноту, окрашивая ее в ярко-красный цвет. Прям как в тот раз в школе, когда я окунал кисточку Кейди в красную краску и брызгал ею в других детей. Краска яркими каплями разлетелась повсюду, создавая… такой великолепный беспорядок…
— Ох, Боунз, — упрекает меня Агата. — Что же ты наделал?
И это напоминает мне, как Рут отшлепала меня, когда получила записку от учителя. Я там устроил такой беспорядок... Ну, прям как сейчас.
Я до сих пор очень скучаю по Рут. К счастью, сейчас у нас есть Агата.
— Боунз! — рыдания Пресли в темноте сбивают меня с толку.
Обычно она никогда не плачет. Малышка, как правило, всегда такая счастливая.
— Почему ты плачешь? — спрашиваю я.
Внезапно музыка смолкает, и воцаряется оглушительная тишина. На меня смотрят пять равнозначных мне альтеров. Как, черт возьми, я оказался рядом с ними?
Они все плачут.
Офицер Джо. Тетя Сьюзи. Агата. Пресли. И даже Уискерс.
— А где Норман?
Мой голос — это шепот.
Кейди любит шепот.
— Парень, ты сделал это, — наконец говорит офицер Джо охрипшим от волнения голосом. — Ты все же от него избавился.
А потом они обнимают меня, и чернота начинает отступать.
Сначала это темно-серый.
Затем приглушенно-серый.
Бледно-серый.
Грязно-белый.
И, наконец, — ослепительно-белый.
— Боунз, — выдыхает Йео. — Что ты наделал?
Он прижимает меня к себе. Не стесняясь ни дока Ботана, ни своих родителей. Я слышу их отчаянные крики, но мое внимание полностью сосредоточено на нем.
— Ты такой чертовски сексуальный, Пожиратель котят, — шепчу я.
Слезы?! Но Йео никогда не плачет...
И все же по его красивому лицу одна за другой катятся слезинки.
Я поднимаю свою дрожащую руку в попытке смахнуть их, но вижу, что мои пальцы пропитаны кровью. Я в смятении. Боюсь, что если спрячусь сейчас от происходящего, то потеряю его. Поэтому изо всех сил стараюсь сохранить ясность сознания.
— Йео, что произошло?
Он с силой сжимает челюсти и в ответ лишь качает головой. Затем громко всхлипывает, когда притягивает меня к себе. Он осыпает поцелуями мое лицо, а я ощущаю смутную боль в груди. У меня такое чувство, словно кто-то пытается вырезать мое сердце.
— Йео…
Он ничего не отвечает и лишь еще сильнее плачет. Прижимается своей щекой к моей, а его губы шепчут тысячу и одно прекрасное слово.
Мне нравится его шепот:
— Боунз, я люблю тебя! — а потом он так громко кричит, что мне кажется, будто от его крика все окна разлетятся вдребезги. — ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?!
Мне нравится крик Йео.
Мои глаза закрываются, и мне наконец удается сложить все пазлы моих действий в общую картину.
Я ударил ножом Нормана.
Но еще я нанес им ранение себе.
А это значит, что я ударил им и Кейди.
«Е*ать!»
Когда я вновь открываю глаза, склонившийся надо мной Йео не отрывает от меня хмурого взгляда. Его черные брови сошлись на переносице. Миндалевидные глаза покраснели от слез. Жесткие и прямые, испачканные в крови волосы торчат в разные стороны. А полные губы приоткрыты.
Я зачарованно смотрю, как стекающие по его лицу слезинки скатываются по щекам и попадают прямиком в рот. Могу поспорить, они соленые на вкус.
— Зачем? — всхлипывает он.
Его темно-карие глаза в поиске ответа требовательно всматриваются в мои.
Мне уже больно дышать, но я — хоть и через силу — все же шепчу ему:
— Кто-то должен был это сделать, Пожиратель котят.
Глава 25
Йео
Я массирую защемление шейного нерва возле плеча. Мануальный терапевт (прим. специалист по патологиям костно-мышечной системы, восстанавливающий ее структурный баланс при помощи мануальных техник, производимых руками), которого я посетил на прошлой неделе, сказал, что это последствия стресса. Просто нужно немного расслабиться.
С Кейди невозможно расслабиться.
С Кейди моя жизнь — непрекращающийся крик.
С Кейди — все не так-то просто.
Мой взгляд останавливается на засохшей под ногтями крови. Я только что по настоянию матери кое-как отмыл руки. А теперь жалею, что не смыл с себя всю ее кровь.
Господи, о чем только думал Боунз?
Я понял, что что-то не так, лишь когда Кейди резко вскочила из-за обеденного стола. Все произошло так быстро. Панический страх в ее глазах. Дрожь по всему телу. Ручейком катившиеся по щекам слезы... А потом, как обычно, Боунз, не раздумывая, бросился спасать ее. Его решимость была отчаянной и непоколебимой. Это было как серия вспышек яркого света в дремучем лесу. Он то озарял все вокруг, то неожиданно гаснул. А затем внезапно опять загорался. Но перед этим Норман успевал выкрикивать такие отвратительные вещи о своей дочери, что моя мать начала задыхаться. Я знал, что в этот момент идет непримиримая борьба за власть.
Но вот Боунз растерялся.
Границы реальности стали размытыми.
А нож, который Кейди держала в руке, превратился в орудие разрушения. В своем стремлении уничтожить Нормана… он навредил самому себе.
Он ударил ножом мою Кейди.
— По-прежнему ничего не ясно? — взволнованно спрашивает Эвелин у моей мамы.
Они все здесь. Вся моя семья и Куш. У всех одинаково мрачные лица. Они здесь потому, что им не безразлично.
— Пока ничего, — тихо отвечает ей мама, — Кейденс все еще в операционной.
Ранее папа пытался уверить меня, что отсутствие новостей — уже хорошая новость. Раз врачи до сих пор пытаются спасти ее, значит, у Кейди есть шанс. Мое сердце держится из последних сил. Все это время оно словно висит на тонюсеньком волоске. Кажется, еще чуть-чуть и оно, рухнув на пол, разлетится на миллион мельчайших осколков. Мое будущее зависит всего лишь от пары слов, которые определят: останется Кейди в моей жизни, или же «нас» не станет уже сейчас.
— Я никогда не видел ничего подобного, — шепчет Куш моему отцу. — Наблюдать борьбу между двумя альтерами — это что-то сверхъестественное.
А я сейчас ненавижу шепот.
— Куш, — ворчу я. — Чувак, я люблю тебя, но сейчас не время анализировать это дерьмо. Пожалуйста.
Наши глаза встречаются, и он коротко кивает мне. А я от бессилия зарываюсь лицом в ладони. И, отдавшись на волю судьбы, мысленно возвращаюсь в прошлое.
— Все очень плохо, — сообщает мне по телефону Боунз. — Пожиратель котят, говорю тебе, Кейди до сих пор не может прийти в себя.
С тех пор как я узнал, что Рут умерла, я делал все возможное, чтобы вернуться в Моргантаун. Похороны уже завтра, но я смогу приехать в город только поздно вечером. Я надеялся провести время с Кейди, но, судя по рассказам Боунза, у меня ничего не получится.
— Что там у вас происходит? — спрашиваю я. — Скажи честно.
Он удрученно вздыхает. Судя по звукам, он очень устал. Меня захлестывает чувство вины. Я ушел, потому что Кейди заставила меня сделать это. Но уйдя от нее, я оставил и его тоже.
— У нас тут объявился новый жилец…
От этих слов я замираю.
— Кто?
— Увидишь.
— Кейди? — кричу я, едва ступив на порог ее дома. Мне достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять: Рут больше нет, а Боунз устроил гребаный беспорядок. — Боунз?
Перешагивая через разбросанные по полу гостиной пакетики «Читоса», я направляюсь к лестнице. Наверху явно слышен скрип шагов, и я, перепрыгивая через две ступеньки, мчусь на этот звук. Но ни в комнате Кейди, ни в комнате Боунза никого нет. Зато я слышу какой-то гул в комнате Рут, и мое сердце начинает биться чаще. Я не видел Кейди уже целый год. Был в колледже, довольно далеко отсюда. Она отказывалась разговаривать со мной. И мне пришлось говорить о ней с Боунзом. Это все, что я мог тогда получить. Единственным утешением было то, что их голоса звучат одинаково. И если посильнее притвориться, то казалось, что я на самом деле разговариваю с Кейди.