Страница 22 из 50
— Разведи ноги в стороны и дай мне на тебя посмотреть, — приказываю я, когда подхожу к ней и встаю вплотную.
Прелестный алый румянец вмиг покрывает ее кремовую кожу. И мне хочется говорить самые непристойные вещи — которые могу придумать — чтобы он не сходил с ее кожи ни на мгновение.
— Йео, — хнычет Кейди, пальцами пощипывая соски, затвердевшие от ее прикосновений. — Не заставляй меня ждать, ненормальный.
Я поднимаю бровь и улыбаюсь ей.
— Чего ты хочешь, моя ненасытная девочка?
— Тебя. Внутри меня. Сейчас, — ее голос хриплый и немного напоминает легкое рычание.
Упав на колени, я хватаю ее за бедра и открываю себе доступ к ней. Ее киска манит меня, как и всегда. Капли воды, танцуя, стекают вниз мимо маленьких полосок темных волос и распухших губ. Кстати о губах. Я облизываю свои и посылаю Кейди голодный взгляд.
— Нет... — стонет она. — Не так. Не сейчас. Ты нужен мне.
Отказавшись от затеи заняться с ней оральным сексом, пока Кейди не начнет кричать и сообщать всем в пределах слышимости о наших непристойных действиях, я взбираюсь на нее сверху. Она издает судорожный вздох, когда наши тела соприкасаются. Я хватаю свой пульсирующий член и дразню набухшей головкой ее промежность.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Кузнечик?
Ее губы изгибаются в изумлении.
— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.
Я никогда не мог отказать ей ни в чем. Чего бы она ни попросила. Особенно в этом. Я упираюсь ладонью в траву возле ее лица и вхожу в нее. Кейди хватает меня за плечи и ногтями практически впивается мне в кожу. Она прижимает свои пятки к моей заднице и пытается заставить меня войти глубже. Но мне нравится дразнить ее. Я не намерен до конца входить, как она того хочет. Когда же она дует губы, то мой член становиться невероятно твердым. И я даю этой красивой женщине то, что она так жаждет.
— АААААХ! — стонет Кейди, когда я резко вхожу в нее. Шлепающий звук от соприкосновения нашей скользкой кожи создает свою собственную песню на берегу реки.
Я впиваюсь в ее рот так, что наши зубы ударяются друг о друга. И я сжимаю ее. Снова и снова. Сильнее и сильнее. Я целую ее настойчиво и нежно. Долго и сладко. Мне всегда мало Кейди. Я всегда хочу большего от нее. Я жажду каждую ее черточку. Каждый ее сломанный кусочек.
Я хочу их все вместе.
Собранные и запертые в моем сердце.
Где им и место.
Кейди стонет и вскрикивает, но не кончает. Я же в любую секунду достигну оргазма — сказываются годы, которые я прожил без нее. Понадобится время, чтобы это преодолеть. Незаметно просунув руку между нами, я массирую ее клитор. Так, как она это любит. Но при этом я не сбавляю темп своих движений.
— Кончи на меня, Кузнечик, — бормочу я, не отрываясь от ее губ. — Покажи мне, как хорошо ты чувствуешь себя от моих прикосновений.
Тихие всхлипы моей девочки переходят в прерывистые вздохи желания. И, наконец, она уступает своей плотской потребности достичь оргазма. Сквозь ее тело проходит судорога. Кейди выкрикивает мое имя и дрожит всем телом от удовольствия. Желание в блаженстве прикрыть глаза почти непреодолимо. Но желание видеть ее ярко-голубые глаза, которые блестят любовью ко мне и удовольствием от моей близости, побеждает. Хватит и того, что с ней я полностью теряю контроль.
— Даааа, — выдыхаю я у ее рта и извергаю свое семя в тонкую преграду, разделяющую нас. — Так идеально, — мой член постепенно перестает сильно пульсировать. Я опираюсь на локти и наслаждаюсь ее видом.
Рот Кейди приоткрыт. Ярко-розовые губы чуть припухшие.
— Жизнь с тобой гораздо легче, — бормочет она.
Ее глаза полны легкости и любви.
— Пора расслабиться, красавица. Позволь мне позаботиться о тебе. Ведь именно для этого я и был рожден. Давай, пойдем домой и примем душ. Я хочу пригласить тебя сегодня вечером на ужин. Только мы вдвоем.
Свет в ее ясных глазах меркнет. Она надувает губы.
— Что, если я испорчу ужин? Опять.
Я провожу большими пальцами по ее волосам у висков и слегка массирую их.
— Ты ничего не можешь испортить. Когда же ты поймешь, что мне на всех наплевать? Меня не волнует то, что они думают, что говорят. Все, что для меня значимо, — это лишь ты. Запомни это. И, черт возьми, никогда не забывай об этом, Кузнечик! — она приоткрывает рот, чтобы возразить, но я тут же прижимаюсь губами к ее губам и шепчу ей, почти не отрываясь: — Черт возьми, не забывай об этом.
— Мы идем к тебе домой на ужин? — спрашивает Кейди, когда я веду ее по улице к моему дому.
— Ага, — говорю я, сжимая ее руку. — Но не беспокойся. Мама с папой ушли, так что будем только мы. Не зацикливайся.
Она останавливается и недоверчиво качает головой.
— Ты собираешься готовить?
Я смеюсь и показываю на разносчика пиццы, ожидающего нас на въезде.
— Неа. Сегодня вечером готовит «Домино».
Кейди бежит к моему дому и безудержно смеется. Ее смех приятный и манящий. Летнее платье на ней довольно короткое. Оно приподнимается каждый раз, когда Кейди вскидывает ноги во время движения. Ее совсем не заботит то, что открывается моему взору — ее сексуальные розовые трусики. И это опять заводит меня. Хотя у нас уже был секс — после душа на ее кровати. Но я до смерти хочу снова оказаться внутри нее.
— Подожди, — кричу я и бросаюсь за ней, чтобы догнать. А догнав, обвиваю руками ее талию и притягиваю к себе.
Кейди кричит — громко, не заботясь о реакции соседей — пока я снова не ставлю ее на землю. Я отпускаю ее, и она решительно направляется в мой двор — прямиком к мамину розовому кусту у крыльца. Она наклоняется и снова показывает свои милые трусики. Мне. И гребаному доставщику пиццы.
— Сколько? — резко спрашиваю я.
Он вынужден оторвать взгляд от задницы моей девушки и посмотреть на меня.
— Ээ, тридцать семь пятьдесят три, — заикаясь, говорит он.
Я убежден, что его глаза хотят вернуться к ней. К ее милой попке. Но я уверенно перехватываю его взгляд. Когда я отдаю ему деньги и беру еду, то убеждаюсь, что весь обзор ему заблокирован. Даже когда он уходит.
Ее щеки порозовели, а ярко-голубые глаза сверкают от удовольствия. Это та самая Кейди, которую я так долго люблю. Кейди, которая пряталась от всех с тех пор, как я ушел. Я так по ней скучал.
— Чем ты собираешься меня кормить? — дразнится она.
Ее глаза темнеют от желания. Она тоже чертовски скучает по мне.
— Ну, — тяну я, когда мы взбираемся по лестнице и направляемся внутрь. — Я собираюсь накормить тебя настоящей едой, потому что ты слабеешь.
На это она лишь фыркает.
— Но потом... — я ставлю еду на стол и медленно поворачиваюсь к ней со злобной усмешкой. — Я накормлю тебя твоим любимым десертом. Каждым его толстым, длинным, вкусным дюймом.
Кейди чертовски мило хихикает и тыкает меня пальцем в живот.
— Десерт должен быть сладким, а не соленым.
— Я кореец. Мы не любим сладкие десерты, — тут же возражаю я. Хотя мой аргумент очень слабый. Если учитывать, что она знает меня с десяти лет. И еще она в курсе, что я сладкоежка. И этим очень ей подхожу.
— Я забыла... ты любишь рисовые лепешки, — говорит она и изображает, что уже давится ими.
— Я люблю тебя. Ты очень сладкая.
Кейди обвивает руками мою шею и нежно целует меня.
— Боунз с тобой не согласился бы.
Я запускаю руки под ее платье и скольжу ими вверх. Затем обхватываю ее задницу через трусики и прижимаю к своему паху.
— Боунза здесь нет, поэтому его довод несостоятельный.
— Это хорошо. Он бы съел всю нашу пиццу.
— Я не заказывал «Читос» со вкусом чего-то. Так что думаю, мы в безопасности.
Кейди отстраняется и улыбается. Затем поднимает крышку.
— Наше любимое, — восторженно шепчет она.
Я достаю пару тарелок из шкафа и позволяю ей подать нашу пиццу с пеперони и грибами.
— Что будем пить? — я неторопливо подхожу к холодильнику.