Страница 188 из 204
— А если он вас убьёт?..
— Значит, ты больше никогда никому не подчинишься, — улыбнулся Грейвз. — Моя смерть не отменит Обет.
Криденс молчал, глядя ему в глаза. Персиваль совсем недавно тоже принёс Обет — защищать Криденса. Криденс от всего сердца хотел ответить ему тем же.
— Мы ведь не дадим ему победить, да, мой мальчик?.. — Грейвз заглянул ему в глаза, чуть склонив голову набок.
— Нет, — тихо сказал Криденс. — Мы не дадим.
— Дай мне руку, — Грейвз отступил на шаг, протянул ладонь. — Для Обета нужен свидетель. Сейчас за тобой вернутся, и ты поклянёшься повиноваться мне. И тогда любые чужие приказы будут для тебя пустым звуком, — он улыбнулся.
Протянув обе руки вперёд, Криденс скользнул ладонями по его груди, болезненно закусив губу, испытующе глянул в глаза — и вдруг одним быстрым, сильным порывом схватил мужчину за горло и шваркнул спиной в стену.
— Где мистер Грейвз? — яростно прошипел он.
Криденс хорошо помнил этот холодный пронизывающий взгляд, но ещё лучше он помнил эту улыбку. В Нью-Йорке он редко смотрел Персивалю в глаза, но часто заглядывался на губы, и он помнил, как однажды улыбка стала другой. Настоящая была ласковой, изгибалась лёгкой волной: сначала приподнимались краешки рта, а потом Персиваль чуть-чуть сжимал губы, и они как будто дрожали, будто улыбка была бабочкой, и он держал её, чтобы не упорхнула. Другая улыбка, фальшивая, была ровной и гладкой, как лужица масла. Разница между ними была настолько огромной, что Криденс не понимал, как он раньше мог этого не замечать.
Ярость поднялась в нём душной волной. Гриндевальд опять хотел обмануть его. Гриндевальд думал, что он настолько глуп, что не заметит подмены. Принесёт клятву верности — и навсегда будет к нему привязан! Криденс никогда в жизни не чувствовал себя таким злым. Даже ненависть к Мэри Лу, даже ненависть к Эйвери не были такими огромными. У него сжалось горло, в груди будто что-то порвалось, с треском, как бумажный пакет, и гнев хлынул наружу языками чёрного дыма, закрутился песчаными струйками.
Гриндевальд замешкался лишь на секунду, а потом засмеялся — хрипло, презрительно, глядя прямо в глаза. Тонкие нити обскура потянулись к нему, как чудовищная медуза. Криденс хотел сорвать с него это лицо с кожей, как маску, обнажить мясо и кости, кровавый провал носа, глазницы. Изуродовать навсегда, превратить в один сплошной шрам. Дым колыхался, ожидая приказа, гладил лицо, подбирался к ноздрям, ушам, рту. Он мог бы проникнуть в него и разорвать изнутри. Превратить Гриндевальда в один всплеск кровавых ошмётков. Всего одно мгновение — и Криденс убил бы чудовище. Если бы не один вопрос, оставшийся без ответа.
— Где мой мистер Грейвз? — отчётливо, по словам повторил Криденс и сжал Гриндевальда за шею.
— Если убьёшь меня — никогда его не найдёшь, — не скрываясь, сказал Гриндевальд. — Он там, куда тебе не добраться.
Сквозь облик Персиваля сейчас ясно проступало его истинное лицо, и Криденс ударил, как плетью, рассекая иллюзию. Она лопнула, распалась на части. Вспыхнула бледными искрами и угасла.
— Я могу сделать с вами такое, что никто никогда не делал, — тихо сказал Криденс. Он даже не угрожал. Он знал, что он может. И хочет. — Я могу убить вас самым медленным, самым мучительным способом.
— Только я знаю, где он, — Гриндевальд усмехнулся.
— Где? — потребовал Криденс.
— Убери руки — и я скажу.
— Я вам больше не верю.
— Тогда ищи сам!
На мгновение Криденс задумался, и этого мгновения Гриндевальду хватило, чтобы выдернуть палочку и отбросить его от себя. Криденс рванулся назад, но тот уже закрылся щитом — тем самым, который Криденс не смог сломать. И сейчас не сможет: Гриндевальд владел самой могущественной палочкой в мире.
Тот выпрямился, посмотрел на него с насмешкой, и вдруг фыркнул, будто ему в голову пришла новая мысль:
— Хорошо! Я скажу тебе, где он, раз ты так ему предан.
Криденс подступил вплотную к границе щита. Он мог бы обнять его обскуром, как шарик, поднять в воздух, унести в небо, под облака, и сбросить оттуда. Интересно, Гриндевальд сумеет пережить такое падение?.. А если унести его в море, на океанское дно — выберется?..
— Он в Брюсселе, — сказал Гриндевальд. — Ты сказал, ты знаешь про конференцию магглов?.. Так вот, это правда. Я спрятал его именно там. Отправляйся туда, во Дворец Академий, и забирай своего мистера Грейвза.
Неприятная радостная ухмылка разъехалась по его лицу, обнажив зубы. Он смерил Криденса взглядом и добавил:
— Только вот не припомню, где я его оставил, так что придётся обыскать каждый этаж. И у меня есть одно условие. Убей там всех.
— Я могу отправиться туда и забрать его, никого не тронув.
— Не можешь, — Гриндевальд продолжал улыбаться. — Он заколдован. Я спрятал его в волшебное зеркало, ты его не достанешь. Только я знаю способ. Сделай, что я прошу, потом позови меня — и я тут же верну тебе мистера Грейвза.
Вдруг стало холодно. Так холодно, будто Криденс опять стоял на морозе в одном пиджачке, и заледеневшими руками держал листовки. Персиваль в зеркале. Эта мысль была жгучей, как снежный шторм. Она ударила в лицо и в глаза, выжимая невольные слёзы. Она была такой огромной, что не поместилась сходу ни в голове, ни в сердце, только ноги отнялись и стали тяжёлыми, как колонны.
— Вы врёте, — прошептал Криденс. — Вы врёте, вы не сможете его расколдовать. Даже та колдунья не знала, как это сделать.
— Начитанный юноша, — едко усмехнулся Гриндевальд. — А может, я знаю? Может, я оказался умнее колдуньи, сделавшей зеркало? Магия не стоит на месте, мой милый мальчик.
— Докажите, что знаете, — прошептал Криденс. Он смотрел, не мигая, будто у него замёрзли глаза, будто он превратился в статую. Обскур бессильно стелился по полу, тыкался по углам, как пыль, прибитая ветром.
— Мальчик, не ты здесь ставишь условия, — резко ответил Гриндевальд, перестав улыбаться. — Хочешь рискнуть жизнью Грейвза? Тогда тебе стоит знать, что когда все магглы соберутся в одном зале, кое-кто откроет на их глазах чемодан Скамандера. Помнишь, что произошло в прошлый раз, когда он приоткрылся?.. Если какая-нибудь скамандеровская тварь разобьёт зеркало, даже я не смогу вынуть оттуда Грейвза. Разве что… по частям, — он зло ухмыльнулся. — Тебя это устроит?.. Оставишь себе на память сувенир — ухо, палец… Или тебе хватит и пряди волос?
Он врёт. Конечно, он врёт, это же Гриндевальд. Он не знает, как спасти Персиваля. Он с самого начала не хотел оставлять его в живых… Персиваль ошибся. Они оба так страшно ошиблись!..
А может, он знал?.. Персиваль знал, что не вернётся. Он знал, какой будет цена, но всё равно решился, потому что поимка Гриндевальда была для него важнее жизни. Он ведь аврор!.. Авроры редко доживают до старости… Он просто не хотел, чтобы Криденс жил в страхе, и поэтому ничего не сказал. Не хотел отбирать у него короткие дни счастья.
О чём он говорил с Ньютом тогда, в зверинце?.. Почему был потом таким грустным?.. Зачем он задержался у гоблина после того, как дал обет?.. Что он задумал?.. К чему он готовился?..
Лицо Гриндевальда расплылось перед глазами Криденса. Воздух вдруг стал густым, как холодный кисель, его никак не получалось вдохнуть. Он ведь знал. Он сам знал, что один из них не вернётся. Он всё время готовился это услышать, и вот — услышал. Он знал, что ему не выпадет долгое счастье. Счастье с самого начала было с привкусом горечи — он знал, он всегда знал, что однажды всё оборвётся. Он знал, что Грейвз оставит его. Просто не думал… не верил, что Грейвз умрёт.
Какой-то тоненький голосок внутри Криденса кричал от ужаса, кричал, что готов убить сколько угодно людей, лишь бы Персиваль вернулся к нему. Его ещё можно спасти!.. А если Гриндевальд прав?.. Если он знает секрет? Персиваль ещё жив!.. Надо рискнуть!.. И если это опять обман, всё равно нужно лететь туда, защитить зеркало, и забрать… забрать с собой!.. Пусть будет в зеркале, пусть будет отражением, но это лучше, чем ничего, это лучше, чем могильный камень с выбитым именем «Персиваль Грейвз» и двумя датами… Первую из которых Криденс даже не знал!..