Как приручить Обскура

Когда они поссорились с мистером Грейвзом. Криденсу никогда не хотелось умереть так сильно, как тогда. Сейчас-то он знал, что это была просто ошибка, недоразумение, потому что он, дурачок, не нашёл в себе достаточно смелости сказать Персивалю, что ужасно скучает по нему. Какой он был глупый тогда, не понимал, что счастье оборвётся так скоро, что наступит день, когда мистера Грейвза не будет рядом… И ещё один день, и ещё один день. Тогда — они всё-таки были вместе. Они молчали, не глядя друг на друга, но можно было сидеть рядом, прислонившись к колену, можно было украдкой следить глазами, можно было подойти, до крови закусывая губы, чтобы не плакать — и Персиваль обнимал, ласково и сильно.

Если бы можно было написать письмо в прошлое, он написал бы себе — Криденс! Не будь таким трусом!

Нет, он бы дал себе пощёчину, хлёсткую, чтобы в голове зазвенело, чтобы она мотнулась на шее в сторону, и половина лица вспыхнула, как ожог. Ты был таким дураком, Криденс, ты не ценил то время, пока Персиваль был рядом. Даже не думал, что однажды вас разлучат.

Если бы Криденс тогда был смелее, если бы сказал Ньюту, что не о чем беспокоиться… Если бы он защитил мистера Грейвза, не позволил бы Ньюту плохо думать о нём… Они не поссорились бы с Персивалем, Персиваль не выбрал бы мистера Эйвери, чтобы отвлечься, тот сейчас не сидел бы рядом, с беспокойством заглядывая в глаза…

Парадоксально, но сейчас Криденсу больше всего хотелось уткнуться в светлый пиджак мистера Эйвери и прореветься от страха и одиночества. И обиды на самого себя. Если бы тогда он защитил мистера Грейвза — всё пошло бы иначе. Гриндевальд бы про них не узнал. Не пришлось бы так рисковать. Сейчас Криденс ждал бы Персиваля из Министерства, поглядывая в окно, читал бы про магию, а из кухни доносилась бы песенка Финли…

— Криденс? — позвал Талиесин. — О чём ты задумался?..

Криденс вздрогнул, сморгнул подступившие слёзы.

— Зеркало, — хрипло сказал он, шмыгнув носом. — В ресторане было зеркало. В туалетной комнате…

— Не волшебное же, — Талиесин улыбнулся. Тесей, не выдержав непрерывного поглаживания в две руки, взвизгнул и перевернулся, подставив живот, упёрся длинными лапами в колени Талиесину.

— Нет, — твёрдо сказал Криденс. — Волшебное. Я сейчас вспомнил. На нём был знак, на стекле. Вот такой, — он начертил пальцем в воздухе заковыристый символ.

Талиесин перестал улыбаться.

— Повтори… нет, нет… нарисуй. Можешь нарисовать этот знак?

Он нашарил в пиджаке блокнот и карандаш, протянул Криденсу. Тот немного неуклюже, но точно изобразил на чистой странице с десяток линий, из которых складывались перечёркнутые треугольники и зигзаги. Талиесин повернул блокнот к себе, приоткрыв рот, изучил его.

— Я уже видел что-то похожее… Сейчас…

Он перелистал несколько страниц, остановился на рисунке четырёх зеркал:

— Смотри! Вот здесь, на рамах. Похожие символы. Этот твой как будто составлен из них.

— Вы знаете, что это такое?

Тесей сунул нос в блокнот, обнюхал рисунки и недовольно заворчал.

— Похоже на руны… Но я не специалист, — признался Талиесин и потёр лоб ладонью. — Зеркала и руны… Зеркала… Зеркала!.. — воскликнул он. — Ну, конечно!.. В Шармбатоне есть волшебное зеркало, бабушка мне рассказывала! Через него можно поговорить с любым человеком, где бы он ни был. А если оно не одно такое?..

— А если через зеркало можно уйти?.. — подхватил Криденс.

— Нам бы в хогвартскую библиотеку, там отличные справочники древних рун, — Талиесин в волнении сунул в рот ноготь. Тесей вдруг оглушительно гавкнул на него, и он вздрогнул: — Что?.. Что такое?..

Тесей покрутился вокруг себя, поскрёб лапой пол, коротко взлаял.

— Не понимаю! Что? Что ты хочешь сказать?.. Выражайся яснее, мой дорогой, ты не мастер пантомимы.

Тесей плюхнулся на задницу, поставил уши и как можно выше поднял брови, нетерпеливо выпучив глаза на Талиесина.

— Финли?.. — наугад предположил Криденс.

Тесей радостно гавкнул, спохватился и яростно закивал.

— Мы же договаривались, «гав» — это нет, — напомнил Талиесин и ахнул: — Финли!.. Мерлин, он же эльф! Он-то нам и поможет!

— Как?..

— Он отправится в Хогвартс, к Дамблдору. Эльфы могут аппарировать куда угодно, даже через защитные чары. Пусть профессор пороется в библиотеке и найдёт всё, что может, про эти руны и волшебные зеркала. Не знаю, как они тут замешаны, но без старой магии не обошлось.

Когда Криденс щёлкнул пальцами, Финли возник рядом, навострив уши и распахнув глаза. Пока Криденс объяснял, что ему следует сделать, Талиесин набросал в блокноте записку, аккуратно вырвал пару страниц с рисунками, свернул в трубочку и протянул Финли:

— И передай профессору, что это очень срочно. Пусть ответит как можно быстрее!

— Подгоню пинками, если потребуется, — бодро ответил эльф и исчез.

Они ждали новостей молча. Тесей дремал, лёжа на полу. Талиесин, пристроив голову на его тёплый бок, держал огромный том с таблицами на животе и рассеянно листал его. Криденс позаимствовал с полки какой-то древний «Ежегодник Британского Антропомагического Общества» и сидел рядом. Шелест страниц был удивительно спокойным. Будто они втроём собрались в гостиной и ждали, когда подадут обед.

Талиесин глубоко вздохнул, уронил тяжёлую книгу на грудь. Вынул из пиджака портсигар из слоновой кости в золотых узорах и изящную карманную пепельницу из перламутра. Его легкомысленная беззаботность немного сникла, он выглядел уставшим и встревоженным.

— Можно?.. — тихо спросил Криденс. Талиесин молча протянул ему портсигар, потом похлопал себя по карманам, видимо, в поисках зажигалки. Не найдя, просто щёлкнул пальцами и зажёг в них пламя.

— Вы вернётесь в Америку? — спросил Талиесин, прикурив, и выпустил дым в потолок длинной струйкой. Он не смотрел на Криденса — казалось, дым, поднимающийся к потолку, интересовал его куда больше. — Когда всё кончится, вы уедете?

— Да, — негромко сказал Криденс. — Мистер Грейвз хочет вернуться.

— А ты?

Криденс пожал плечами. Он не понял вопроса.

— Ты хочешь вернуться?

Пока Криденс раздумывал, хочет ли он, Талиесин добавил:

— Меня угнетает сидеть в этой тишине. Как в гробу, честное слово. Так что давай поболтаем. У тебя там кто-то остался?..

Криденс почувствовал себя оскорблённым до глубины души, у него даже стало кисло во рту. Только через мгновение он сообразил, что Эйвери спрашивал не про сердечное увлечение. Ему стало неловко, он машинально пригладил ладонью волосы.

— У меня там сестра, — скупо сказал он.

— Сколько ей лет? — спросил Эйвери, будто ему это было по-настоящему интересно.

— Восемь. Но уже почти девять.

— Большая, — сказал Талиесин с той особенной взрослой интонацией, которая была снисходительной, но не обидной. — Выходит, ты тоже занудный старший брат?..

Криденс опять улыбнулся. Да что ж такое, это наверняка какая-то магия, которая проникает в самую душу и щекочет там, отвлекая от любых тревог.

— Выходит… — согласился он.

— С кем она живёт? — опять спросил Талиесин.

— Её усыновил один человек.

— Удочерил.

Криденс вспыхнул от своей оговорки. И всё вдруг навалилось… И тревога, и страх, и чувство вины, и стыд за себя… Он был такой неуклюжий рядом с Эйвери. Такой неловкий. Ему мучительно захотелось что-то немедленно сделать, чтобы подтянуться, но он только скрючился и ещё ниже опустил голову, поддаваясь старой привычке. Да, пусть он нравится Персивалю такой, какой есть — но он хотел бы быть лучше! Умнее, образованнее, красивее, наконец, чтобы быть достойным Персиваля, чтобы тот никогда, ни одного дня, ни одной минуты не стыдился его.

— Без вас тут станет куда тише, — небрежно сказал Талиесин. — Буду по вам скучать.

Криденс ошеломлённо поднял голову, забыв про свою сигарету. Без «вас»?.. Он наверняка имел в виду — «без Персиваля», но из вежливости упомянул обоих. Криденс не знал, что сказать в ответ. Он-то не собирался скучать по Талиесину — он собирался свободно вздохнуть, когда они окажутся от него подальше.