Страница 4 из 12
Но провидение снова послало нам помощь в виде вас. Вы, со скоростью белки, вскарабкались на стеньги27*, и несколькими взмахами мачете28*, освободили запутавшиеся снасти, таким образом, второй раз за такой короткий промежуток времени, спасая команду от верной гибели.
К сожалению, в пылу битвы, никто и не заметил, что наш славный Атч, таки успел сделать выстрел.
Ядро из его пушки в щепки разбило мачтовый эзельгофт29* и фор-стеньга30*, со всеми снастями выше неё держалась исключительно на запутавшихся снастях флейта. Освободив снасти тонущего судна, вы тем самым освободили и фор-стеньгу, которая падая, марса-реем31* долбанула вас по макушке и сбросила на палубу. Мы перенесли вас в капитанскую каюту и, собравшись на совет, порешили, что если бог даст, и вы выживете, то мы будем просить вас сэр оказать нам честь и стать нашим капитаном. Ну а меня ребята выбрали боцманом. Вот собственно и всё».
Бородач поднёс к глазам бутылку, вздохнул и опустил её на стол.
– С вашего позволения, сэр? – он посмотрел на меня.
– Давай! – понял я его взгляд. Глоток крепкого вина мне бы точно не помешал.
Глава 4
Бородач вернулся через пару минут, в одной руке он держал деревянную кружку, как родная сестра похожую на ту, которая стояла на столе. В другой, зажатые между пальцев, покоились две пузатые бутылки из чёрного стекла. Следом за ним в каюту вошёл ещё один человек. Чёрные, длинные волосы на его голове были перевязаны красной банданой. Такое же сильно загорелое, как и у моего рассказчика лицо, на шее, повязанный как пионерский галстук, со съехавшим набекрень узлом болтался чёрный платок. Толстое пузо пряталось в порванной в нескольких местах просторной рубахе с закатанными по локоть рукавами. Поверх рубахи был надет жилет из коричневой кожи, застёгнутый на единственную имевшуюся пуговицу на уровне пупка. Далее шли широкие кожаные штаны, спереди закрытые засаленным фартуком неопределённого цвета, на ногах вполне приличные сапоги. В руках вошедший держал поднос, на котором громоздилась куча фруктов: ананас, бананы, финики, краснобокие груши и яблоки, и прочее, и прочее. И среди фруктового разнообразия возвышалась какая- то дичь, явно зажаренная, размерами походившая, как минимум на хорошего гуся или индейку. Жюль поставил поднос на стол, пробурчал, что то похожее, на «приятного аппетита» и, пятясь задом, удалился. Я посмотрел на новоиспечённого боцмана:
– Э…, извини, уважаемый, я забыл твоё имя.
– Да вы его и не знали, сэр – улыбнулся боцман,
– В прошедшие сутки произошло столько событий, что как то не досуг было познакомиться.
– Зато теперь самое время, – я подошёл к столу и протянул руку моряку:
– Иван Котов, – назвал я своё имя.
– Фрэнсис, – бородач крепко пожал протянутую руку.
– Странное у вас имя, капитан, я раньше и не встречал похожие имена, – боцман, уже который раз за вечер, внимательно, изучающее, посмотрел мне в глаза.
– У меня есть предложение, – продолжил он, -
– извините, если мой совет придётся вам не по вкусу, но я посоветовал бы вам принять имя более подходящее к местным обычаям, например Ван Кот, а ещё лучше использовать приставку «де», для солидности, на моей родине приставка «де» означает дворянский титул, мистер Ван де Кот. – Френсис откупорил бутылку, и налил в кружки.
– Ван де Кот, Ван де Кот, – я как бы покатал непривычное имя на языке,
– А мне нравится! – я улыбнулся и поднял кружку:
– Ну, за знакомство, что ли?
– Да, капитан! – боцман отсалютовал мне кружкой и одним глотком осушил её.
– Так, ты француз? – закусив, спросил я.
– У нас нет национальностей, сэр. Конечно, у каждого есть родина, где он родился и откуда прибыл сюда, но здесь, на корабле, каждый становится членом экипажа , а на суше членом «Свободного братства», – ответил Френсис, с хрустом отламывая ногу у гуся.
– А, как же вы общаетесь? Ну, я допускаю, что вы устранили национальную принадлежность, а язык? Язык то у всех разный и, кстати, почему я вас понимаю, а вы меня? Никогда не был полиглотом,– задал я следующий, волновавший, меня вопрос.
– Не знаю, сэр, – Френсис пожал плечами, – в нашем языке, ну в смысле, на котором говорим все мы, намешано столько разных слов, и французских, и английских, и азиатских, и даже африканских, что языковые границы стёрлись начисто, и любой человек сразу, почти без проблем, начинает общаться с остальными, а через пару дней говорит так, как- будто родился с этим языком.
– Допустим…, протянул я, – ну, а религия, ведь религию не перемешаешь, как язык? «Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса32*», – процитировал я слова известной песни.
– Бог един! – склонив голову набок, и прищурив один глаз, ответил Френсис,– А уж как его называть, и читать молитвы, каждый решает для себя сам, это дело личное,.
и никто в этом не указчик.
– Какой сейчас год? – выдавил я из себя вопрос, который уже давно просился на язык и задать который я никак не решался.
– Ну вы и вопросы задаёте, мистер де Кот, – Френсис опять уставился на меня, как будто впервые увидел, – с вами точно всё в порядке?
– И всё- таки, – настаивал я.
–17 марта, 1705 года, – ответил он.
– « !!!…»,– моя рука непроизвольно потянулась к бутылке. Мы, молча, выпили и доели ужин. Френсис, сославшись на дела и пожелав мне спокойной ночи, удалился. Кок, молча, убрал со стола, и тихонько прикрыл за собой дверь, а я всё сидел за столом, обхватив голову руками, и думал. Мысли мелькали и путались, отчего в голове плыл туман. Там, где то очень далеко, дома, я конечно читал книги про «попаданцев», но даже в страшном сне, я не мог себе представить, что стану одним из них. В тех книгах, люди, по воле случая, попадая в параллельный мир, по своему желанию, либо оставались там навсегда, либо через временной портал возвращались в свой мир и своё время. Проблема в том, что в квартире, в которой я живу…, жил со своими родителями, не было никаких барабашек, аномальных зон, и уж тем более временного портала. «Вот уж попал, так попал», подумалось мне, « Ё…, мать с ума сойдёт, что же делать, что делать…», меня охватила лёгкая паника. «Так, спокойно, глубокий вдох, медленный выдох, как учили на тренировках, ещё раз вдох- выдох…», я подошёл к высокому, закруглённому вверху окну и распахнул створки. В нос ударил свежий, прохладный воздух. За окном была глубокая ночь. Полная луна, огромная, показалось мне, больше чем «наша», оставляла широкую, серебристую дорожку на поверхности моря, и пересекаясь с кильватерной33* струёй, заставляла её светиться и переливаться, становясь на мгновение темнее или ярче. В голове немного прояснилось. «Ладно»– подумал я – «Чему быть, того не миновать, а пока надо, как то устраиваться здесь, что бы выжить, выжить любой ценой, продержаться, а там видно будет» – попытался я успокоить сам себя. «Они выбрали меня капитаном, вот и хорошо, и замечательно… Чёрт! Ни фига хорошего… Ну был я как то командиром стройотряда, так то студенты…15 человек, а то пираты…настоящие…это, блин, тебе не какая-то гильдия в онлайне… Мда!..Ладно, утро вечера мудренее.., посмотрим…». Я закрыл окно и снова огляделся, уже по-новому оценивая окружающую обстановку.
Большая, капитанская каюта, чисто, ничего лишнего, чувствуется, что корабль совсем недавно был военный. Я подошёл к сундуку, замка на нём не было, и я откинул крышку. Сверху лежала чёрная, отделанная серебром треуголка, рядом лежала подзорная труба, небольшой ящичек жёлто-коричневого цвета, и мешочек из чёрного бархата. Ящичек оказался портсигаром. Сдвинув крышку, наподобие школьного пенала я увидел аккуратно уложенные и завёрнутые в полупрозрачную бумагу сигары. Табак меня не интересовал и я, задвинул крышку на место. Я взял мешочек в руки. «Тяжёленький…», и тряхнул его, там что-то звякнуло…, я развязал петлю и заглянул внутрь. Мешочек оказался доверху набит новенькими, блестящими, золотыми монетами.
27
*Стеньга – верхняя часть мачты.
28
*Мачете – длинный и широкий нож
29
*Эзельгофт – соединительное звено для удлинения мачты, например между мачтой и стеньгой.
30
*Фор-стеньга – средняя часть фок-мачты, нижним концом вставленная в эзельгофт.
31
*Марса-рей – второй снизу рей на мачте. В нашем случае рей на фор-стеньге.
32
* – «Песня о переселении душ» – В.С.Высоцкий.
33
*Кильватерная струя (кильватерный след, кильватер) – возмущённая полоса воды, остающаяся за кормой идущего корабля (судна).