Спасти Цоя

– Шульц, что это за место? – спросил я у своего личного гида-всезнайки.

– Крестовая галерея Домского монастыря. Названа так из-за наличия в ней характерных крестовых сводов, присущих всей архитектуре романского стиля.

– Туда можно пройти?

– Можно… Через Домский собор.

Шульц отвел меня туда, правда, снова пришлось покупать входные билеты – мелочь, несоразмерная с полученными ощущениями. Сам не знаю, почему меня туда потянуло? Туристов там почти не оказалось, я бродил по Крестовой галерее, рассеянно скользя взглядом по выставленным там музейным экспонатам – реликтовым пушкам, каменным ядрам, могильным плитам, старинным колоколам, башенным флюгерам, декоративным решеткам… Много чего еще там было, что отпечаталось в моей зрительной памяти. Внезапно мной овладели странные чувства, перед глазами встала живая «картинка» – я увидел как бы самого себя со стороны, но облаченного в черную монашескую рясу до пят и бредущего (впереди меня реального) по совершенно пустой галерее, не захламленной историческим «инвентарем» еще не прошедших веков. Я шел по галерее, засыпанной ворохом желтых листьев с облетевших яблонь несуществующего в теперешнее время сада, их беспрерывно ворошил по каменному полу ветер, залетавший сюда со двора… А ведь, напоминаю, стоял август, и яблоки еще даже не поспели… И тут на меня дыхнуло таким холодным, суровым и строгим средневековьем, что захотелось посмотреть, как же выглядела галерея, когда была только отстроена, и что здесь было во внутреннем дворике? Кладбище, как следовало из средневековых хроник, монастырский яблоневый сад или что-то еще? (Сведения, понятно, я получил от все того же Шульца, от кого же еще?) Короче, мне чертовски захотелось увидеть Крестовую галерею в первозданном виде, скажем, так в году 1225-м от Рождества Христова. Попасть в то время, конечно же, можно – наш старый знакомый это без труда устроит, а вот как выбраться оттуда и снова очутиться в нашем времени, где этого туалетного работника искать в средневековой Риге? Пугающий меня вопрос ответа не имел…

Шульц меня вернул в реальность, которая, впрочем, была напрямую связана с прошлым и косвенно – с моим потоком мыслей. Он указал на ряд ниш, расположенных над кирпичными арками с внутренней стороны галереи. Поначалу, признаться, я их даже не приметил, мимо бы прошел, а напрасно – там экспонировались различные гербы, по виду рыцарские, но, как пояснил Шульц, это был «привет» не из средневековья, а из нового времени – этакий новодел позапрошлого века. На средневековых стенах Крестовой галереи красовались гербы семейных родов, обществ и корпораций Риги, пожертвовавших средства на реставрацию Домского собора, что производилась в начале 90-х годов XIX века одновременно со строительством примкнувшего к нему здания, предназначавшегося для рижского музея. Так они и добились права увековечивания своих заслуг перед городом…

И тут Шульц погнал такую пургу: начал что-то путано рассказывать, перескакивая с одного на другое, с пятого на десятое, опять вспомнил Генриха Латвийского, епископа Альберта, орден Меченосцев, рыцарскую колонизацию Ливонии, первую реставрацию Домского собора и разное другое. Я даже не поспевал за ходом его лихорадочных рассуждений, но, когда наконец до меня дошло, что он намеревался сотворить, я потерял дар речи, осознав, что это никакая не «пурга», а чистая правда, в чем я смог убедиться всего через несколько часов. А потом не пройдет и недели после этих откровений, как я сам провалюсь в пропасть рижского средневековья. Там не раз мне на ум придут слова из «Степного волка», и на искореженном стыке времен я испытаю «настоящее страдание» и «ад человеческой жизни». Но об этом расскажу в следующий раз…

Итак, все по порядку. Намерения Шульца, надо сказать, были самые что ни на есть серьезные: ни много ни мало – сотворить историческую литературную мистификацию, короче говоря, дописать «Хронику Ливонии» за Генриха Латвийского – вот такой неслабый замах! Шульц у нас работает по-крупному! Общеизвестно (а на самом деле мало кому известно), что «Хроника» осталась незаконченной; по каким причинам автор не смог поставить точку в повествовании, до сих пор ученые ломают головы, а вот Шульц вознамерился взять на себя ответственность и закончить труд за средневекового автора-летописца. План наглый, но шикарный: хронопортироваться в Ригу 1888 года – за пару лет до начала реставрации Домского собора, а может, и раньше для отвода глаз, – замуровать в одну из ниш, где впоследствии появятся известные гербы, псевдоманускрипт и… таким образом переписать или, точнее, дописать историю. Только вот как обратно вернуться, Шульц не знал, как и я в своих исторических грезах, что в конечном итоге и удержало его от опрометчивого шага.

У меня просто не было слов! Шульц, безусловно, оказался авантюрнее меня в сто раз. Не меньше. Его вряд ли переплюнешь! Но надо отметить, снова забегая вперед, что для меня его безумные прожекты стали не последним потрясением того памятного дня.

…С трудом освободившись от паутины Средневековья, мы зашли в кафе на Домской площади, благо ходить далеко не надо – все под рукой, заказали кофе и пирожные, передохнули, а потом двинули дальше по намеченному маршруту – на стадион «Даугава», поймав по дороге такси – время уже поджимало.

Там творилось что-то невообразимое. Толпы народа и полная сумятица – на стадион пока что зрителей не пускали по причине того, что на сцене не завершилась настройка звука. Обычное дело… Мы же рыскали взглядом по толпе, тщетно пытаясь отыскать там Пино-чета. Смотрю, вдруг Шульц весь разом побледнел, как-то съежился и вовсе замер на месте, точно увидел привидение. Спрашиваю: «Что с тобой», а он мне в ответ, задыхаясь от волнения:

– Только что себя самого увидел… с бородой кудлатой и здоровенной лысиной, представляешь?

– Не может быть! – поразился я.

Но Шульц трясся, клялся и божился, что это был точно он, правда, старый. Ну как старый… Просто на 18 лет старше того, что стоял сейчас со мной.

– А где ты его увидел?

– Вон там – перед входом на стадион.

Я посмотрел, но там была такая толпень, что в глазах рябило.

– Может, померещилось?

– Нет, – проговорил он дрожащим голосом, – точно. Я был.

– Он тебя заметил?

– Не думаю.

Потом, немного помолчав добавил:

– Не иначе, чувак, под твоим воздействием я здесь оказался… Не нравится мне это.

Может, он и прав, но зачем в меня тыкать? И я не стал отвечать, что толку огрызаться? Тем более что мне ситуация тоже не понравилась. Чего вдруг «старший» Шульц здесь оказался – не иначе, заявился сюда спутать нам карты? Меня тоже затрясло. Но что ж теперь делать? При любом раскладе надо ждать Пиночета. Должен, должен прийти… Хотя, не скрою, мелькнула у меня мыслишка: вдруг Игорь продинамит, но вовремя ее отогнал – не такой человек Пиночет!

Кстати, на самого Шульца встреча с «привидением» оказала потрясающее воздействие: он распрощался со своей долгоиграющей коробочкой, вытащил из ушей наушники, спрятал их в карман и с унылым видом погрузился в свои мысли, отключившись от реальности.

Мы проболтались у входа на стадион, наверное, битых три часа, продрогли на ветру, как собаки, зуб на зуб не попадал… Я весь извелся, ходил туда-сюда, подпрыгивал, пытаясь увидеть нашего благодетеля, словом, был как на иголках… Перед стадионом толпа уже заметно поредела, а потом и вовсе остались мы с Шульцем да стайка зевак, у которых, как я понял, не было денег на покупку билетов, намеревавшихся послушать концерт со стороны под завывания ветра. И когда со стадиона вдруг донеслось бодрое «бум-бум-бум» – на сцену вышла разогревающая команда, этакий рижский клон американской хеви-метал группы Bon Jovi – и наши надежды практически растаяли – швах! – неожиданно из толпы вынырнул озабоченный запыхавшийся Пиночет. «Тут такое дело», – говорит, ничего толком не объясняя, а только глаза закатывая и бормоча что-то несуразное как бы в оправдание и извинение для очистки совести. После чего внятно спросил: