Собственник

Шалава? Я? Вот почему, вот за что мне это вечно, с самого детства? Сколько девчонок здесь работает, — и ничего, за некоторыми из танцовщиц, вон, их парни нормально себе заезжают, хотя они вообще почти раздеты! А я… Ну, что я такого сделала? Платье короткое надела? Ну — да, может и вправду коротковато, может, и слишком яркое, — но чтобы так…

— Забей! — Мила грозно поджала губы. — Этот идиот вообще тебя не стоит. Пусть катится на все четыре стороны! А мы тебе кого-то адекватного найдем!

А ведь это она даже не слышала, что он мне сказал… Ну, — чем я в жизни провинилась, что со мной всегда все так? А?

Ладно. Не буду больше думать. Вообще. Ни о чем. Есть работа, — и все, просто буду работать. Собиралась же вообще о личной жизни не думать, — вот и не буду. Может, мне вообще на роду написано всю жизнь на таких вот козлов попадать, — карма, может, у меня такая! Или я в прошлой жизни сама вот таким мужиком была, и вот за это меня теперь и наказывают? Ну, уж лучше вообще быть одной, чем так…

Улыбаюсь резиновой улыбкой, помогаю посетителям пройти к их местам. Вежливо интересуюсь, что им нужно и обещаю прислать официантку. Все. Главное, пережить этот день. И завтра. И еще один. И просто не давать возможности себе ощутить собственные чувства. А там… Когда-нибудь пройдет. Все ведь проходит, разве не так?

— Ты как, живая? — а я ведь даже и не заметила, как смена закончилась. Как будто только очнулась, смотрю на опустевшие столики и кабинки. Да, забористое успокоительное, ничего не скажешь. Вообще в робота превращает. Нужно будет обязательно взять себе на утро. А то, боюсь, до занятий завтра не доползу…

— Живая, — даже не могу улыбнуться, мышцы будто бы парализовало. Ничего, главное, что мозги работают. Да, это сейчас, — самое главное!

— Лер, может, все-таки, — сегодня к нам? Не хочу я тебя отпускать в таком состоянии! — Ксана легонько приобнимает меня за плечи. Хочется уткнуться в ее плечо и разрыдаться, совсем, как в детстве. Но не могу, — совсем нет слез. Вообще ничего нет.

— Нет, девочки, спасибо, — я только качаю головой. — Я уже потом перееду.

— Как хочешь. Но на такси едем вместе! Даже и не спорь!

— На такси? — Ксана надувает губы. — А почему не на твоей новенькой машинке?

— Лучше молчи про это, — Мила сразу нахохливается. — Вообще!

— Как скажешь, — кажется, девчонки очень хорошо друг дружку понимают. Ну, зато с ними мне повезло, с работой, — чего ж мне еще? Нужно радоваться тому, что есть! И не париться!

— Пошли, — взяв меня под руки, девочки аккуратно подталкивают к выходу. — Все будет хорошо, — шепчут мне в оба уха.

Все так же бесчувственно вхожу в комнату. Римма опять притворяется, что спит. Ну и черт с ней.

— Можешь порадоваться, — не сдерживаюсь я. — С Буриным мы больше не увидимся! Так что мачо совершенно свободен!

— А я тебе говорила! — тут же оживает «спящая» Римма. — Что, как обычно, — трахнул и бросил?

Как же некоторые умеют порадоваться чужому горю! Даже блеск в глазах появился! Зато голосок какой сочувствующий! Само участие просто!

Зато я сразу отрубаюсь, стоит только коснуться головой подушки. Усталость и успокоительное творят чудеса!

57

*

Утром Римма только и делает, что щебечет, выспрашивая подробности нашего с Буриным расставания. Даже кофе мне сделала и яичницу принесла, надо же, как мало человеку для счастья надо! Но я не хочу разговаривать. Вообще. Ни с кем. Ни о чем. Только бы пережить эти первые несколько дней, когда нам придется с ним видеться! Ну, а потом все это будет же полегче. Я надеюсь.

Бурин поджидает меня у входа в универ. Не дает войти и только смотрит на меня своим мрачным взглядом, даже не поздоровавшись.

— Не все сказал вчера? — я уже не выдерживаю. Если считает меня такой, — то нет смысла ничего доказывать и о чем-то спорить.

— На, — сжав челюсти, этот умник протягивает мне какую-то сумку.

— Это еще что? — даже не хочу смотреть. Гадость какая-то, наверняка. Может, чулки какие-то развратные мне принес и скажет сейчас, что для шлюхи — это самая одежда? С него станется!

— Деньги, — хмуро бормочет он. — Не хочу, чтобы ты зарабатывала таким способом.

— Каким?! Ну, что плохого в том, чтобы работать распорядителем? — я все-таки срываюсь, хоть и обещала себе больше ни о чем с ним не говорить. — Ты же меня с дерьмом смешал вчера! Ни за что!

— Возьми просто деньги, Лера, — он мрачнеет еще больше.

— Оставь меня в покое! — если сейчас не пропустит, я просто развернусь и уйду! Лучше закроюсь в комнате и буду наблюдать за тем, как злорадствует Римма, чем даже смотреть на него!

— Ты чего к девушке пристаешь? — Полли поспевает очень вовремя. Ну-ка, дай пройти! — и прет на него, как танк, точно, как вчера, выпятив грудь. Я бы даже посмеялась, — Полина сейчас похожа на самого настоящего петуха, принявшего боевую стойку, особенно в своей неизменно красной рубашке, завязанной на пупке в узел. И, надо же, — Бурин не выдерживает такого напора и исчезает.

— Иди, я сейчас, — шепчет мне Полина, подталкивая к аудитории. — Задержу еще немножко этого Отелло недоделанного!

А я практически вбегаю в аудиторию, и сажусь так далеко, чтобы меня с тех мест, на которых обычно сидит эта компашка и близко видно не было. Ну, и мне их, тоже. Нужно привыкать жить так, как будто бы Бурина вообще не существует.

58. Слава

Слава.

— А-ну, стоять! — Полина, это красноволосое чудо с жутким пирсингом хватает меня за барки. Нет, реально, — кажется, мир вообще перевернулся! Мало того, что перла на меня только что своей грудью, возомнив себя танком, так теперь еще и за футболку хватает, как мужик, который сейчас полезет в драку. Я так охренел, что даже слова мелкой пигалице не смог сказать!

— Ты, Бурин, прежде, чем выводы делать, лучше бы мозгами поработал, — шипит мне эта фурия, — иначе и не назовешь. — Трудно было узнать, что Артур еще в обед улетел в командировку? И три дня, как минимум его не будет!

— А? — переспрашиваю, как последний имбецил.

— Бэ! Он сеть своих клубов открывает, вот и мотается в последнее время! А ты, дурында такая, все уже и решил про них с Лерой!

— И с кем она тогда, получается, была в кабинете? — поверить очень сложно после всего…

— С кем! — злиться Полли. — С Милой! Потому что Миле он доверяет, как своей правой руке и всегда оставляет на нее хозяйство!

— Ну, думаю, его хозяйство, она удовлетворяет получше, чем правая рука!

— Не зли меня, Бурин, еще больше, чем уже разозлил! — у нее даже рот кривится. — Глаза повыцарапываю, если еще хоть раз не подумав что-то ляпнешь! Мало тебе вчерашнего? Слабо отличился?

— Да ну вас всех, — я машу рукой и просто ухожу. Н-да, чем больше знаешь женщин, тем больше понимаешь монахов, давших обет целомудрия.

И все равно механически ищу глазами Леру, сразу же со входа в аудиторию. И чувствую, как внутри что-то пустеет, когда не нахожу ее …

Это, наверное, какой-то вдруг проснувшийся во мне мазохизм. Потому что даже после всего, что я узнал, все равно мне нужна она. Для того, чтобы хотя бы дышать. Перестать задыхаться, не видя ее. Пусть даже и издалека.

Даже не знаю, зачем я вдруг решил принесли ей сегодня деньги. Хрен его знает, — может, у нее действительно какая-то материальная серьезная проблема, о которой Лера просто мне не сказала. В любом случае, даже если мы теперь даже и здороваться при встрече не собираемся, я не хочу, чтобы она таким вот способом зарабатывала. Только не она.

Ну, а если ей нравится такой образ жизни, — торговать собой, чтобы получить все лучшее, пока еще молодая и свежая, — что ж, я, по крайней мере буду знать, что сделал все, что мог.

Наконец замечаю ее низко опущенную головку и выдыхаю. Теперь, по крайней мере, можно немного расслабиться.

Усаживаюсь рядом с парнями. Хорошо, что они все понимают и не трогают меня. В ближайшее время вообще не хочется ни с кем говорить, особенно о том, что произошло. В ближайший год.