Страница 6 из 18
На диво очухавшийся интриган (хвала врачам) что-то отмечал со своими высокопоставленными друзьями в фешенебельном ресторане, куда любили заглядывать местные шишки. И где-то посредине веселья (ах, какая досада!) случилось ему подавиться. Миллионы людей давятся каждый день и остаются живы. Но не этот субъект и не в этот день. Набежавшие официанты хотели было вытрусить и выбить из несчастного тот кусок, что не в то горло полез. Но, то ли опыта у них такого не было, то ли еще что… Может, болезнь, которой много лет мучился неудачный едок, доконала его в представившийся для нее удачный случай. Не важно. Коварный интриган и злобный сплетник весь посинел, опал, как осенняя листва, немного подергался и дал дуба, чуток не дотянув до назначенного Мариной срока.
Само собой, такое событие не могло пройти мимо больших ушей и длинных языков города. И поползли слухи. Кто говорил, что Марина даже сказала ему, как он умрет и в какой день, а он, упрямец, не поверил. Иные шептались о том, что колдунья за его злой язык сама наслала на него сухощавую даму с косой. Да это и не важно, что говорили. Важно, что все, кто сплетнями уши греет, поверили в необычайную силу колдуньи, унаследованную якобы от тетки-ведьмы. И больше никто не ставил под сомнение тот факт, что Марина МОЖЕТ.
Этого было предостаточно. О такой рекламной кампании Марина могла только мечтать! От клиентов не было отбоя. И Марине был дан карт-бланш на ценовую политику. А уж с ценой на услуги Марина совершенно не стеснялась, выставляя клиентам прайс комплекса магических услуг, равный цене небольшого автомобиля. И люди платили. Продавали мебель, золото, авто, жилье – и платили. Потому что другой такой Марины ни в городе, ни в его окрестностях больше не было.
Был у нее случай с одной женщиной. Обратилась к ней дама средних лет с мольбой спасти онкобольного сына, которому еще десяти не было. Откуда Марине было знать, что вроде респектабельная с виду женщина уже даже квартиру продала во спасение единственного ребенка? Химиотерапия не шуточных денег стоит. И прогноз оттуда, из «Бюро находок», был плохим. Очень плохим. Ну, скажи ты ей, что ничем нельзя помочь! Так бывает в жизни. Так нет же! Клиентку упустит. И Марина мариновала убитую горем мать еще неделю какими-то абсолютно бессмысленными процедурами, даже вспоминать не хочется. Конечно же, не за бесплатно.
А потом женщина пропала. Не потому, что разуверилась в знахарке, а потому, что продавать больше нечего было. Разве себя? Но за нее никто цену не давал. А спустя месяц появилась. Просто сказать этой ведунье, что сын ее умер. Сказать, что деньги на похороны дал давний друг. Если бы не он – хоть в лесочке самой зарывай. И лицо у нее было такое… Будто жизнь ее уже оборвалась, а она все никак не усопнет. Просто пустота внутри и вокруг. Ушло все, ради чего стоило жить.
А ради чего она сама, Марина, живет? Семьи нет, детей нет, родственники, те, о которых знала, все уже там. Даже кота не завела…
И не сказать, чтоб вот так все безнадежно было. Были поклонники и были шансы. Но, то ли требования к соискателям сердца были высоки, то ли соискатели мелковаты?
Был у Марины один воздыхатель по молодости. Неказистый такой, полноватый скромник. Его в компашку брали лишь потому, что он был другом красавчика, души компании. Весело гуляли. А он все с Марины глаз не сводил. Да на кой только он ей, звезде, сдался? Не первый красавец. Из бедной семьи, не шиковал. Не особо остроумен, хотя порой такое выдавал – живот надорвать можно. И толстый! Фу! Как его «нежно» прозвала Марина? Пуфик? Да, точно, Пуфик!
Подтрунивала Марина над ним постоянно. Как-то собрались они праздновать мужской день. Девочки мальчиков поздравляли: кто пеной для бритья, кто носками. А Пуфик так и сидел за столом неодаренный. Марина возьми да ляпни: «А что, на тебя смелых не нашлось?». Вроде и шутка невинная, но похуже ножа в сердце. Так вот она колола его и колола, пока он в их тусовке маячил.
Очень не нравилось Марине, что парень страдает полнотой. Она то и сама была: ни лицом, ни телом. Но очень не любила полных. Может, потому, что во всех толстяках она свою полноту ненавидела? Вроде и пыталась она похудеть по молодости. На диету сесть. Но диета, как известно, особа вёрткая. И всякий раз, когда Марина пыталась на нее сесть, диета ловко уворачивалась прямо из-под Марининого зада. Со временем Марина оставила попытки обрести «осиную талию». Хорошую фигуру не испортишь, а плохую и не жалко. Равно как и затею обрести семью.
Пока молодая была, не торопилась. Выбирала. Принца ждала. А они никак не появлялись, принцы эти. А потом, когда мать умерла, не до отношений, надо было свою жизнь строить. А как перевалило за 30, уже вроде и не особо надо. Привычный уклад жизни налажен и что-то менять хотелось гораздо меньше, чем семью и детей. Мужика, так, для здоровья, Марина без труда могла обворожить кошельком. Тем паче, сколько его, этого мужика, для здоровья-то надо? С детьми сплошная морока. И одиночества вроде у Марины особого не было. Работа, шопинг, подруги, рестораны… благо, достаток позволял многое. Насыщенная жизнь, некогда скучать.
Но почему-то именно здесь и сейчас, стоя в этой осточертелой очереди, Марина неожиданно для себя ощутила это липкое и противное чувство, словно протухшую ириску разжевала. Как же одиноко! Одиноко, уныло и страшно! Вокруг тебя куча людей, которые так от тебя далеки! Они просто в других мирах, в других вселенных. И им абсолютно нет дела до тебя. А тебе – до них. «Рыжий, Рыженький!».
Марина стала всматриваться в очередь, но знакомого силуэта не было видно.
«Да где его черти носят?!» – подумала Марина. «…Черти носят…». Где-то глубоко в подсознании Марина догадывалась об истинной сущности Рыжего, но предпочитала оставлять эти догадки там, где-то глубоко, всякий раз засовывая их поглубже и забрасывая сверху насущными проблемами. Шутка ли дело, в таком себе признаться?
– Веселишься? – послышался знакомый голос где-то сзади.
Рыжий стоял прямо за спиной Марины.
– Да я и сам, знаешь ли, не в восторге от всех этих нововведений, – словно предвидя тему разговора, сказал Рыжий в упреждение всяких нудных вопросов и возмущательств, – мне нынче задач новых надавали – выше крыши, расхлебаться некогда! И клиентура нынче нервная пошла.
– Еще бы не нервничать! – возмутилась Марина, – я теперь вообще не понимаю, как организовывать работу, учитывая эту волокиту!
– Да ты не серчай, все наладится! – успокаивал ее Рыжий.
Но сегодня Марине спокойствие даже не грезилось.
– Скажи мне, мой рыжий друг, а можно ли как-то побыстрее к терминалу пробраться? – начала «подкатывать» Марина в попытках за недорого получить реальные преференции от «неподкупных» сотрудников «Бюро находок».
– Сложно, – почесав немытую голову, ответил Рыжий, – сложно, но можно.
– Снова двести? – спросила Марина в надежде на то, что терминал стоит дешевле.
– Ой, моя ты рыбка, – как махровый торгаш, начал свою привычную «песню» Рыжий, – двести нынче не в ходу. Пятьсот.
Цифра «пятьсот» начисто лишила Марины дара речи. Она хотела было что-то гневное сказать в ответ на форменный грабеж, но рот ее склеился, словно от той ириски-одиночества.
– Ну, а как ты хотела? – продолжал Рыжий. – Мало того, что я, мягко говоря, рискую, проталкивая тебя мимо всех, так я из этих благодарностей, по сути, ничего себе не оставляю. Все для вас, дорогие мои клиенты. Ну и инфляция…
– Инфляция?! – воспрянув от онемения, возмутилась Марина. – Ты, поди, не в тугриках каких оплату принимаешь! Уж куда валюта крепче, чем местная.
– Э–эээ, – протянул Рыжий, – не все-то ты понимаешь, просвещенная моя. Добрые дела – самая слабая валюта из всех, что я знаю. Вот иному человеку, сколько добра ни делай, а ему все мало. Словно бы весь мир у него в должниках ходит! И чем больше ему делаешь, тем больше он недоволен. Очень быстро у людей добро обесценивается.
– Так ведь ты-то не за спасибо делаешь, я тебе реальными банкнотами плачу! – продолжала торговаться Марина.