Страница 4 из 13
«Как от пули…».
Диспетчер такси имел типично гангстерскую рожу из фильмов про Зиту и Гиту.
– Сколько стоит проезд до отеля «Гэйнсборо Лодж»?
– Пять фунтов.
Потом проникновенный собеседник мельком, рассчитывая на то, что капитан Глеб не расслышит или не поймёт, бросил через плечо пожилому таксисту, сильно похожему на бедного родственника из тех же кинофильмов.
– Бери с него семь. Этот парень при деньгах, скандал не устроит!
Ночь. Тихая улочка. В особнячке, к которому по шуршащему светлому гравию подъехала машина, слабо светились два зелёных окна.
Не желая будить окружающих английских обывателей, капитан Глеб Никитин очень аккуратно и вежливо стукнул в дверь ручкой медной щеколды. Потом ещё раз. С нетерпением нажал кнопку домофона.
– Есть кто дома?
В ответ голос с интонациями Пьеро тихо прошелестел:
– Ваше имя?
Глеб представился.
– Нажмите на дверь.
Произведя внутри себя таинственный щелчок, дверь открылась. Глеб увидел небольшой холл, через коридор тезисно просматривалась столовая, направо, через открытую дверь – каминная комната. Никого. Полумрак. Тишина. Внезапно зазвонил телефонный аппарат на столике. Всё ещё желая оставаться приятным в общении и тактичным иностранцем, Глеб Никитин поднял трубку.
– Алло?
Тот же печальный голос сообщил, что для него приготовлена комната номер девять.
– Ключ на полке портье. Второй этаж. Когда вас будить?
– В 7.00
– Когда приготовить завтрак?
– В 8.00
– Когда вызывать такси?
– Мой вылет в 10.30.
– О'кей. Такси будет ждать вас в 8.30.
«Как Наталья могла угадать, что это на самом деле сарай? Впрочем, сегодня это не важно. Спать…».
Маленькая комната, у стены двуспальная кровать, в верхнем углу – телевизор на сложном кронштейне. За занавеской, в узкой стенной нише скромнейший душ по-родственному обнимался со стареньким унитазом. На полке под телевизором блестел электрочайник, в картонных коробочках внизу были набросаны разнообразные пакетики чая, кофе, сахара. Несколько обязательных упаковок джема напоминали постояльцам, что тут им не континент. Три чистые чашки, чайные ложки. На столике – буклет с рекламой отеля пятилетней давности.
Размышляя перспективно, Глеб собрался включить подзарядку мобильного телефона, но все электрические розетки по периметру комнаты одна за другой оказывались не того калибра. Пульт телевизора также не хотел работать из-за мерзко подтекающих батареек… Умный английский умывальник с разнесёнными по краям холодным и горячим кранами, и пробкой на фаянсовом краю не воодушевлял.
«Ну вот, буду я ещё плескаться в вашем корытце!».
Опыт перелётов, переездов и прочих путешествий не давал капитану Глебу возможности огорчиться, как следует, и на этот раз. Пятизвёздочные отели и роскошные гостевые дома всегда вызывали у него не больше положительных эмоций, чем приветливая и скромная избушка лесника где-нибудь под Весьегонском. В жизни ему не раз приходилось умываться под дождём и вытираться при этом брезентовой рабочей спецовкой. Неприятности британского транзитного свинарника были мелки и несущественны перед загадочным ликом главной цели.
«Х-ха! Думаете, что художника может обидеть каждый?!».
Обжигаясь, Глеб поочередно подставлял сложенные ладони под горячие и холодные струи экономного умывальника. Смиренно и очень крепко растёрся казённым полотенцем.
Прежде чем провалиться в глухой и тяжёлый сон, Глебу удалось подумать:
«Вроде как я сказал этому роботу-домовому, что мой вылет в 11.30, а не в 10.30? Нужно бы мне пораньше встать, а то со всеми этими террористическими неприятностями в здешних аэропортах я рискую опоздать. А-а, будь что будет…»
Утром, в 7.05, решительно сбежав по неприятельской лестнице в холл, Глеб Никитин всё же постеснялся так сразу, с ходу, тревожить расспросами одинокого старичка в клетчатом пиджаке, сосредоточенно чего-то жующего в предрассветной столовой. Суровое объявление на рецепции гласило: «Все вопросы по завтракам и вызову такси – только после 7.00».
Глеб с удовольствием пнул закрытую дверь с надписью «Охрана».
– Мне нужно заказать такси в аэропорт. Прямо сейчас.
Паренёк-охранник заспанно похлопал на него белобрысыми ресницами и с тревогой посмотрел в книгу записей.
– Девятая комната? Но у вас же заказ такси на 8.30!
– Нужно сейчас!
– Но это невозможно, сэр!
Настроение Глеба позволяло показать щенку, как нужно снимать трубку телефона и вызывать такси для сэра, если сэр того желает, но он сдержался. – Я опаздываю.
…На улице, перед входом в их чрезвычайно уютный и гостеприимный отель, утренний старичок, счастливый уж тем, что беспрепятственно справился со своими полезными сухариками, грузил сумки и пакетики в подъехавшую машину. Охранник выскочил из дежурной каморки, суетно подбежал сначала с каким-то вопросом к пожилому постояльцу; потом, такой же рысцой, и к водителю такси. И приглашающе махнул капитану Глебу рукой.
Всё было не так. Всё вокруг раздражало. Или это происходило с ним оттого, что на протяжении всего своего предварительного пути, и этой ночью, и утром, он никак не мог чётко сформулировать для себя предстоящую задачу.
«Слишком много неизвестного…».
Была только уверенность и ясное понимание необходимости своего движения к данной цели.
«Ну, если кто-то так мило пошутил…».
Ранняя свежесть утра бодрила.
…Седовласый таможенный клерк, привычно и важно поправляя на ленте транспортёра корзинки с обувью и верхней одеждой, очень оживился, когда увидел в очередной порции предметов ремень капитана Глеба. Британский «почтировесник» внимательно осмотрел очередь многочисленных авиационных пассажиров, мгновенным взглядом выделил среди всех Глеба Никитина, встретился с ним глазами и восхищённо поднял вверх большой палец. Не решаясь дотронуться до пряжки классного ремня и, тем самым, нарушить ужасно строгую инструкцию, служака показал на неё указательным пальцем в перчатке и ещё раз понимающе улыбнулся Глебу.
«Наш человек! Хоть и с пистолетом…».
Даже когда самолёт прогрохотал шасси по последним метрам лондонской земли и взмыл в небо, капитан Глеб не смог сразу привычно расслабиться. Он глубоко вздохнул и резко, сквозь зубы выдохнул.
«У меня есть ещё восемь часов полёта. Думать, думать…».
Огромный летающий киноконцертный зал под названием «Боинг-777» был полон. Обслуга проворно сновала по роскошному салону, девушки дежурно улыбались, привычно совершали свою работу, и переглядывались, удивляясь такому количеству пассажиров.
Верный своей привычке замечать детали Глеб осмотрелся по сторонам. Отметил, как ещё перед взлётом вышколено заняли свои места в салоне мужчины-стюарды, как по команде из кабины они вручную, каждый на своём борту, нажали дублирующие клапаны закрытия дверей. Потом привычно и одновременно перешли к двери своего коллеги и проверили выполнение им этой же команды.
Место капитана Глеба у окна оказалось занятым. Маленькая кудрявая девочка и молодой, европейского вида, мужчина уже успели удобно расположиться на соседних креслах, оставив свободным только место у прохода.
Симпатичная и, несмотря на общую пассажирскую суету, очень спокойная юная леди была занята делом. На её откинутом столике вольно расположились фломастеры, блокнотик, крошечная розовая сумочка и ещё куча каких-то блестящих мелочей. Среди разноцветных каракулей, заполнявших верхний бумажный листок, она старательно и крупно выводила: «I am....»
Глеб Никитин устроил свою сумку под сиденьем, пристегнул ремень.
– Привет. Я русский.
– О! Она тоже… – Мужчина ласково приобнял малышку. Рассчитывая, очевидно, на бо́льшее понимание со стороны собеседника, он попытался продолжить разговор на ломаном русском.