Страница 14 из 30
Глядя на маленькие глаза-бусинки, выглядывающие из-под мохнатых прядей свисающих со лба собачонки, Витька впервые в жизни ощутил в своей душе волну нежной заботливости о другом живом существе. И ему захотелось хоть чем-то отблагодарить это милейшее животное. И как только клоун объявил об окончании концерта, Витька сорвался с мета и бросился к сцене. Он торопливо вытащил из кармана свой любимый переливающийся всеми цветами красок карманный календарик и протянул клоуну: Вот, возьмите.
Буров посмотрел на горящее от возбуждения и восторга лицо малыша и отрицательно покачал головой: Ну что, ты - не надо! Оставь себе.
Но Витька упрямо набычился: Нет, возьмите! Это же не вам, а Жульке! Пусть она кладет его себе под подушку. Я так всегда делаю. Ей будет приятно!
И взглянув на доверчиво-благожелательное лицо ребенка, желающего отблагодарить зверюшку за доставленную радость, циркач уступил и взяв блестящий календарик, спрятал его в карман. А мальчуган, боясь передумать, побежал вместе со всеми из зала искать своего отца.
Всю дорогу до дома Витька был задумчив и невпопад отвечал на расспросы отца. И поняв, что сын все ещё переживает впервые увиденное в жизни красочное и необычное зрелище, Малинин оставил его в покое. Вопреки обыкновению Витька без возражений позволил рано уложить себя в постель. Он привычно сунул ручонку под подушку, куда обычно клал переливающийся календарик с котом Леопольдом, добродушно улыбающимся своим обидчикам-мышам. Но там было пусто. И Витьке стало очень жаль подаренного собачке календарика. Он лежал и думал, что совершил глупость, отдав в порыве восторга столь нужную ему самому вещь. Но внезапная мысль успокоила его: "Скоро Новый год и папка подарит мне такой же блестящий календарик, только большой-пребольшой. И я повешу его на стену над кроватью".
И успокоенный надеждой на чудо Витька сладко уснул. Он был ещё в том возрасте, когда свято верят, что в Новый год все мечты сбываются.
А на другом конце города усталый циркач, все ещё находился во власти недавно пережитого успеха. Он стоял у окна и смотрел на снующих внизу прохожих. От автобусной остановки в начавшей сгущаться темноте медленно брела с тяжелой сумкой женщина. И Бурову вдруг подумалось, что она также устала от одиночества и будет рада соединить с ним свою жизнь, не испугавшись взять на себя заботы о его зверюшках и больной матери. Он зримо представил эту бредущую по холодной темной улице незнакомку, мирно разливающую чай за празднично накрытым столом и ощутил острое желание сбежать вниз и познакомиться с женщиной, возможно предназначенной ему судьбой. Но в этот момент из соседнего дома выбежал высокий мужчина в "дубленке" и, подхватив сумку, по-хозяйски обнял женщину за плечи и сопроводил в подъезд.
Буров разочарованно прильнул разгоряченным пылким воображением лбом к прохладному оконному стеклу. Внезапно кто-то невидимый резким порывом закружил бурную круговерть снегопада, скрыв от циркача все происходящее вне стен его квартиры. Буров неотрывно смотрел на весело мечущуюся в воздухе морозную крупу. Снег перестал идти также неожиданно, как и обрушился с неба. От покрывшего землю белоснежного покрывала тьма рассеялась и на улице, словно по взмаху волшебника, стало светлее. И это доброе предзнаменование вновь заставило Бурова говорить, что вопреки всему его непременно ждет встреча с безмерным и неописуемо-прекрасным счастьем. До Нового года, когда сбываются все мечты, оставалось ждать совсем немного.
ОБЪЯСНИ, НАЧАЛЬНИК, КАКАЯ ТЕБЕ-ТО ПОЛЬЗА
(сцены из милицейской жизни)
Все было готово! Но полковник медлил. Добротный каменный дом, смотрящий на опустевшую площадь равнодушными стеклами окон, хорошо просматривался с выбранной им точки. Там, в квартире на первом этаже, засели трое. По оперативным данным, их огневая мощь составила два охотничьих карабина, автомат Калашникова и пистолет Макарова, взятый на прошлой неделе у убитого ими охранника банка.
Им не вырваться: дом плотно блокирован со всех сторон. К счастью, в квартире нет посторонних лиц. Хозяйка - двадцатитрехлетняя подруга одного из бандитов, посланная с утра в магазин за водкой, сама предпочла сообщить о своих опасных гостях, возмущенная тем, что сожитель не возражал против любовных утех с нею своих приятелей.
"Ну что же, предстоит упрощенный вариант - без заложников. Это уже неплохо!". Но открытое пространство перед окнами квартиры, которую предстояло штурмовать, осложняло задачу. А ему не хотелось вновь терять своих людей. Два дня назад, уходя от погони на угнанном грузовике, они открыли стрельбу, и пуля, выпущенная из карабина по-снайперски, точно попала переносицу его спецназовца. Тот был новичком, зачисленным в подразделение лишь три месяца назад. Но для полковника и его ребят это не имело большого значения: ведь убит был их товарищ. И хотя ответным огнем по уходящему грузовику изрешетили одного из бандитов и его тело сообщники выбросили на ходу из машины, ребята из группы захвата были озлоблены, полковник знал, что в случае начала штурма у засевших в доме мало шанцев остаться в живых.
Полковник тяжело вздохнул. Сейчас все зависело от его решения: и успех и тем более неудача - все будет связано с его именем. Ну да ладно: ему не привыкать к несправедливым оценкам. К тому же, что стоит осуждение начальства по сравнению с его собственными муками сомнений?
Его раздумья прервал рыжеватый капитан из местных: "Товарищ полковник мы обеспечили прибытие родственников бандита Григорьева: матери, сестры и старшего брата. От матери и сестры вряд ли будет помощь, а вот братана своего старшего - Николая - он шибко всегда уважал. Тот штангист-разрядник, служил в погранвойсках. Младшего Петьку всегда защищал. Тот его с детства боготворил. Этот Петька, после того как в колонии за пьяную драку отсидел, слишком уж самостоятельным стал: никого в грош не ставит. Да может, Николая по старой памяти послушает?" Полковник почувствовал неуверенность в словах рыжего капитана.
"А что о двух других скажешь?" - "Да ничего! Не наши то мазурики. По колонии Петька с ними спутался, да и старше они его. Хотя и Петьке самому палец в рот не клади. Так что ещё не знаешь, кто кем командует". Капитан виновато заморгал, словно это было его упущение.
Полковник отвернулся. О тех двоих, что сидели там с Петькой в квартире, он и так знал достаточно. Их послужной список пребывания в зоне был внушителен. И это вызывало сомнения: вряд ли они пойдут на капитуляцию. Но попробовать вести переговоры он был просто обязан: в случае успеха исключалась возможность новой потери его людей, и ради этого он готов был рискнуть.
Полковник посмотрел в сторону сидящих в стороне родственников Григорьева. Отсюда он не мог хорошо разглядеть их лица. Но ему показалось, что прижавшаяся в порыве отчаяния к широкой груди старшего сына, мать умоляющего смотрит на него, словно он здесь единственный, кто может казнить и миловать. Полковник нервно сжал и разжал ладони. И ... решился. Усиленный рупором голос звучал уверенно: "Эй, мужики, потолковать надо!" - "А ты кто такой? Полковник представился. "Ого! Какая честь!" Далее последовала нецензурная брань и иронический хохот. Полковник к этому был готов. Он даже не обиделся: и, действительно, что для них его должность и звание. Плевать они хотели! Но хотят же они жить, ведь не сошли с ума все трое! "Объяснить кое-что хочу, но наедине, без свидетелей. Только вы и я". Это их должно было заинтриговать. И он не ошибся. Легкая заминка. И затем сиплый голос, видимо, главаря прокричал: "Если не боишься, то иди сюда". Полковник постарался, чтобы его голос звучал спокойно, даже буднично: "Я подойду, если гарантируете мою безопасность. По крайней мере, до конца переговоров".
Они совещались несколько минут. Пауза затягивалась. Если бы они согласились сразу, то он бы сомневался в успехе. Наконец-то они решились. Кричал опять старший сиплым голосом: "Хорошо, полковник, мы выслушаем тебя". Конечно, это было безумие идти вот, так, в открытую, по площади, вплотную к окнам на первом этаже. Но это был единственный шанс избежать потерь, и он должен был его использовать.