Страница 11 из 30
- Пожалуй, ты прав! Давай веди её сюда.
Женщина вошла в кабинет, нервно теребя в руках мокрый от слез платок, и сразу в тревоге обратилась к Гусеву:
- Что с Сережей?! Он жив?!
- Пока врачи борются за его жизнь.
"Ей пока нельзя говорить всей правды о безнадежном состоянии Логова. Иначе она замкнется и не расскажет, как все было на самом деле".
Сотрясаемая рыданиями женщина с трудом выдавливала из себя отрывистые фразы:
- Он присел покурить на перила: Сережа всегда так делал в юности. Потерял равновесие! Опрокинулся вниз! И ударился головой.
В кабинете воцарилась тягостная пауза. Не выдержав нервного напряжения, она начала краткую исповедь:
- Мы с Сережей вместе росли и учились. В десятом классе влюбились друг в друга. Вся школа нам завидовала. Это было чистое юношеское чувство. А во время выпускного вечера он стал моим первым мужчиной. Я любила его. Но все сложилось не так, как мечталось. Через полгода он ушел в армию. Я уехала учиться в далекий город в институт. Там встретила Николая, полюбила его. Вышла замуж. Лет пять скитались с ним по всей стране. Три года назад ему удалось поступить на учебу в Академию. И мы переехали в Москву. Тогда я решилась и родила ему дочку. Все у нас сложилось великолепно. Думала, что Сережа забыт напрочь. Да оказалось все не так просто. Сегодня вдруг заявился со своим приятелем. И зачем только Зойка, моя подруга школьная, ему адрес дала? Вот дура!
Гусев терпеливо ждал, когда женщина перестанет всхлипывать и продолжит свой рассказ:
- Я люблю Николая и дочку. Зачем мне этот непрошенный визит? Сначала даже пускать его в дом не хотела. Но тут некстати муж вышел из комнаты и пришлось представить их друг другу. Думала, увидит Сережа мою семью, все поймет и уйдет по-хорошему. Но когда за столом сидели, вспоминать былое начали, все во мне сдвинулось, всплыло откуда-то из глубин души и нахлынули прежние чувства: оказалось первую любовь забыть нельзя.
К концу застолья улучили мы с Сережей минутку и пока его приятель Николаю мозги "пудрил" рассказами о своих подвигах на Севере, вышли из квартиры покурить. Сережа по старой школьной привычке присел на перила, свесив ноги. Ну совсем как тогда, в тот выпускной вечер. И тут, сама не знаю как получилось, но меня буквально толкнуло вперед в его объятия. Прильнула я к нему и стою, затаив дыхание. А он сидит на перилах, обхватил меня руками за плечи и навалился как медведь. А я и тяжести словно не чувствую, вся в нем растворилась. Сколько времени вот так стояла и сама не знаю. Тело мое здесь, на грязной заплеванной лестнице, а ощущение и мысли там, в юности. Все до мелочей вспомнилось. Но внезапно прозвучавший щелчок замка и открывающейся двери мгновенно сбросил меня с небес. Испугалась я очень: Николай увидит - не простит, а если и простит, то на всю оставшуюся жизнь подозрений хватит. Рванулась я, глупая, от Сережи, а он, несчастный, не сумел удержать равновесие, да и опрокинулся назад, головой вниз. Николай в дверях стоит, бледный как смерть, и с меня глаз не сводит. А Сереженька внизу с разбитой головой лежит, а упал - то всего на метр вниз, ударившись о ступеньки лестницы между этажами.
- Так вы все-таки толкнули его ли он сам упал?
И тут она, наклонившись вперед и понизив голос, словно их мог кто-нибудь услышать, с ужасом прошептала:
- А я этого и сама не знаю. Закрою глаза и пытаюсь вспомнить каждую деталь тех последних мгновений, все что произошло там на лестнице. В какие-то моменты мне кажется, что оттолкнула я его, а то вдруг надежда воскресает, что он сам потерял равновесие.
Елена вновь прикрыла глаза, с минуту помолчала и с надрывом сказала:
Нет, не знаю, не помню! Честно говорю, вам - не помню!
Попросив подождать, Гусев вышел и направился в дежурную часть, узнать, что сообщили из больницы. Узнав содержание телефонограммы, вернулся в кабинет и сообщил женщине о смерти её друга. Приготовившись к истерике и слезам, был немало удивлен переменой в поведении Елены: она выпрямилась, лицо её приняло бесстрастное окаменевшее выражение и все последующие показания ею излагались сухо и без излишних деталей. Теперь Елена держалась твердо, представив происшедшее как случайное падение с перил сильно подвыпившего человека.
После того, как Елена, подписав показания, вышла из кабинета, в кабинет Гусева зашел встревоженный майор:
Скажите, а что грозит моей жене?
"Да он же все знает, - мелькнула запоздалая догадка, - он видел как жена, напуганная его внезапным появлением, столкнула своего друга с перил!"
Узнав, что происшедшее будет скорее всего расценено как несчастный случай, майор заметно повеселел и поинтересовался, будет ли сообщено в Академию о пьяном застолье в его доме, закончившемся трагедией. Получив заверения, что этого не будет, он окончательно успокоился и поспешил вслед за женой, осторожно прикрыв за собой дверь.
Глядя на стул, где недавно сидела молодая женщина, Гусев думал о том, что через несколько дней постановление об отказе в возбуждении уголовного дела будет утверждено в прокуратуре.
"Женщина скоро искренне поверит, что друг её юности упал сам, а майор наверняка сумеет убедить себя, что ему лишь померещилось в полутьме грязной заплеванной лестницы, как его жена сбрасывает с перил свою первую любовь".
Размышления Гусева прервал приход участкового инспектора Волина, мощной фигурой заполнившего все свободное пространство узкого кабинета:
- Ну что, Володя, домой собрался? Я тоже. Вот только давай по пути проверим притон у Люськи Киселевой. Минут пять назад соседи позвонили: опять у неё полный сбор. Ты на часы не смотри. Там всего дел минут на десять. В крайнем случае разгоним шалман и завершим рабочий день.
Гусев с досадой махнул рукой:
- Давай по-быстрому, а то меня ждут.
- Хорошо вам молодым: вас где-то ждут. А моя старуха, небось, по хозяйству копается и радуется, что я ей дома не мешаюсь под ногами. Ну что же, раз спешишь, то пойдем сразу.
Квартира Киселевой Люськи находилась на первом этаже. На звонок в дверь открыли сразу: здесь привыкли к нежданным гостям, забегающим с водкой и закуской весело провести время. Решительно оттеснив в сторону полуодетую девицу, сотрудники милиции вошли в комнату. Два мужика сидели за столом и допивали водку, а хозяйка, вбежав следом, сразу заголосила: Вяжи их, Волин и вези в ментовку. Особенно этого лысого. А то разделся догола и ходил тут по комнате красовался. Да передо мною муж Володька так стесняется показываться.
- Хватит орать. Иди сядь вон там в углу, а вы кобели ненасытные, предъявите документы.
Один из гостей Люськи резко встал из-за стола и шагнул к пиджаку, висящему на спинке стула.
Гусев успел перехватить его по пути: Стоп, земляк, не гони - они устали!
Ощупав одежду и, убедившись, что оружия нет, позволил предъявить документы. Любители "клубнички" оказались рабочими с соседней стройки. Узнав, что их отпускают, мужики поспешно покинули квартиру.
Когда за гостями захлопнулась дверь, Волин укоризненно покачал головою: Ну что, Люська все не образумишься? А где Володька твой? Небось во вторую смену вкалывает? Эх, дуреха! Да за таким мужиком только жить и радоваться. Когда-нибудь он не выдержит и свернет тебе голову. Ладно, Гусев, пойдем отсюда.
В коридоре Волин неловко споткнулся о металлические блины штанги и, выругавшись, вышел на лестничную клетку. Повернувшись к Гусеву спросил:
- Знаешь зачем её Володька штангу целыми днями поднимает? Да чтобы внушить себе, что любого из случайных знакомых своей женушки сможет при желании уложить одним ударом. И, осознание явного физического превосходства позволяет ему не ощущать ущербности своего положения, когда пьяница-жена почти в открытую приводит к себе хахалей.
- Кстати, Люське постельные забавы совсем ни к чему. Ей главное выпивки побольше. После того, как Володька сел в тюрьму на три года, искалечив её любовника, она и пристрастилась к водке.