Непримиримые 1-2

Я управляла машиной, с которой он прыгал…

Множественные переломы ног, рук, рёбер. Смещение позвонков, сильнейшая травма головы. Несколько дней в коме…

Несколько дней сущего ада.

Я молилась, чтобы он выжил. Терпеливо выхаживала, даже несмотря на проклятия его родителей, а когда поставила на ноги, сообщила, что больше не могу с ним быть. Решила полностью посвятить себя науке, ведь из-за Лианга обучение затормозилось. Ещё бы – мне приходилось бросать учёбу и мчаться выручать френда из очередной неприятности. А ещё устала бояться. Бояться, что проснусь и узнаю, что он погиб.

Парень требовал одуматься. Клялся, что больше не допустит ничего подобного, но я была неумолима. Как бы ни было больно решила, что эти отношения должны закончиться и ушла.

Лианг Джи преследовал несколько месяцев, обрывал телефон, передавал сообщения через знакомых, поджидал у дома. Писал в соцсетях. Я не железная, уже была готова сдаться…Моё сердце билось по этому парню, какой бы глупостью ни была наша связь.

Как всегда вмешался папа. Он был занят собственными делами, но никогда не выпускал из виду меня и мои увлечения. Очень переживал за всё, но с советами не лез, ведь могла копытом ударить и поступить ещё более неразумно.

Отец гордился моей силой, целеустремлённостью. О чём не забывал напоминать. Вот так как бы случайно, но в то же время к месту, сообщил, что его работа в Китае окончена, и он собирается обратно в Россию…

Моя душа как птица Феникс вначале сгорела за миг, а потом медленно, но верно стала оживать. Дом! Боже, как же я соскучилась по дому… По бабушке и дедушке!

Не сомневалась ни секунды, – без раздумий нашла в Питере университет, отправила заявку на перевод и уже через несколько дней получила подтверждение, что меня ждут на курсе. Бюджетного места уже не было, – это и понятно в конце учебного года, – но если покажу те же успехи, что и обучаясь до сего момента, то с начала нового комиссия постарается найти для меня вакансию.

Уверена, этому поспособствовал отец. У него были связи, но вряд ли папа просил звезду с неба или привилегий, думаю, просто уговорил ректора дать мне шанс.

Санкт-Петербургский государственный университет! Оставалось всего ничего – несколько месяцев до летней сессии и больших каникул. Лучшего варианта даже не искала. И папу, и меня это очень обрадовало и устроило, да и недостатка в деньгах не было. На семейном совете решили ухать! Уже через неделю собрались и отправились домой.

Я переживала за Лианг Джи, но твёрдо решила начать новую жизнь! Без него… Ему оставляла жизнь без меня, ведь только так мы могли бы не спалить друг друга.

ГЛАВА 11

Ирина

Дыхание учащается, когда вижу знакомый пейзаж: Питерскую слякоть, весеннюю пасмурность, дома соседей, улицу, по которой долгое время ходила в школу, саму школу… Сердце колотится сильнее, когда минуем коттедж Артёма.

Жадно перевожу взгляд, перескакивая с дома на дом, с дерева на дерево, с куста на куст, с забора на забор… Всё знакомо. За пять лет отсутствия мало что изменилось. Вот только деревья… стали ниже… или остались такими же?

Машина сворачивает на улицу, где живёт бабушка и дедушка, а перед ними стоит дом Игната и его матери.

Теперь сердце уже не колотится – оно так мощно грохочет, что в груди становится больно! Кислорода совсем не хватает, и поэтому закрываю глаза. Заставляю себя успокоиться, глубоко вдохнуть…

Такси останавливается, и голос родственников возвращает на землю:

– Ирочка! – всплескивает руками бабуля. В тёплом пальто, резиновых сапогах. Торопливо идёт к авто, а за локоть её придерживает дедушка, тоже одетый по прохладно-весеннему.

Распахиваю дверцу и спешу навстречу к родственникам.

Уже в следующую секунду бабуля и дедуля заключают меня в крепкие объятия.

– Внученька, – рыдает ба. – Как же ты выросла! Стала такой… хорошенькой. Дай на тебя посмотрю. – Бабушка чуть отступает и заставляет меня прокрутиться. – Нет, – не то сокрушается, не то восхищается, – ты не хорошенькая, – в глазах мелькает горечь вперемешку с любовью. – Истинная красавица!

– Ба, ты мне словно приговор вынесла, – пытаюсь обратить в шутку реплику родственницы.

– Так ведь в красоте много горя бывает, – резонно подмечает бабуля. – Это сколько же теперь женихов наш дом будет осаждать?!

– Ба, – поджимаю губы. – Я с ними на раз справлюсь, и отворот поворот дам, клянусь, – поднимаю руку с жестом «клянусь». – Уж чего-чего, а это я научилась делать на «отлично»!

– Да не слушай старую, – обнимает её за плечи дедуля. – Она от счастья не ведает, чего говорит. Женихи – значит, женихи! Если что, у меня есть очень хорошая метла. Я тебе помогу…

Ну вот как не улыбнуться?!

– Спасиб, дед, – чмокаю старика в щёку. – Ну что, так и будем стоять, или всё же отпустим таксиста? – решаю поторопить родственников.

– Да, да, конечно, – спохватывается ба. – Дед, помоги с вещами, – машет на машину. – А то, помнится, когда Иришка уезжала, у неё столько багажа было… – закатывает глаза.

– С тех пор многое изменилось, – пожимаю плечами. – Да и основные вещи потом прибудут. Папа грузовую машину заказал…

Бабуля хмурится. Дед спешит к багажнику. Я расплачиваюсь с таксистом, один рюкзак ловко закидываю за плечи, а большую сумку, где все основные вещи, забирает дедуля.

– Это всё? – поражается бабушка и неверяще смотрит вслед отъезжающей машине, словно раздумывает, не увёз ли мужик чего с собой чужого?

– Ба, – водружаю руку на плечо родственницы. – Всё самое важное на первое время – тут!

– Хм, – озадачивается бабуля. – А может, ты мне чего не договариваешь? – хмурит седые брови; на старческом лбу, и без того изрешечённом морщинками, пролегают ещё три крупные. – Ты не собираешься у нас жить?

– Ба, – скулю театрально и побуждаю родственницу пойти к дому. – Я же теперь в универе буду учиться. Ездить каждый день туда обратно – накладно, да и далековато. Мне и так на сон мало времени останется. Но на выходные к вам буду наведываться, клянусь, да и каникулы…

Бабушка заметно расстраивается. Остальной путь до дома шагаем молчала.

– Ба, не дуйся, – ласково подлизываюсь уже в зале, обняв родственницу. – Я к вам первым делом приехала. Соскучилась, а ты дуешься…

– Просто я… просто мы… – встряхивает бабуля головой. – Всё понятно, дело молодое: личная жизнь, учёба… Не обращай внимания, – отмахивается. – Прав дед, накручиваю. Ты теперь взрослая. Что тебе с нами жить?!

Ну нечестно вот так на жалость давить! Понятно ведь, что родственница очень расстроилась. Ничего, ба отходчивая, и вскоре примет всё, как должное.

– Так говоришь, что в университет поступила? – бабушка вновь нарушает молчание, когда уже все садимся за стол. Он ломился от вкусного и такого забытого, приготовленного родственницей съестного. За границей настоящей русской кухни не было, поэтому первым делом накидываюсь на бабушкин борщ.

– Нет, – отзываюсь, едва прожёвываю порцию. – Поступила ещё в Канаде. Потом перевелась в Китай, а теперь вот в Питер. Программа обучения хоть и разнится, но ректор и декан оценили мои итоговые баллы, и поэтому позволили без вступительных экзаменов перевестись. Да к тому же мои разработки везде интересны. Они обещали мне работу подыскать, а возможно, и бюджетное место выбить.

– Ой, как было бы замечательно, – радуется бабушка. – Ты же такое умище, – кивает значимо, в старческих бледно-голубых глазах плещется любовь и восхищение. – Как отец и мать! Университетским профессорам за тебя руками и ногами держаться нужно, – знающе продолжает, – а то, вон, какая шустрая, то там, то там… везде успеваешь.

– Ну ты меня прям захвалила, – тихо улыбаюсь с затаённой грустью. – Не перехвали, разочаровываться в людях очень больно!

– В тебе? – удивляется ба. – Нет! В тебе я никогда не разочаруюсь, – отрезает уверенно. – Что бы ты ни сделала, как бы ни поступала, ты – наше счастье и кровинка. Мы жизнь свою не пожалеем за тебя.