Страница 44 из 99
Ольга бежит вдоль озера. Мир сузился до точки между неестественно скованными Янкиными лопатками. Спине жарко от всхлипывающего дыхания Фильки. Янка выскакивает на песок; Филька, сбитый с ног то ли толчком, то ли подножкой, пролетает мимо нее, выставив руки, скользит, сдирая кожу с ладоней и носа, и замирает у самого кострища, содрогаясь от беззвучного плача. К нему тут же подбегает Груша и прижимает к земле коленом. На Фильку больше надежды нет, и бежать некуда; Ольга встает плечом к плечу с Янкой.
— Валите отсюда, — говорит она. — Это наше место.
— «Наше место», — кривляясь, пискливо передразнивает Груша.
— Заткнись, дылда белобрысая, — небрежно бросает Егоров и плавными, скользящими шагами приближается к Янке. — Где твоя скрипка, скрипачка? — спрашивает он, придвинув лицо так близко, что чувствуется тошнотворное тепло его дыхания. — Ты что, сыграть мне не хочешь?
— Чего ты к ней лезешь все время? — орет Ольга, и Егоров молча пихает ее — так сильно, что она теряет равновесие и почти падает, лишь в последний момент умудрившись вывернуться и встать на одно колено. Она уже готова броситься в драку, но тут Егоров говорит:
— Держи ее, Деня, — и незнакомый подскакивает сзади и заламывает ей руку за спину. — Может, она мне нравится, — говорит Егоров с широкой ухмылкой, и его дружки радостно ржут. Янка бросает на Ольгу всполошенный взгляд, но та смотрит в землю, добела закусив губу. Ее уши пылают. Она только что поняла, о чем спрашивала вчера мама, и теперь ей хочется провалиться под землю. У нее даже нет сил вырываться.
Янка пятится, и Егоров пятерней сгребает рубашку на ее груди. Ткань, покрытая жиром и ошметками лука, натягивается так, что трещат пуговицы.
— Фууу! — кричит Егоров и отступает. Ольга хрипло хохочет — и тут же шипит от боли, когда шестиклассник сильнее заламывает ее руку. — У тебя там суп, что ли? Ты что, по лесу с супом ходишь? Совсем больная?
Только теперь Ольга понимает, что Янка так и прижимает кастрюльку к животу. Егоров шарит глазами по ее лицу, по своим дружкам, глядящим на него с приоткрытыми ртами, снова меряет взглядом Янку. Тянет руку к кастрюльке — еще неуверенно, еще не придумав, что будет делать дальше.
Янкино лицо озаряется, облитое холодным солнечным светом. Отдернув кастрюльку от лап Егорова, она поднимает ее над головой и орет во все горло:
— Я принесла суууууп!
Она привстает на цыпочки, всем телом устремляется вверх; ее рыжая физиономия, обращенная к небу, светится вдохновением. Ольгу разбирает истерический смех. Захлебываясь и фыркая, она пытается закричать вместе с Янкой, но сбивается. Слова спотыкаются об хохот. Янка размахивает кастрюлькой, как флагом, летят жирные брызги. Егоров брезгливо вытирает лицо.
— Сууууп! — орет Янка. — Суп же!
Ольга не замечает, как он появляется — лишь чувствует, как по рукам пробегают холодные мурашки. Но что-то неуловимо меняется. Что-то сдвигается, будто кто-то огромный заменил один слайд с фотографией Коги на другой — точно такой же на первый взгляд, но все-таки в чем-то отличный. Так всегда бывает, когда он появляется.
— О, наконец нормальную хавку притащили, — говорит Голодный Мальчик и быстро проводит языком по губам. На Янку он не смотрит. Хуже то, что на кастрюльку он тоже не смотрит. Он переводит взгляд с Егорова на Грушу, с Груши — на Егорова, на Деню, который от удивления перестает заламывать Ольге руку. Голодный Мальчик улыбается дыркой в зубе. На шее у него болтается шнурок с резной трубочкой — Ольга видит, что узор закончен, и понимает, что это плохая новость. Запах нефти забивается в ноздри.
— А ты кто такой? — ошалело спрашивает Груша. Голодный Мальчик вдруг теряется, и Ольга понимает, что он не может ответить: не знает, как. Запах нефти становится удушающим.
— Они что, отлупить вас хотят? — спрашивает Голодный Мальчик.
— А что, не видно? — сердито спрашивает Ольга, вырывая наконец руку. Почти вывихнутое плечо вопит от боли, и она, скривившись, разминает его пальцами.
— Двиньте ему тоже разок, чтоб не лез, — советует Деня. Придавленный Филька ворочается, выворачивает шею и изо всех сил скашивает глаза, чтобы увидеть, что происходит.
— Что-то я тебя раньше не видел, — цедит Егоров, внимательно оглядывая Голодного Мальчика с ног до головы. — Ты из какой школы?
— Из четвертой! — вставляет Деня, и Груша с готовностью гогочет. — Гля, пацаны, у него кулон, как у девчонки!
Груша бросает Фильку, который давно уже перестал рыпаться, и подскакивает к Голодному Мальчику. Сдергивает с шеи резную кость, цепляя ремешком за уши.
— Что это такое вообще? — спрашивает Груша, и Голодный Мальчик улыбается.
— А давай покажу, — дружелюбно предлагает он и плавным движением вынимает трубочку из его руки. Он по-прежнему улыбается, но слишком рассеянно, почти мечтательно. Ольга видит, как он сглатывает слюну — раз и другой. Вроде ничего особенного, но выглядит так скверно, что у Ольги пересыхает во рту.
Голодный Мальчик подходит поближе к Груше, и тот пятится.
— Че ты лезешь ко мне? — взвизгивает он. — Слышь, Егоров, он правда ненормальный какой-то!
Они кружат по пляжику: Груша пятится, слепо отмахиваясь красными, в цыпках ладонями, Голодный Мальчик — все с той же дремотной, предвкушающей, почти нежной улыбкой — подступает. Глядя на них, Деня начинает хихикать, но, покосившись на Егорова, перестает. Егоров хмурится. Егоров бросает быстрые взгляды на озеро, на тропинку, протоптанную в зарослях березы, на вершину сопки — и снова на Грушу и Голодного Мальчика, кружащих в нелепом танце.
Голодный Мальчик отчетливо сглатывает слюну, и Егорова передергивает.
— Я с тобой потом разберусь, — бросает он Янке и влезает между Грушей и Голодным Мальчиком. — Отвали от него, псих, — говорит он и толкает Голодного Мальчика в грудь раскрытой ладонью. Тот никак не реагирует. Он просто ждет, когда помеха исчезнет. — Идем отсюда, пацаны. Мы с ними потом поговорим.
— Вот-вот, валите отсюда, — встревает Ольга.
— Ты нам еще попадешься, — обещает Егоров и, подпихивая Грушу, двигается прочь. Ольге хочется смеяться от радости. Наконец-то эти придурки отстали. И Голодный Мальчик… Она не хочет додумывать про Голодного Мальчика. Она вздрагивает, когда забытый всеми Деня открывает рот.
— Ссыкуны, — говорит он и сплевывает вслед приятелям. — Дай позырю, что у тебя за кулончик. Может, мне надо.
Он тянется, чтобы вырвать из руки Голодного Мальчика резную трубку, высокий, снисходительный, бесконечно уверенный в своей силе. Ольга вдруг понимает, что он слишком взрослый, чтобы… Додумать она не успевает.
— На, смотри, — пожимает плечами Голодный Мальчик, поднимает зажатую между пальцами трубочку повыше и подносит к самым глазам Дени. Тот невольно отклоняется, и трубочка утыкается прямо ему в висок. Он вяло пытается отмахнуться, и Голодный Мальчик говорит:
— Тссс! Слушай…
— Не надо, — хрипит Филька, стоя на четвереньках. — Ольга, скажи ему…
Его никто не слушает. На лбу Фильки выступают крупные капли пота, глаза лезут из орбит. Янка роняет кастрюльку, она ударяется о камень, эмаль скалывается, и посреди красивого рисунка появляется страшная черная раковина. Остатки супа выплескиваются; жижа сразу впитывается в песок, а то, что остается, так похоже на рвоту, что смотреть на это невозможно. Ольга равнодушно думает, что за испорченную кастрюлю Янке влетит по первое число. Мысль далекая и неважная, как картинка в энциклопедии. От лица Янки отхлынула вся кровь, и ее карие глаза под бесцветными ресницами кажутся двумя черными колодцами, падать в которые придется бесконечно.
Голодный Мальчик тянется к трубочке губами, и Ольга зажимает уши ладонями, чтобы не слышать жуткий вой. Но Голодный Мальчик не дует. Он тянет через трубочку (кость, Филька же говорил, что это кость!) в себя, высасывая из головы Дени… что-то.
Деня вяло отпихивает трубочку (кость) и, не говоря ни слова, разворачивается и бредет следом за приятелями. Он двигается так странно, что от взгляда на него укачивает. Как в замедленной съемке. Ольга вдруг понимает, что он бежит, бежит изо всех сил, но сдвинувшийся с места мир не пускает его. Он движется, как сквозь желе, через время, которое всегда было в сговоре с Голодным Мальчиком. А тот больше не обращает на него внимания. Голодный Мальчик улыбается, так искренне и заразительно, что хочется улыбнуться в ответ. Раньше такого не было, раньше он не улыбался, а скалился, дрожь брала от его улыбочек, а теперь все стало по-другому. Ольга смотрит, как учили в художке: не смотрите — видьте, заметьте особенности, найдите десять различий. Потом Ольга и правда видит. Потом она понимает, и ей кажется, что ее окатили ведром кипятка.