Страница 28 из 76
Она не отстраняется, но молчит так долго, что я начинаю переживать. Точнее, начинаю переживать значительно сильнее прежнего. Когда на мою голову опускается ладонь, даже вздрагиваю от неожиданности.
— Хорошо. Я помогу тебе, девочка, — говорит тихо старушка.
Волна облегчения, затопившая меня, оказывается такой сильной, что я бы пошатнулась, если бы стояла. Вот даже не представляла, что настолько успела привязаться к этой милой женщине с огромным добрым и любящим сердцем.
— Спасибо, — срывается с моих губ прерывистый выдох.
Гапка, отстранившись, неловко кивает, бормочет что-то о предстоящем сложном дне, поднимается на ноги и уходит обратно к фургонам. А я, тщательно стряхнув с себя соль, укладываюсь обратно спать. Здоровый сон мне действительно нужен. И спокойный. Всё-таки тот факт, что моя попутчица теперь знает правду, заставляет меня чувствовать себя значительно лучше. Особенно с учётом того, что я теперь могу откровенно её расспрашивать обо всём, не вытягивая информацию по крупицам. А мне очень много чего хочется знать.
Второй день пути проходит к нашей вящей радости на удивление спокойно. Гапка, хоть и выглядит слегка подавленной, но меня больше не избегает и моему общению с Лале не препятствует. Кроха, кстати, тяготы пути переносит вполне спокойно. Я как-то раньше думала, что её сверстники более склонны к капризам и сложны в уходе и обращении, но то ли я ошибалась, то ли нам достался особенный ребёнок, Лялька капризничать почти не умеет. Для неё главное знать, где я нахожусь, а в остальном она абсолютно беспроблемная. Она с удовольствием ест то, что и все, играет простыми игрушками, которыми делится с ней Саяна, или Сая, как её все зовут. И даже позволяет той играть с Ясминой, которую мы благополучно извлекли из котомки. А во время обеденного привала Гапка сама позвала меня обедать отдельно в стороне он всех остальных. Там, наблюдая за играющей рядом Лале, я и попросила её рассказать более подробно о семье Мирэн, о том, что собой представляет миразу Рифат. И чего от него можно ждать. Пожилая нянька двух принцесс, предупредив, что сама далеко не всё знает, начала свой рассказ.
Что ж. Не зря говорят: «Меньше знаешь — лучше спишь». С этой информацией точно так же. Я, конечно, понимала, что принцу простой аристократ настолько не указ, что раз этот Рифат может диктовать условия отцу Мирэн, то он точно очень влиятельная особа в этой стране. Но узнать, что меня теперь ловит крайне обозлённый моим побегом и маниакально настроенный в мой адрес целый глава Службы безопасности, которому, по сути, подчиняются все правоохранительные органы Босварии и частично даже армия… Пф, попала я знатно. Выжить бы. Так и про отца моей предшественницы информация не порадовала. Принца Гедаша Босвари Гапка охарактеризовала, как жёсткого, даже жестокого человека, способного на многое ради своих целей. А сейчас его главной целью является королевский трон. Нашлась в этой бочке дёгтя и ложка мёда. У бедняжки Мирэн имелся дед, король этой страны Ардораш Босвари, и дядя, младший брат её отца Корим Босвари, который имел не меньше шансов взойти на трон. И эти двое, по глубокому убеждению няни, точно пришли бы на помощь девушке, если бы узнали. Я позволила себе в этом усомниться, но к сведению приняла. Слишком мало данных, чтобы делать выводы об этих власть имущих мужиках. Всегда считала, что от таких игр надо держаться подальше, потому что задавят и не заметят. Лучше в Обители укроюсь. А потом уже подумаю, что дальше.
Большего рассказать за время привала Гапка не успела, но мне и этого хватило, чтобы было о чём размышлять остаток дня. А вечером мы снова сели отдельно от всех, на приличном растоянии от костров. Лялька уже сонная умостилась у меня на руках, мы неспешно ели, скрытые полумраком, когда моя попутчица, задумчиво пожевав губу, спросила.
— А что дальше, Рома?
— О чём ты? — вскинула я бровь.
— После того, как мы доберёмся до Обители? Что ты собираешься делать дальше?
Не в бровь, а в глаз. И вот что ей отвечать, если я сама толком не представляю? Поставив себе цель, я, как привыкла делать всегда, упёрто к ней следую. А дальше…
— Не знаю, — честно признаюсь старушке. И объясняю вкратце: — В этом мире есть один человек, которому известно обо мне. Богиня сказала, что он будет там меня ждать. И поможет. В любом случае Обитель — это единственное место, где мы сможем укрыться от всех, кто нас преследует. На месте разберусь…
На этом разговор приходится прервать, потому что я замечаю, что к нам приближается одна из наших попутчиц по фургону. В руках она держит две кружки с чем-то парующим и распространяющим приятный пряный аромат. Она, не поднимает глаз, и это меня старнно царапает, заставляя настороженно следить за каждым её движением.
— Хали Ромин, хоаль Зарима, позвольте угостить вас вкусным и полезным узваром из сушёных ранат и винограда, мы сварили его на всех.
Мне, как «мужчине» этот самый узвар преподносят первой. С благодарным кивком принимаю кружку, и уже подношу к губам… но внезапное острое чувство тревоги, даже опасности, скручивает меня настолько сильно, что я едва не роняю посудину.
Хорошо хоть брала так, чтобы на спящего у меня на коленях ребёнка ни в коем случае не опрокинуть. Справившись с собой, сжимаю горячий метал так сильно, что пальцы жжёт и смотрю на женщину, что принесла это угощение. Ну же. Мне так нужна моя сила. Не магия. Ведьмовская сила. Я хочу знать. Но сколько не всматриваюсь в сутулую фигуру, никакой опасности и негатива от неё не чувствую. Может нужен телесный контакт, как с Лале, когда я увидела её возможное будущее? Но трогать замужнюю женщину, играя роль даже парня-подростка чревато конфликтом с её мужем. Тем временем она вручает напиток и Гапке.
— Бабушка, не спеши пить. Оно горячее. Обожди немного. Хоаль Рахима, благодарю за заботу и угощение. Мы обязательно отведаем.
Женщина склоняет голову и удаляется, а я встречаюсь взглядом со своей попутчицей. Та смотрит на меня удивлённо, явно не понимая, что происходит. Если б ещё я понимала.
— Не пей. Я чувствую непонятную тревогу. Не могу разобрать, с чем это связано. Может несварение от него будет, а может и чего похуже, — пытаюсь объяснить ей так, чтобы не поднимать зазря панику. — Давай, на всякий случай я вылью это за валунами.
Вот что мне в Гапке безусловно импонирует, это умение верить тому, что я говорю, и понимать, когда лучше не спорить.
— Давай, я сама вылью. А ты уложишь Ляльку, она уже крепко спит, — кивает она на сладко сопящую у меня на руках девочку. Приходится согласиться.
— Хорошо. Кстати, как думаешь, это нормально, что она такая молчунья? Я в детях слабо разбираюсь, — интересуюсь, признавая своё дилетантство и заправляя смоляную прядку под головной убор крохи.
— Соля тоже была молчуньей, — грустно улыбается старушка, поднимаясь на ноги. Я следую её примеру, правда сначала спрятав личико девочки, а потом осторожно перехватывая её так, чтобы она обняла меня за шею, положив голову на плечо. По-другому с ней на руках подняться в фургон не смогу.
Пока Гапка скрывается в кустиках, прихватив с собой кружки с узваром, я слегка и незаметно разминаю ноги, радуясь, что тело понемногу приходит в норму. Надо будет утром попробовать где-нибудь спрятаться и сделать хотя бы простейший комплекс упражнений. Только няньку свою предупрежу, а то опять всполошится и бесов из меня попытается изгнать, а я соли уже на месяц вперёд наелась.
— Всё. Я вылила, — сообщает старушка, вернувшись с пустыми кружками и тоже пряча лицо.
— Бабушка, я утром отойду от лагеря немного, чтобы потренироваться. Хочу быть сильнее. Не пугайся. Хорошо? — тихонько сообщаю ей, когда мы неспеша направляемся к повозкам. А потом, не выдержав, хмыкаю. — И солью меня больше не посыпай.
Она бросает на меня быстрый нечитаемый взгляд, который тут же отводит. И… Мне кажется, или я действительно слышу хихиканье?
— Не буду. Она на тебя всё равно не действует, — наконец выдаёт Гапка наигранно сокрушённым тоном, заставив ошарашенно поперхнуться.