Я не ваша, мой лорд

— Сегодня можете быть свободны, герцог Гиерно, — произносит Ардораш, наблюдая за нами. — Гедаш в дворце отсутствует и прибудет только завтра, соответственно его реакции на слухи тоже можно ждать только завтра. Я пришлю утром вам приглашение. Скарлетт, про перстень тоже узнаю и, если желаете, могу вам его предоставить для изучения. Благодарю за помощь.

Это явный сигнал, что мы свободны. Я уже устремляюсь мыслями к дому хали Тимара, где нас точно вкусно накормят, и тут в мои мысли снова вторгается принц Корим, который поднимается тоже.

— Герцог, рад нашему сотрудничеству. До скорой встречи, — протягивает он руку для пожатия Севастьену.

— До встречи, ваше высочество, — отвечает на рукопожатие мой лорд, а принц поворачивается ко мне.

— Леди Скарлетт, позвольте, — обращается на Сэйнарский манер, склоняясь, и я невольно подаю ему руку для поцелуя, как вышколила меня Виттория в юности.

Его высочество довольно улыбается и, смотря мне прямо в глаза, внезапно целует мою ладонь прямо посередине, обдавая жарким дыханием чувствительную кожу и смущая жестом на грани приличий. — Я поражён знакомством с вами и был бы счастлив возможности пообщаться ещё.

— Я польщена, ваше высочество, — отвечаю, осторожно высвобождая свою руку из его хватки, буквально кожей чувствуя, как закипает рядом Севастьен. — В рамках расследования я готова к сотрудничеству и общению, — пытаюсь я обозначить границы, но, кажется, у меня это не очень-то и получается.

Убираю руку, поборов желание спрятать её за спину и прощаюсь вежливо.

— До встречи, ваше величество, ваше высочество. — И дёру от этих хитрых Босвари, пока не нажила неприятностей на свою пятую точку. Если ещё не нажила. Слишком уж мрачно молчит Севастьен.

Герцог продолжал мрачно помалкивать до тех пор, пока наша карета не пересекла мост и не укатила из дворцовой территории, оказавшись на улицах Замайры.

— Ты злишься? — не выдеживаю и интересуясь я, смотря на мужчину, молча уставившегося в окно на проплывающий мимо город.

— А ты как думаешь? — вздыхая и поиграв желваками, произносит он.

— Злишься, — делаю вывод и тут же уточняю: — На меня?

Взгляд тёмной синевы встречается с моим, и я отмечаю в нём удивление и тщательную работу мысли.

— Нет. На ситуацию в общем.

Ага, это по крайней мере понятно. Не понятно только, как с ним таким себя вести. Раньше я могла наплевать, наорать, убежать в конце концов. А сейчас мы вроде как отношения строим. И что делать, когда мой мужчина бесится, мой жизненный опыт умалчивает. Молчать и дать возможность успокоиться, или попытаться отвлечь разговором? Эх, тяжко. И зачем мне это «замуж», кто бы напомнил? Правда я и не соглашалась пока. Но соглашусь ведь. Потому, что я его люблю, даже когда он чуть ли не огнём пышет. Я ведь тоже кротким и спокойным характером похвастать не могу.

— А куда мы едем? — выбираю второй вариант.

— В одно замечательное место. Тебе должно понравиться, — смягчается его взгляд.

— А там кормят? — с надеждой интересуюсь, чувствуя, как желудок прилипает к хребту.

— Лучшими блюдами босварийской кухни, — наконец улыбается мне Севастьен.

— Это хорошо, — довольно киваю я, хоть и подозреваю, что буря отнюдь не миновала.

Тьен привез меня в ресторан за чертой города, где на втором этаже размещались закрытые кабинеты с захватывающим дух видом на горы, ажурнымм балкончиками, затянутыми плетущимися розами и романтичной уютной обстановкой для желающих пообедать, или поужинать, супружеских пар. Столик, естественно, обслуживали только женщины, а я наслаждалась возможностью побыть без карильи на лице.

— Спасибо, что привёз меня сюда. Здесь действительно очень красиво, — улыбаюсь мужчине напротив, ловя на себе его горящий взгляд.

— Я рад, что смог порадовать тебя, — произносит Тьен, но в голосе чувствуются нотки сожаления. — Я, признаться не силён в ухаживаниях. В этом для меня никогда не было нужды, отношений я ни с кем не искал после… Эмины. И сейчас мне иногда кажется, что я слишком малое тебе даю.

— Эм, ты о чём? — вскидываю я брови.

— Свидания, прочие романтические жесты… Вы, девушки, ведь любите это, — лукаво улыбается Тьен.

— Любим, наверное, — пожимаю я плечами. Вот не представляю, как мы сейчас находясь в Босварии, выполняя довольно опасное задание, начнём бегать на свидания, на радость тем, кто захочет узнать кто же мы такие, или тем, кто клюнет на легенду о хали Севаре. Неужели он думает, я этого не понимаю?

— Я исправлюсь, — обещает мне Севастьен.

— В Сэйнаре, — настойчиво уточняю я.

— Люблю тебя, — произносит он, серьёзно глядя в глаза.

— И я… — полушёпотом срывается с моих губ, но он всё равно слышит и его взгляд становится чуточку безумным, столько голода в нём плещется. Может сегодня наконец свершится то, чего я целую неделю пытаюсь от него добиться?

Остаток то ли позднего обеда, то ли раннего ужина мы проводим за не особо содержательным разговором, большей частью молча любуясь красотами за пределами балкона и вдыхая пьянящий аромат босварийского лета, поскольку расслабиться и быть собой всё-таки не можем из-за периодически появляющихся прислужниц, а играть положенные роли тоже, страх как не хочется.

А потом я опять прячу лицо, нам подают нашу карету, и мы отправляемся к дому хали Тимара. Вечерняя Замайра завораживает своей необычной экзотической красотой, пряными запахами, белыми фасадами домов и яркими красками цветущих двориков, ставен, вышитых ковров, висящих с балконов. Здесь, как и в любом другом городе можно было найти, как хорошее, так и его изнанку. А я не могу отрешиться от мысли, что эта поездка необратимо меняет что-то во мне, в моей жизни. И порой это немного пугает, вытягивая наружу отголоски моих старых привычных страхов. Но и отказаться от этих перемен невозможно и ещё страшнее, чем на них согласиться. Извечный вопрос. Жалеть, что не решилась, не попытала счастья, не ухватила судьбу за хвост, поддавшись страхам и сомнениям, или… а что «или»? Есть ли оно? Или истаяло давно в пламени моей капитуляции?

В прихожей, когда мы приезжаем, нас встречает всегда молчаливый слуга хали Тимара, кланяется низко и произносит:

— Хоаль Кариля, для вас принесли подарок.

Я ошарашенно останавливаюсь, а Севастьен и вовсе, будто на стену налетает.

— Подарок? — непонимающе хмурюсь.

— Да, — он хлопает в ладоши, и в комнату входит одна из служанок, неся в руках корзину с роскошными белоснежными цветами орхидис, чьи нежные лепестки, похожие на восковые, словно усыпаны карамельной и шоколадной крошкой. Красиво. А между тёмно-зелёных гладких листьев маленькая белая карточка, где написано всего лишь одно слово: «Очарован»

Те женщины, которые говорят, что им приятна мужская ревность, либо нагло врут, либо не любят тех, о ком говорят, и… не понимаю я их в общем. Вот что может быть приятного в том, когда твоему любимому человеку неприятно? И чувство вины это дурацкое, взятое ниоткуда, раздражающее царапающим ощущением в груди.

Едва прочитав карточку, я уже знаю, от кого она. И Севастьен тоже знает. И его утихнувшая за вечер злость вспыхивает с новой силой, хоть он и старается этого не показывать. Поборов нечаянное сожаление, — красивые ведь — я решительно велю служанке.

— Выбрось их. Мне не пристало принимать такие подарки, — цветы, конечно, ни в чём не виноваты, но я знаю, что поступаю правильно.

— Как прикажете, хоаль, — кланяется она и уносит корзину прочь.

А я прохожу мимо Севастьена и молча поднимаюсь на второй этаж, направляясь к нашим покоям. И лишь спустя долгих несколько секунд слышу позади следующие за мной тяжёлые мужские шаги.

— Зачем ты это сделала? Тебе ведь они понравились, — интересуется преувеличенно ровным тоном герцог, как только за нами закрываются двери.

— Это всего лишь цветы, — пожимаю я плечами.

— И что, ты хочешь сказать, что тебе было неприятно их получить? — подозрительно уточняет мужчина.

— А почему мне должно быть это приятно? — поворачиваюсь я к нему и склоняю голову набок, изучающе рассматривая.