Страница 18 из 79
К ужину я не спустилась, притворившись спящей, когда меня пришла звать горничная. А потом ещё долго сидела на подоконнике в тёмной комнате, пытаясь утрясти в голове новые реалии своей жизни. Я ведь могла и дальше жить своими надеждами и фантазиями, наивно ожидая, что вот наступит какой-то волшебный момент и он увидит, оценит, полюбит. Глупая, наивная девочка. Ребёнок, забывший, что мир в принципе несправедлив. Этот мужчина спас меня, приютил, дал так много, по сути открыв передо мной все пути, а я глупая возомнила себе, что так же легко могу получить и его самого, его сердце. Ну не дура ли? Богиня милосердная, я едва не поцеловала его. Я. Сама. Первая. Едва не поцеловала мужчину. Севастьена. Где были мои мозги? Я ведь обещала Виттории, что просто попытаюсь предстать перед ним другой, более взрослой. А стоило ему оказаться так близко и посмотреть на меня своими бездонными синими глазами, как весь мой разум куда-то испарился. И я собственными руками разрушила всё, что между нами было. Глупо! Как же глупо! Но одно знаю точно. То, что я наворотила, нельзя оставлять так, как есть. Он ведь так ничего и не понял. Думает, наверное, что мне блажь в голову пришла, что я… Ох, не знаю, что я. Но вряд ли Севастьен осознаёт, насколько серьёзны мои чувства к нему, как давно и сильно я его люблю. Он, может, и вовсе не понял, что я его люблю. Решил, может, что Зайчишка дурью мается и ему голову морочит. Надо рассказать. Признаться. И будь что будет. Я не смогу больше таиться и притворяться, что ничего не было.
Спала ли я этой ночью? Скорее нет, чем да. Потому что нельзя назвать сном то полубредовое состояние, в которое я периодически погружалась, чтобы снова и снова видеть, как отшатывается от меня Севастьен, смотря с ужасом и омерзением. Когда за окном забрезжил рассвет, совершенно измученная и несчастная, я лежала в своей кровати, смотря воспалёнными заплаканными глазами, как загорается зарница за кронами цветущего сада. И надеялась, что этот день не разрушит мою жизнь, отняв самого любимого человека.
Севастьен явился на завтрак хмурый и исполненный какой-то мрачной решимости. Или может это мне так показалось, поскольку и сама чувствовала что-то похожее. Я мельком взглянула на своего опекуна и опустила глаза, понимая что сейчас не время и не место выдавать свои растрёпанные чувства. И так уже леди Виттория косится на меня странно, сжимая губы и хмуря брови.
— Доброе утро, дамы. — Он изобразил вежливую улыбку, кивая всем присутствующим за столом, потрепал светлые макушки близнецов и занял своё место во главе стола. — Я попрошу вас задержаться после завтрака, поскольку хочу сообщить одну важную новость.
Его сестра удивлённо вскинула брови, а я замерла, сжимая салфетку. Душу ледяными лозами начало оплетать тревожное предчувствие, пугая до тёмных пятен перед глазами.
— Конечно, Тьен. Как скажешь, — за всех нас ответила Виттория. — Всё в порядке?
— Да. Не волнуйся, — неестественно улыбнулся лорд Гиерно и поднял крышку на своей тарелке. — Давайте завтракать. Приятного аппетита.
С завтраком у меня получилось приблизительно так же, как со сном. Вроде бы и был, но толку с него никакого. Кусок в горло не лез, и я больше ковырялась в своей тарелке, как казни ожидая обещанную новость. И когда Севастьен отложил приборы и смерил всех присутствующих изучающим взглядом, я почти с облегчением восприняла это. Лучше уже всё услышать, чем терзаться неизвестностью. Мужчина, напустил на себя торжественный вид и начал:
— Итак, здесь за этим столом собрались мои самые близкие люди и я хотел бы поделиться с вами важным событием в моей жизни. Как вы уже знаете, я некоторое время ухаживаю за леди Эминой Олард. Эта достойная и прекрасная девушка воплощает в себе все качества, которые я бы хотел видеть в своей супруге, — он умолкает, делая паузу. Я не поднимаю на него глаз и прячу под столом дрожащие руки. Почти уверена, что Севастьен смотрит сейчас на меня. — И вот, с радостью вам сообщаю, что моя возлюбленная дала согласие стать моей женой.
Возлюбленная. Его возлюбленная. Он её любит. Любит? Закрываю глаза и чувствую, как кружится мир вокруг, затягивая в дурноту и беспросветность.
— Поздравляю, дядя! — восклицает с восторгом Кори.
— Ты уверен, Севастьен? — слышу я обеспокоенный голос Виттории.
— Конечно, Рия. Что за вопрос? — с какой-то досадой отвечает мужчина.
— Лорд Гиерно, можно с вами поговорить наедине? — мой голос звучит так бесцветно, что я даже не сразу понимаю, что он всё-таки мой. Поднимаю взгляд на Севастьена и вижу, как бледнеет он, встречаясь со мной глазами.
— Конечно, Скарлетт. Можем пойти в мой кабинет.
Тот самый, что снился мне всю ночь в кошмарах? Где я столько времени провела с моим любимым, а вчера увидела, как он шарахается от меня почти с ужасом? Какая уже разница? Киваю и поднимаюсь из-за стола, чувствуя себя пустой деревяшкой. Иду на этот раз первая, слышу шаги за спиной, считаю удары сердца.
— Скар, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает Севастьен, стоит двери закрыться за нашими спинами. Сколько раз уже я слышала этот вопрос за последние сутки? — Ты выглядишь нездоровой.
— Нет, — улыбаюсь помертвевшими губами и разворачиваюсь к нему. Хочу видеть. И запомнить, возможно. — Но это уже неважно. Всё неважно. Я ухожу, Севастьен.
— Что? Как это понимать, уходишь? — герцог в один шаг преодолевает расстояние между нами и хватает меня за плечи. — Ты всё ещё несовершеннолетняя, а я твой опекун.
Смеюсь горько, отталкивая его.
— О-пе-кун. Ненавижу это слово. Ты снова прячешься за ним.
— Что ты несёшь, Скарлетт? — поджимает губы тот, кого я готова была любить всю свою жизнь.
— Скажи, ты правда её любишь? Потому что, знаешь ли, я не верю. Когда любят, не говорят о человеке, как о породистой кобыле, которая сочетает в себе все нужные качества…
— Не смей!!! Что ты себе позволяешь?!! — рычит он, наступая на меня.
Но я уже не могу остановиться. Мне так больно, что хочется этой болью поделиться с ним, чтобы не сдохнуть.
— Когда любят, дорогой мой лорд, не смотрят на других… — бью его жестокими словами, потеряв остатки здравомыслия.
— Прекрати немедленно!!! — на моих плечах смыкается стальной захват мужских пальцев. Севастьен в ярости шипит мне в лицо. — Что ты знаешь о любви, Зайчишка, если смеешь так со мной говорить?
Из груди вырывается истерический хохот, и слёзы брызжут из моих глаз, прорывая хлипкую плотину.
— Что я знаю? Я знаю, как это почти обожествлять человека, каждую минуту проведённую с ним считая бесценной. Я знаю значение каждого жеста, каждой улыбки и гримасы на любимом лице. Я знаю, как это, когда каждый день видишь любимого и боишься признаться, откладывая это вновь и вновь, лишь бы продлить простое счастье быть рядом с ним. Я столько всего знаю, Севастьен. Кроме одного: почему человек, которого я люблю больше жизни, меня не любит.
В голубых глазах читается недоверие и боль. Рада ли я? Мне уже всё равно.
— Скарлетт, ты… ты…
Он пытается найти слова, но я перебиваю его, продолжая говорить. Всё что копилось во мне все эти годы, клокочет в груди обжигающей смесью, выплёскиваясь в горечи слов и остановить их я уже не смогу. Да и не хочу.
— Я люблю тебя, Севастьен. Всегда любила. Ждала, что ты поймёшь это, верила, что тоже тебе нужна, надеялась стать для тебя чем-то большим, чем маленькая подопечная, что ты дождёшься меня. Возможно глупо, возможно наивно. Ты выбрал другую, считая, что любить меня недостойно и неправильно, значит мне здесь больше не место. Спасибо тебе за всё.
— Девочка моя, — хрипло выдыхает, неверяще качая головой, — Я даже подумать не мог, не замечал никогда, глупец. — Делает шаг ко мне, пытаясь обнять, но я шарахаюсь от него, как вчера он от меня. — Пожалуйста, послушай… Ты так юна, это всё пройдёт…
Но я мотаю головой, закрывая ладонями, уши и бегу прочь. Знаю всё что он мне скажет. Не могу! Не могу это слышать!
Выскакиваю в коридор, ничего не видя перед собой. Перед глазами стоит пелена, и дышать так больно, что почти невозможно. Хочется бежать куда-то без оглядки, лишь бы не чувствовать, как раздирает меня изнутри эта тоска и безнадёжность. Но меня останавливают чьи-то руки, обнимая нежно, но непреклонно.