Страница 69 из 81
Водка действительно оказалась несъедобной, но я выпила обе рюмки. Не чокаясь сама с собой. Мы уже все чокнулись. Молча разминулись с Лешкой на пороге ванной комнаты и так же молча отвернулись друг от друга в постели. Через минуту я увидела на кровати Соломона. Хозяйка не пришла. На часах было пять минут двенадцатого. Если бы мы дружили, я бы притянула кота к груди, а так только поджала ногу, чтобы бедному было, куда лечь. Только бы на голову мне не лёг. На голове у меня и так все уже сидят…
— Думаешь, она у Саши? — спросил Лешка тихо, продолжая смотреть в окно, если все же лежал с открытыми глазами.
— Я не хочу ничего думать.
И больше я ничего не добавила. О чем говорить? Говорить не о чем: у неё свой мир в голове без царя, у нас с Лешкой — свой, и ещё не факт, что общий.
— Можно тебя обнять?
— Нет.
И он остался ко мне спиной, впервые вняв моему отказу с первого раза.
— А если бы Оливка не ушла от Саши, ты бы осталась с этим твоим…
Он не договорил, но я и так знаю весь его нецензурный запас слов.
— Не знаю. Скорее всего да, пока бы сам не отвалился. Даже пиявки отваливаются. И банные листы. Лёша, спи уже ради Бога. Не доставай меня. Хоть ты не доставай.
— Думаешь, я могу об этом не думать?
— Думай, что хочешь, только молчи. И из всего, что мы сделали, этот мальчик — самое невинное прегрешение. От него никому не было плохо. До того, как… Ну, ты понял…
— Нет, не понял…
Он повернулся ко мне лицом, но я осталась к нему спиной.
— Лёша, хватит из пустого в порожний. Я с ним спала и ничего более, а он начал мне в любви признаваться и замуж звать.
Я попыталась хихикнуть, но не смогла.
— Я не знаю, чему верить, а чему нет, поэтому он и на пушечный выстрел не должен подходить к Оливке. Она кажется злой, а на самом деле она просто жутко обиженная на всех. На нас в первую очередь. Ну и на этого Сергея… Лёша, убери руки!
И он убрал, а я ещё ближе приблизилась к краю и к пропасти, в которую можно свалиться, сказав что-то необдуманное нашей дочке. Сейчас нет ничего более важного. Ее папашка подождёт. Я его тринадцать лет ждала!
Утром он встал первым. Даже вспомнил, как заваривать кофе, но для меня вставил в кофемашину лишь капсулу. Типа хотел, чтобы не остыл. Я не смотрела ему в глаза. Не хотелось вопросов «Ну что?» На них есть пока лишь один ответ «А ничего!» Что делать и как быть? — вопросы для русского человека изначально риторические. Проще ничего не делать, чем наломать ещё больше дров.
Я написала Оливке сообщение с одной лишь фразой: у тебя все хорошо? Тут же пришел ответ «Да», а потом приписка «Скажи папе, что Саша съехал, и он может разорвать контракт на квартиру». А ты где будешь жить? В ответ тишина. У неё есть квартира. Комната в квартире — я знаю. И она может привести в неё не только кота. Но она же этого не сделает… А сделает — я съеду. Куда угодно!
— Мы должны радоваться? — спросил Лешка, узнав про полный разрыв с Сашей.
— Никто никому ничего не должен.
Я уткнулась в чашку с ровной пенкой. Лешка пододвинул ко мне крекер с сыром-бри.
— Мы должны. Мы — родители.
— Вспомнил да только поздно.
Я откусила от крекера и сыра и вернула бутерброд на общее блюдо: Лешка не побрезгует.
— Я всю жизнь вас обеспечивал деньгами. Почему же вы не смогли обеспечить меня семейным уютом?
— Вы — это я?
— Вы — это ты и наша дочь. Которая была все-таки твоей.
Он отвернулся в сторону прихожей, точно мыслями уже уходил, не закончив завтрак. Насовсем? Это еще под большим вопросом.
— Не знаю… — выдохнул мимо меня, не повернув головы. — Все беспросветно как-то у нас. Мне показалось, я выбрался из болота на кочку. Рано радовался. Кажется, у нас никогда ничего не получится.
— Хочешь уйти?
Мысль не показалась мне страшной. Она была скорее очевидной.
— Мне некуда идти. Я подал на развод, забыла?
— Сними себе жильё.
— Не пустишь к себе? — теперь он смотрел уже на меня. — А кто с Шариком гулять будет?
Я рассмеялась — легко и просто. Да, вся наша жизнь — большая глупость.
— Закажешь сервис по выгулу собак. В чем проблема?
Снова смотрим друг другу в глаза, будто ночи и не было. Утро точно не добавило нам мудрости. Если только отсыпало терпения от щедрот своих. Или мы просто тормоза по жизни. Вот перестройка у нас так и не перестраивается.
— В тебе. Я уходил к тебе.
Я уставилась в окно: ничего, кроме зеленой листвы. А, кажется, ещё недавно деревья не были такими высокими.
— Не гони коней, Лёша. Давай в кой-то веке подумаем об Оливке. Иди на работу. А я займусь домашней работой.
— Позвонишь ему?
— А ты ревнуешь?
— А надо?
— Не надо.
— Вот и славно, — Лёшка поднялся из-за стола. — Спасибо за завтрак.
— На здоровье.