Страница 27 из 37
Только теперь редактор с облегчением вздохнул и, словно вернувшись с небес на землю, с тревогой посмотрел на клубящуюся людскую массу за окном. Эксперимент закончен, можно давать запланированное дементи - официальное опровержение. И вот теперь, глядя на возбужденные лица соотечественников, редактор понял, как непросто давать это опровержение. По меньшей мере три четверти очевидцев поверили в пришельцев из глубин космоса, а как минимум половина из поверивших твердо знала, что это только начало, только первый визит, за которым обязательно последуют дальнейшие. И в самом деле: вот ведь прилетели, эти галактические существа, им наверняка понравилось у нас, не могло не понравиться, значит, прилетят еще. И обязательно что-нибудь привезут, какой-нибудь невиданный дефицит! Когда прилетят? Неизвестно, но они как-то так выглядели, что наверняка скоро... При таких настроениях общественности сказать правду?! Нет, это может привести к совершенно непредвиденным последствиям. Редактор нутром чувствовал, что обманутая в своих лучших устремлениях общественность отреагирует бурно и бескомпромиссно, и не испытывал ни малейшего желания не только быть растерзанным разъяренными соотечественниками, но даже получить хоть самый пустяковый фонарь под глазом. Сейчас выступить с опровержением смерти подобно. И вообще, если они хотят уцелеть, нельзя признаться в своей причастности к эксперименту с космонавтами, напротив, надо эту причастность всячески скрывать. Продумать линию поведения редактору очень мешало поведение замдиректора Центра по изучению общественного мнения. Видя, что эксперимент благополучно закончился, экспериментаторы улетели и никакая опасность им больше не грозит, замдиректора не только успокоился, но приободрился и пришел в расчудесное настроение. Еще бы, общественность с таким интересом восприняла появление пришельцев и так ярко продемонстрировала свое к ним отношение! Такого успеха еще никогда не добивалось вверенное ему учреждение, как же было не радоваться? И, совершенно не задумываясь над последствиями разоблачения только что сыгранного спектакля, замдиректора продолжал жадно изучать реакцию общественности, которая и. не думала расходиться после убытия инопланетян. Напротив, толпа на рыночной площади города Гарволина все увеличивалась. Подтягивались опоздавшие гарволинцы и иногородние. Последние прибывали в основном на легковых машинах, крестьяне из пригородных сел примчались в телегах. Отчаянно сигналя, сквозь толпу пробивались отъезжающие с автовокзала автобусы, почти пустые, ибо никому не хотелось уезжать после только что увиденного. Зато прибывавшие были переполнены до невозможности, люди выскакивали на ходу и смешивались с очевидцами на площади, жадно расспрашивая о подробностях эпохального события. Счастливчики, они собственными глазами видели космитов! Толпа сгрудилась у стены дома, запечатлевшей обмен познаниями между пришельцами и землянами. Одни фотографировали бесценные рисунки и письмена, другие срисовывали их в блокноты. Безмерно уставший и охрипший учитель математики давал пояснения. - Вот это мое, а это они рисовали. Это тоже мое. А вот это нарисовал второй пришелец. Да, двое из них участвовали в общении с помощью науки. А взбудораженные, радостно взволнованные люди фотографировали и тщательно срисовывали все рисунки и надписи на стене дома, в том числе и старые: "Да здравствует VI съезд партии!", "Зоська обезьяна", "Марек, я тебя люблю!" В фотоателье на площади фотограф проявлял пленку. Его обступил тесный круг физиков и случайных болельщиков. Получится или нет? У фотографа от волнения тряслись руки, он понимал, какая на нем лежит ответственность перед человечеством. В красном свете темной лаборатории люди беспокойно вздыхали, некоторые, не в силах ждать, нервно, как бесплотные тени, метались по комнатке. - Спокойно, панове, не толкайте, - дрожащим голосом просил фотограф и на всякий случай пытался подстраховаться: - Может, они все засвечены, ничего не отпечаталось. Мы не знаем, возможно, космиты какое-то особое излучение выделяли. Кто-то из болельщиков столкнул с полки пузырек с реактивами, который со звоном разбился на полу. И одновременно второй торжествующе вскричал: - Вот они! Проявляются! Болельщики наперли на кюветку с мокрыми фотографиями так, что чуть не перевернули ее. - Панове, осторожнее, опрокинете! - тщетно взывал фотограф. - Есть! Получились! - гремели радостные выкрики.
Опоздавшие столичные журналисты обступили аптекаря как человека интеллигентного, умеющего формулировать мысли, и дружно записывали его показания, сделав пометку: "Этот человек видел их собственными глазами". - Головы у них как пивной котел, а туловища толстенькие такие, - важно разглагольствовал аптекарь, стараясь ни в чем не погрешить против истины. - Нет, рук и ног не было, были лапы, такие разлапистые, а сзади что-то этакое болталось... - Хвост? - подсказывали журналисты. - Да нет, они им не махали, что-то такое тоненькое, загнутое. Скорее подпорка какая или третья нога. - "Третья нога", - дружно записали газетчики. - А сквозь головы что-то просвечивало, - продолжал аптекарь. - Глаза, наверное, так что я думаю - эти котлы у них на головах шлемами были, не иначе, и вообще они были в скафандрах. Нет, сами по себе никаких звуков не издавали, но оружием пользовались оглушительным. Маленькое, а грохотало так, что стены тряслись. И искры пускало, и газы ядовитые, целым облаком так и летели. Вроде как пыль серебристая. Наставляли на народ и не позволяли приблизиться к кораблю. Да нет, не в том дело, что польского не знали, с ними на разных языках пробовали объясниться, а они не реагировали...
Другой группе опоздавших охотно давал показания образованный механик. - Корабль их был довольно большой, вместительный, там свободно еще столько же штук могло поместиться. А наверху у него крутился такой светящийся круг, и с одного конца - еще дополнительный, но уже поменьше. "Светящийся вибрирующий круг", - записывали журналисты. - О, правильно, именно вибрирующий! А корабль ихний весь вроде как из серебра, аж блестел и отсвечивал на солнце, нет, полозьев внизу не было, я же говорю, было нечто вроде такой большой лапы и он на этой лапе стоял.