Миссис де Уинтер

Хотя, в общем, я понимала почему.

В конечном итоге я поехала к Банти Баттерли под предлогом того, что мне нужно узнать фамилию дантиста. Она не поверила мне, я сразу это поняла по тому, как она посмотрела на меня, едва я ей заикнулась о дантисте. Однако угостила меня чаем, и мы, сидя на старой скамейке в тени кедра, стали болтать о разных пустяках. Я почувствовала себя лучше и была рада, что пришла, однако у меня все время сосало под ложечкой. Я почти физически ощущала чувство страха.

- Вам нужно, чтобы муж вернулся, голубушка, - сказала Банти, провожая меня до машины. Она сунула мне в руку пучок срезанного для меня душистого горошка.

- Да.

- У вас печальный вид.

- Да нет, все в порядке, - вновь солгала я.

- Вам нужно на один-два дня съездить в Лондон, посетить выставки, пусть он сводит вас на танцы. Такие вещи всегда возвращали мне хорошее настроение.

Я представила себе, как она весело отплясывает фокстрот в каком-нибудь танцевальном зале, одетая в яркое, не очень ей идущее блестящее платье. Счастливая и безмятежная. Как Беатрис. Поддавшись порыву, я прильнула и обняла ее - уж слишком Банти напоминала ее.

- И слушайте, что я вам говорю, - не предавайтесь грустным размышлениям.

- Не буду. Спасибо, Банти.

Она стояла и махала рукой - плотная, сияющая улыбкой, но я знала, что она тонко чувствует, все понимает и ее так просто не проведешь. Если будет прохладнее, я займусь прополкой южного газона, не позволю себе предаваться грустным размышлениям и поддаваться страху.

Коричневый конверт находился поверх пачки писем, которые Дора положила на столик возле напольной вешалки.

Я сразу же его вскрыла, желая побыстрее разделаться с неприятным.

На сей раз вырезка не была старой и пожелтевшей, -как раньше, она оказалась из недавней газеты. Кажется, я даже видела эту заметку, но быстро перевернула страницу газеты. Существуют такие вещи, о которых мне совсем не хочется знать.

"СЛУЖАЩИЙ ПОВЕШЕН ЗА УБИЙСТВО ЛЮБОВНИЦЫ

Рано утром приговор приведен в исполнение в Пентонвильской тюрьме".

Была помещена фотография размером с почтовую марку невзрачного, жалкого усатого мужчины с перепуганными глазами. Это был почтовый служащий, убивший женщину после яростной ссоры на почве ревности. Однако здесь было все иначе, подумала я, совершенно иначе. У него не было ружья. Он зарезал ее ножом, после того как она с этим же ножом первая набросилась на него. Он ссылался на то, что это был акт самообороны, однако не помогло. Его повесили пару недель назад.

Я скомкала клочок газеты и сжала его до боли в ногтях. Это не имеет к нам никакого отношения. И я сожгла его в камине.

Неприятное ощущение под ложечкой усилилось, превратилось в болезненное, а в саду было так красиво, лиловые тени ложились на высохшую траву. Я взяла тяпку из кладовки и принялась выпалывать крестовик и пырей, заглушавшие увядающие гвоздики вдоль бордюра. Они источали приятный, пьянящий запах в июне. Мне хотелось на следующий год посадить их побольше, чтобы летом весь газон благоухал цветами. Я отдалась работе, не позволяя себе думать о другом, и постепенно стала успокаиваться.

Из-за куста жасмина появился дрозд и уставился на меня, сверкая бусинками глаз, в ожидании момента, когда я оставлю в покое взрыхленную землю и он сможет заняться поисками червей.

Я надеялась, что зимой их будет здесь множество - самых разнообразных птиц, прилетающих поклевать ягоды. Никогда не позволю детям брать их яйца, подумала я, поскольку хотела, чтобы они росли сельскими мальчишками. И на несколько секунд отдалась удивительному чувству, представив, что они в эту минуту рядом, где-то прячутся за кустами, шепчутся и смеются, думая, что я подниму голову, увижу их и прогоню с газона. Да нет же, вы можете еще порезвиться несколько минут, великодушно позволила я, сейчас как-никак летние каникулы, и в такую жару не спится. Притворюсь, что не вижу их. И я наклонилась еще ниже к газону.

Я ничего не слышала - ни шагов по гравийной дорожке, ни шелеста платья. У нее всегда была привычка появляться совершенно неожиданно и бесшумно в дверях, в конце коридора, за моим плечом, и это больше всего меня в ней пугало.

Ее тень упала на клочок земли, загородив лучи заходящего солнца.

- Сад вечером - такое приятное место.

У меня будто остановилось сердце. Я резко повернулась, теряя равновесие, выбросила вперед руку и ткнулась ею в мягкую вскопанную землю. Она с чуть заметным удовольствием смотрела сверху вниз на то, как я пытаюсь отряхнуть землю с руки себе на юбку и выковырять грязь из-под ногтей.

- Я вас испугала, мадам? Простите. Мне нужно было окликнуть вас еще на дорожке.

- Я... я не слышала звонка.

- Я увидела вас, подходя к дому, поэтому не стала звонить. Я знала, что у вас некому мне ответить.

- Вы пришли... вы пришли снова на чай? - Я услышала, как неестественно дружелюбно прозвучал мой голос. - Правда, сегодня, пожалуй, это чуть позже, чем вчера, но я могу приготовить... Или предложить бокал хереса.

Эта ужасная привычка быть вежливой и гостеприимной буквально въелась в меня, так я была воспитана, и тем не менее она презирала меня за мою неуверенность, за то, что я не знала, каким образом должно строиться наше новое знакомство. Она более не была прислугой, а я - ее хозяйкой; вероятно, подобное положение вещей сейчас складывалось повсюду. Я слышала, как Банти и другие рассуждали о том, что война уравняла многих.

- Я случайно проезжала мимо и попросила Пурвисса остановиться. Хочу кое-что вам показать.

- Правда? Что же это, миссис Дэнверс?

- Не здесь. В моем нынешнем доме.

- О!

- Я подумала, что вам захочется навестить меня там. Это славное место, а мои обязанности в доме очень просты. Если вы будете свободны завтра после полудня, я пришлю за вами машину.

"Ах нет!" - вот что мне следовало бы сразу сказать. Или: "Нет, я не хочу к вам ехать. Нет, это невозможно, миссис Дэнверс". Лучше сказать сразу, чтобы не было недопонимания. "Мистер де Уинтер и я не хотим никаких напоминаний о прошлой жизни. Надеюсь, вы нас поймете". Или же просто: "Нет, мой муж завтра возвращается".