Страница 4 из 21
Гурни выжил, отбыв положенный срок в каменоломне, и был переведен в отряд заключенных, занимавшихся обработкой. Теперь он работал в эмульсионном растворе, готовя к погрузке мелкие куски обсидиана. Одетый лишь в толстые трусы, он работал по пояс в густой вонючей жидкости: в эмульсии, содержавшей щелок и абразив, смешанный с источником мягкого радиоактивного излучения - активатором вулканического стекла. Обработка придавала породе синеватый, таинственный, полуночный блеск.
С горьким удивлением Гурни узнал, что этот минерал под названием "голубой обсидиан" продавали только торговцы геммами с Хагала. Все думали, что камни добываются на Хагале, но в действительности тайное производство находилось на Гьеди Первой, и все сверхдоходы с него получал Дом Харконненов.
Все тело Гурни было теперь покрыто кровоточащими царапинами и ссадинами. Кожа пропиталась зловонным жгучим раствором. Не было никаких сомнений, что такая работа убьет его через несколько лет, но на каторге вообще были мало шансов выжить. После того как шесть лет назад похитили Бхет, Гурни перестал планировать что-либо заранее. Но все равно, перебирая острые как бритвы кусочки обсидиана, Гурни упрямо смотрел в небо, а не тупо глядел на работу, как это делали его сотоварищи.
Однажды ранним утром, когда работа только началась, на помосте рядом с ямой появился надсмотрщик. Ноздри его были заткнуты специальными затычками. Харконненовский холуй был одет в тесно облегающий китель, обтягивавший впалую грудь и объемистый живот.
- Эй вы, внизу, хватит ловить мух! На ходу спите, лодыри! - Он возвысил голос, и Гурни уловил в его интонациях какие-то странные нотки. К нам прибывает благородный гость. Он будет инспектировать нашу работу. Глоссу Раббан, официальный наследник барона, пересмотрит квоты и заставит вас больше работать, ленивые черви. Сегодня вкалывайте изо всех сил, потому что завтра вы будете отдыхать, стоя по стойке "смирно" в присутствии высокой инспекции.
Надсмотрщик скорчил страшную рожу.
- И не смейте думать, что это не высочайшая честь для вас. Я вообще удивляюсь, что Раббан соизволил заглянуть в эту вонючую дыру.
Гурни прищурил глаза. Сюда приезжает этот ублюдок и головорез Раббан? Гурни начал напевать злую сатирическую песенку, которую сочинил когда-то и пел в таверне своим односельчанам в ту ночь, когда пришли солдаты Харконненов.
Раббан, Раббан, гнойный прыщ,
Жук безмозглый, тухлый хлыщ.
Этот толстый, как гора, кабан,
Почитать которого может лишь баран,
Без барона получил бы вместо власти шиш!
При этом воспоминании Гурни не смог сдержать улыбку, но успел вовремя отвернуться, чтобы надсмотрщик ничего не заметил. Не стоило понапрасну дразнить гусей.
Халлеку не терпелось посмотреть в глаза толстому борову.
***
Раббан и сопровождавшие его охранники были так сильно увешаны оружием, что Гурни едва сдержал смех. Чего они так боятся? Кучки истощенных работой узников, которым светили только годы непосильного труда и смерть в гнилой яме?
Надзиратели активировали сердцевину наручников, выпустив наружу острую как бритва проволоку. Малейшее движение грозило глубоким, до кости, порезом. Такая мера, по мысли надзирателей, могла сделать узников более сговорчивыми и заставить их проявлять больше почтения к Раббану.
У старика, с которым был скован одной цепью Гурни, были такие распухшие суставы, что несчастный походил на огромное насекомое. Волосы мокрыми прядями падали на его лоб, а руки и все тело дрожали от какого-то нервного расстройства. Старик не понимал, что происходит вокруг, и Гурни очень жалел его, понимая, что его самого ждет такая же судьба, если, конечно, он проживет достаточно долго.
На Раббане было надето блестящее кожаное обмундирование, под плечи, чтобы подчеркнуть мощное телосложение, были подложены подушки. Слева на груди красовался синий грифон Харконненов. Черные сапоги были начищены до немыслимого блеска, а поясной ремень украшали шляпки медных гвоздей. Широкое лицо Раббана было таким красным, словно он много времени проводил на жарком солнце. Голову наследника украшал черный металлический шлем, блестевший в лучах тусклого солнца. На поясе висела кобура с пистолетом, заряженным отравленными стрелками, и с запасной обоймой.
Кроме того, на поясе висел еще отвратительный бич из чернильной лозы; не было никаких сомнений, что Раббан с удовольствием пустит его в ход при первой же возможности. Темно-красная жидкость внутри побегов лозы, напоминавшая кровь, текла по ним и при ударе заставляла хлыст, покрытый острыми шипами, прихотливо изгибаться и сворачиваться кольцами. Сок, который использовали для изготовления красок, был ядовит и, проникая в раны, причинял мучительную боль.
Раббан не стал произносить перед узниками прочувствованных речей, это была не его ипостась. Он прибыл сюда только за тем, чтобы запугать надзирателей и заставить их выжать из рабов максимум того, что те были в состоянии дать. Ему уже приходилось бывать на рабских производствах, и сейчас Раббан прохаживался перед выстроенными рабами, не собираясь никого ободрять.
Рядом с Раббаном семенил управляющий и торопливо, заискивающим тоном давал пояснения высокому гостю. Голос управляющего был гнусавым из-за зажимов и фильтров, вставленных в ноздри.
- Мы делаем все возможное для увеличения производительности, лорд Раббан. Мы обеспечиваем рабочих минимумом продовольствия - даем ровно столько, чтобы они могли эффективно работать. Мы одеваем их в дешевую, но прочную одежду. Она служит годами, и мы снова используем ее, когда заключенный умирает.
Каменное лицо Раббана оставалось неподвижным. Слова управляющего не произвели на него должного впечатления.
- Мы можем внедрить механизацию, - предложил управляющий. - Закупить машины для выполнения какой-то части опасных работ. Это повысит производительность...
Раббан вспыхнул, как сухая солома.
- Наша цель - не только повышение производительности труда. Не менее важная задача - истребление этих людей. - Он презрительно и злобно посмотрел на строй, оказавшись в этот момент рядом с Гурни и похожим на паука стариком.