Страница 37 из 61
Они несколько минут помолчали, а потом хозяйка дома, вспомнив кое-что, воскликнула.
— Кстати, скоро прибудет Лигар. И у нас запланирована встреча с семьёй, о которой я тебе говорила.
— А где эта встреча состоится?
— Здесь, конечно. Дом защищён, как ни один в Аданате, разве что дворец, и то сомневаюсь.
— Хм. Мне непривычно быть под охраной. — призналась Тоня, поджав губы.
— Привыкай. Всё Лэардо параноики в плане безопасности своих близких. — подмигнула ей коллега по несчастью, или счастью, тут уж как посмотреть.
В назначенное время действительно явился блондинистый маньяк а ещё через четверть часа в дверь дома постучали. Открыл Гастар и сразу же провёл посетителей к хозяйке, оставшись потом в комнате. Это оказалась молодая семья оборотней, судя по всему из простых горожан. Жена, красивая миниатюрная женщина, рассказала, что они давно хотят ребёнка, но боги пока им своих не дали, скорее всего из-за перенесённой ею в юности болезни. Они явно робели в доме княжеского советника, которого, как Тоня уже знала, даже в родном Аданате побаивались. Разговор вела Рисса, а ей оставалось лишь слушать. Пара лисиц ей понравилась, да и хозяйка дома явно проявляла симпатию, так что, когда позвали Малишу, она с чистой совестью познакомила девочку с предполагаемыми приёмными родителями, а потом наблюдала, как те, очарованные маленькой рыжулей, уже рассказывают ей о доме, который ждёт её. Мелкой новая семья явно пришлась к сердцу
За Кайриной должны были вечером явиться Кэштару. И из спасённых ею четырёх детей рядом останется только Таша. Тоня провожала свою лисичку с её новыми родителями, пряча слёзы. Девочка обняла её сильно-сильно и обещала, что никогда не забудет.
— Будь счастлива, рыжик! — прошептала Кошка в пушистые кудряшки, обнимая кроху в ответ.
А потом, когда она ушла в свою с братьями комнату, чтобы переодеться для визита в Управление, в дверь тихонько постучали. Гадая, кто это может быть, девушка пошла открывать. На пороге стояла Таша. Девочка подняла на неё заплаканные покрасневшие глаза.
— Эй, ты чего? Что случилось, котёнок? — Тоня присела, вглядываясь в несчастное личико.
Кроха смотрела на неё с такой надеждой, что у неё внутри всё перевернулось, слишком уж знакомым был ей этот взгляд. Раздался тихий всхлип, а в следующее мгновение в её объятия влетел маленький белокурый вихрь.
— Тоня, не отдавай меня! Пожалуйста. Не отдавай! — зарыдала горько малышка.
— Таша… послушай…
— Нет, пожалуйста. Я не хочу никакую семью. Я тебя хочу. Будь моей мамой!
Ошарашенная Кошка, даже не заметила, как, под натиском девочки, завалилась назад, больно приложились пятой точкой об пол.
— Маленькая, ну какая из меня мама? Я сама в этом мире на птичьих правах пока. — обескураженно выдавила из себя девушка. — У меня нет ничего своего. Что я могу тебе дать?
— Себя. Мне больше ничего не надо. Честно-честно. — Таша уткнулась ей в шею заплаканным лицом и Тоне оставалось лишь обхватить её руками в ответ, крепко прижимая к себе.
И вот что с ней делать? Что отвечать? Сердце рвалось на куски, а мозг терзался сомнениями. Только теперь, услышав просьбу этого ребёнка, этот крик души, она сама в полной мере осознала, что тоже не хочет её кому либо отдавать. Что всё это время подсознательно избегала встреч с девочкой в доме Лэардо, чтобы не привязываться сильнее, чтобы быть способной оторвать от сердца, отпустить. А теперь, разве она сможет?
— Что же нам с тобой делать, манюнь? — вздохнула Кошка.
Сейчас ей надо идти в Управление. А там Кас и Зак. Мужчины, которых она любила и которые говорили, что любят её. Вот только вписывается ли в их любовь маленькая девочка, от которой она уже не сможет отказаться. А если нет? Что тогда? Застонав, она уткнулась в светлую макушку, жадно вдыхая детский запах.
— Ты меня не бросишь, Тоня? — прошептала Таша.
— Нет. — она должна верить в них, иначе… просто не знала как жить — Ни за что, котёнок.
Малая шмыгнула носом.
— Кайрина сказала, что Малишу сегодня забрали новые родители, а за ней вечером придут. И сказала, что мне тоже найдут семью и, что я тебя больше никогда не увижу. А я не хочу без тебя. Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, малыш. Давай-ка мы встанем с пола. Мне собираться надо. Меня ждут.
— Кас и Зак, да? — Таша отпустила её шею и теперь стояла рядом пытливо заглядывая в глаза.
— Да. — попыталась улыбнуться Тоня.
— Они мне нравятся. Эллэнис говорит, они самые лучшие на свете, после её папы, конечно. А ты с ними вместе?
Оставалось только догадываться, откуда ребёнок это узнал. Хотя в этом доме их отношения никаким секретом не были, так что возможных источников информации было много.
— Надеюсь, котёнок, надеюсь.
Девушка поднялась на ноги. Когда пришла Таша, она как раз выбирала себе китель. Надо бы поторопиться. Близнецы, наверное, уже заждались.
— Можно, я с тобой побуду, пока ты собираешься? — нерешительно спросила маленькая кошка.
— Можно. Пойдём поможешь мне решить, что одеть.
Спустя четверть часа, застегнув совместно выбранный серый китель, причесав вечно растрёпанные волосы, отправив Ташу к себе, Тоня решительно выдохнула и сжала в руке амулет.
Портал перенёс её в чей-то кабинет. Оглянувшись, девушка увидела массивный стол, на котором лежали какие-то документы, большое рабочее кресло во главе и парочку поменьше, видимо для посетителей. Остальное рассмотреть не успела, так как дверь распахнулась, пропуская Зака.
— А вот и ты. Я уже собирался сам за тобой отправляться. — произнёс мужчина с ходу, закрыл дверь и, мгновенно преодолев расстояние между ними, поймал её лицо в свои ладони — Здравствуй, Кошечка. Я соскучился.
В следующий миг Тоня уже со стоном отвечала на его поцелуй. Её руки скользнули на его талию беспомощно комкая тёмную ткань, а сама она прижалась к твёрдому телу, почувствовав как никогда сильную потребность раствориться в своих ощущениях, отбросив все сомнения и страхи. Любимый целовал её так, словно хотел выпить до дна, брал её своим греховно сладким ртом, врывающимся в неё в чувственном ритме языком и она трепетала в его руках, снова чувствуя как щемит сердце от любви к нему.
Зак отпустил её лицо и заскользил ладонями по плечам, спине, вжимая её в себя ещё сильнее, а затем резко отпустил и прежде чем Тоня успела сообразить, что происходит, принялся быстро расстегивать пуговицы её кителя, затем рубашки. Одежда исчезла с девушки в считанные секунды, и вот уже она стоит перед ним обнажённая по пояс, а он склоняется и втягивает в рот болезненно чувствительный сосок, сминая ладонью вторую грудь. Кошка вздрогнула всем телом и, застонав, прогнулась, откидываясь на его ладонь, подставляя сладко ноющую плоть под ласки его языка. Пальцы беспомощно дёргали пуговицы его воротника, пытаясь добраться до кожи, но перед глазами плясали разноцветные искры, и она могла лишь всхлипывать, застигнутая врасплох этим шквалом. Зак смаковал её соски, будто сочные ягоды, облизывал, посасывал, покусывал и снова обводил языком, пока она не начала тереться об него всем телом, сводимая с ума собственной жаждой, зная, что будет достаточно одного его правильного прикосновения, чтобы задохнуться в оргазме.
— Зак, пожалуйста. — хрипнула она.
— Не спеши, маленькая. — рассмеялся этот бессовестный, тогда, как ей уже было почти больно, от сведённого в тугой узел голода.
Его губы прошлись обжигающей лаской по ребрам, напряжённым мышцам живота, ладони скользнули на бёдра, язык нырнул во впадинку пупка и Тоня почувствовала, как сползают с неё штаны. Когда его губы накрыли её венерин холмик, её тряхнуло так, что она едва устояла на ногах.
— Тшшш, сладкая, я держу.
И он правда держал. Обеими руками, крепко, не давая отступить, а его язык скользнул между влажных складочек, безошибочно найдя пульсирующий комочек нервов, отчего она забилась в первой волне накатившего освобождения. Кошка сама не знала, когда успела схватиться за его волосы, её мотало и трясло, а мужчина продолжал ласкать её ртом и эта поза, когда она даже раскрыться ему не могла, отчего-то заставляла чувствовать все прикосновения ещё острее. И когда ей уже казалось, что она больше не выдержит этой сладкой пытки, Зак поднялся и, запечатлев на её искусанных губах властный поцелуй, подхватил её под бедра и шагнул к столу. Тоня подёргала ногами, пытаясь высвободиться от стянувших лодыжки штанин, но её тут же поставили на пол и, развернув, нагнули над деревянной столешницей. Холодное прикосновение к ноющей и чувствительной груди вырвало из её рта приглушённые шипение. Мужчина позади наступил на её спущенные штаны, сковывая и обездвиживая, и провел пальцами по пылающей промежности. Боже, неужели этот животный стон издала она?