Вегетариане

– Тогда где?

– Атомный ледокол «Ленин». Видел, как он сияет? Нам никакой светомаскировки не понадобится.

– Точно. А септалёты – под кормовую вертолётную палубу.

– Торчать, конечно, будут, но железо на железе не заметно.

И Григорий улетел.

Но запарковаться ночью под вертолётной палубой, да ещё когда корма смотрит на пригорок, на котором и было расположено странное строение, оказалось нереальным. Зато на берегу напротив ледокола был большой сквер, где они и замаскировали свои септалёты.

Ледокол «Ленин» был величественным созданием. Таких больших кораблей почти не осталось. С появлением летающих барж необходимость в разбивании льда исчезла. Баржа поднималась надо льдом и катилась по льду, растапливая лазером малейшие неровности на своем пути. Да и создавать такие огромные баржи было бессмысленно.

А вот Алик ликовал. Наконец настал его час. Он вёл всех по ледоколу «Ленин» как экскурсовод.

Но, поводив их час по кубрикам, коридорам и залам и получив полное удовлетворение от их внимания, Алик поинтересовался:

– А что мы здесь будем делать? Строение ведь выше самой верхней точки нашего обзора.

Сергей про себя улыбнулся. Виталий бы такого вопроса не задал. Зато у Алика неистощимая энергия.

– Даже если бы мы сели на крыше этого строения, что мы могли бы увидеть?

– Как что? Кто туда заходит, кто выходит.

– А зачем нам это?

– А что же нам надо?

– Нам нужно увидеть, будут ли взлетать вертолёты. А там, за ними, если я правильно понял, вообще частный аэродром. Вот это мы увидим и отсюда. А поскольку мы на корабле, дежурства назовем вахтами. Не возражаешь?

Слово «вахты» было бальзамом на душу Алика. Сергей уже разобрался в этом человеке. Он был упрям, как осёл, но с чем-то согласившись, работал очень добросовестно. И руки… руки не кривые.

Бросили жребий вахт.

Сергея с командой от вахт освободили. Им, возможно, в любой момент лететь далеко, а Алик сотоварищи под боком. Да и Григорий в любой момент вернётся.

К утру вернулся Григорий. Он привёз с собой двоих, летавших на вертолётах. Одна была женщина лет пятидесяти, звали её Маруся, а вторым был мужик, Владимир, неопределённого возраста, но явно старше Сергея. Прихватил Григорий и Виталия.

Они втроём – Сергей, Григорий и Виталий – уселись в той части капитанского мостика, из которой был виден край непонятного строения и окружающий его берег. За ночь, как сообщили те, кто был на вахте, там никакой активности не было.

Вертолётов отсюда видно не было, но Григорий сказал, что, когда он подлетал, вертолёты находились там и в том же положении, что и раньше.

Сергей ещё раз описал ситуацию, как он её видел, и обратился к Виталию.

– Можно ли оттуда умыкнуть вертолёты, и если можно, то как?

– Во-первых, нам нужен наблюдатель, который сможет увидеть, если кто-то оттуда выходит, входит и вообще есть ли там какая-нибудь деятельность. Я видел с другой стороны от взлётной дорожки аэродрома, что за странным зданием какое-то высокое строение заброшенного вида. Ангар с башенкой. Вот следующей ночью перебросить часть группы туда, а часть пусть отдыхает здесь. И завтра же пусть Кирилл привезёт сюда человек пять из своих головорезов. Пусть захватит на верфи резиновых молотков… сколько найдёт. И верёвок. И ещё. Я видел, когда мы только влетели в город, старую бензоколонку. Раньше, до батарей, всё заправляли бензином. Пусть посмотрят, не осталось ли там бензина. И если осталось, пусть наполнят какие-нибудь ёмкости. Чем больше, тем лучше.

– Есть план? – спросил Григорий Виталия, и Сергей понял: несмотря на то, что Григорий отправил Виталия в разведку, он о нём ничего не знает. Вернее, знает меньше, чем Сергей.

– Ещё нет. Но вдруг он появится, так чтобы не терять времени.

Кирилл с темнотой улетел, а в башенку на муниципальном септалёте направились Сергей, Виталий, Родион и Алина с Ольгой.

Ангар под башенкой был чистым и ухоженным административным зданием. Сам ангар был без окон, а все окна башенки были зеркальными наружу, и рассмотреть, что за ними, было невозможно. Но вегетариане никогда зеркальных окон не использовали. Поэтому осторожно, но без лишнего страха, они в этот ангар вошли.

Нижний этаж кроме холла при входе, туалетов и кафе, содержал зал с перегородками, за которыми когда-то сидели сотрудники.

На столах стояли терминалы и ещё оставались какие-то бумаги.

Сергей оглядел бумаги, но ничего не понял из того, что там написано, хотя было написано на русском и английском.

– Это задания для программистов, – пояснил Родион, увидев, что Сергей внимательно, но непонимающе их разглядывает.

– А чего же они на бумаге? Что, виртуально их нельзя было послать?

– Такая была заморочка. Чтобы никто не отвертелся, что не получил или неправильно понял задание. Тут, как я вижу, виртуальность какой-то игры создавали.

Сергею опять стало очень грустно. На него опять упала жалость потерянного рая. Но нет, расслабляться нельзя. Все сантименты – после победы. После окончательной победы. Тогда он упадет лицом в мягкую подушку и будет долго плакать. А пока…

Башенка была достаточно высокой. Поднимались по лестнице, но был и лифт.

Бегло осматривали этажи, но ничего интересного там не находили, если не считать интересными длинные столы и огромные экраны терминалов.

Стеклянные, с регулирующейся оптикой стены самого верхнего этажа башенки, которая теперь казалась не башенкой, а башней, давали прекрасный обзор.

Видимо, этот этаж был местом отдыха начальства этого заведения. Центральную часть составлял лифт, гигиенические комнаты, небольшой бар. А вокруг располагались огромные, самой последней модели пенодиваны, которые сами подстраивались под позу и фигуру севшего на них. Были и огромные массирующие кресла.

Вид был потрясающий.

А когда Ольга нашла пульт регулировки стен, от возникающих картин они получили давно утраченные ощущения.

Раньше в их жилье это было обычным делом. Если человек успешно работал, он мог позволить себе окна с регулирующейся оптикой. А если работал так себе, то тоже самое и даже больше он мог видеть на виртуальных окнах подземного этажа своего жилища. Бабушка Сергея жила на таком подземном этаже. Сергей жил наверху, но предпочитал обычные стёкла, не желая тратить свои доходы на оптику. Лучше было тратить их на отпуск.

Но здесь, в башне, находящейся на высоте птичьего полета, оптические окна были чем-то совершенно иным. Или он просто отвык от цивилизации?

Тут было такое увеличение, что можно было различить отдельные волны в Кольском заливе.

Но это было лирикой. И само странное строение, и вертолёты рядом с ним были видны прекрасно.

Тут уж от вахт никто никого не освобождал. Ну разве что Сергею досталась вахта с шести до восьми утра, когда он и так бы уже не спал. Но при любых проявлениях жизнедеятельности странного строения его следовало немедленно разбудить.

Сергей засыпал, задумавшись о том, что, возможно, в этом строении вообще никого нет, вертолёты просто забыли, и надо было сразу пойти, осмотреть, что это за штука такая, и всё. Но за полчаса до его вахты его разбудила Ольга.

– Посмотри. Пять минут назад крыша открылась.

За окнами была тьма северного рассвета. То есть было ещё совершенно темно, но это уже не была ночь.

А свет лился из-под открывшихся створок жалюзи странного строения. Вся крыша представляла собой жалюзи. Когда они открылись вверх, крыша превратилась как будто в прожектор.

Даже темноту башни, в которой для светомаскировки свет они не зажигали, довольствуясь свечением стен, накопленным из солнечного света, освещал свет этой крыши.

– Твою мать! – выругался Сергей. Может, это какой маяк для космоса?

– А зачем космосу маяк, особенно при таких тучах? – спросила Ольга.

– Да. И если бы это был маяк, он бы горел всю ночь, а не зажигался бы утром, – опроверг своё первое предположение Сергей. Буди Виталия.

– Что скажешь? – спросил Сергей Виталия, когда тот проснулся и осмотрел этот псевдо прожектор.