Проклятие брачного договора

Освободилась она около шести часов вечера, на такси вернулась обратно на Мещанскую, зашла в расположенный неподалеку супермаркет, который приметила еще утром, купила продукты, необходимые для приготовления приличного ужина и разнообразного завтрака, и отправилась домой, то есть в ту квартиру, где ей предстояло провести несколько ночей.

Дина была благодарна Борису за то, что он ее приютил, но злоупотреблять его добротой и нахлебничать не собиралась. С него кров, с нее стол. Тем более что он предупредил, что возвращаться будет поздно.

На ужин она приготовила свиные стейки, салат из свежих овощей и нажарила целую сковороду картошки. Жареная картошка была ее фирменным блюдом. С аппетитом поужинав и укутав еду на плите до прихода Бориса, она позвонила родителям и уютно устроилась на диване в гостиной, вытащив из чемодана припасенную на вечер книжку – детектив.

Этот жанр – легкий, ненавязчивый, но с интригой – Дина любила больше всего. Конечно, при взгляде на стоящие в гостиной книжные полки ей становилось немного стыдно, потому что хозяин этого дома читал совсем другие книги, уж если не научные, то хотя бы научно-популярные. Дина скользнула глазами по корешкам: «Теория поля» Ландау-Лившица, «Путеводитель по миру паранормальных явлений», «Будет так, как скажем мы» Ноама Хомского и несколько книг Курпатова. Тяжело вздохнув над собственным несовершенством, она нырнула в свой детектив.

Борис вернулся домой около полуночи. Услышав скрежет ключа в дверях, Дина вынырнула из сна, в который успела провалиться, и выглянула из комнаты в коридор, где он как раз снимал ботинки.

– Я ужин приготовила, – сказала Дина и зевнула. – Разогреть или сам справишься?

– Иди спать, – рассмеялся он, – а то сейчас рот порвется. Все разогрею и съем, потому что голоден как черт. Спасибо, что оставила корму, сил готовить совсем нет.

– На здоровье, – вежливо сказала Дина, закрыла дверь, вернулась в постель и тут же снова уснула. Границу между вежливостью и навязчивостью она видела очень хорошо и переходить ее не собиралась.

Утром вторника Борис исчез из дома еще до того, как она проснулась. Встав в половине седьмого, Дина обнаружила на кухне пустую плиту, вымытую посуду и турку со сваренным, но уже остывшим кофе. Интересно, и куда это он усвистал так рано?

Пожав плечами, она решила не заморачиваться ни с сырниками, которые собиралась приготовить на завтрак Борису, ни с омлетом для себя, а просто соорудила три бутерброда и съела их вместе с кофе. Лично ей и так сойдет.

Этот день должен был в точности повторить вчерашний. С десяти до часу дня переговоры, затем обед, на котором, впрочем, тоже надо переводить. С трех до пяти второй раунд, после чего Дина сможет считать себя свободной. Еще в такси по дороге на работу она прикидывала, надо ли сегодня снова идти в магазин и готовить ужин. Борис, кажется, говорил, что у него встреча в ресторане в Москва-Сити, значит, он вернется домой не голодным, а для себя можно и не стараться, обойтись тем, что есть в холодильнике.

Ответа на этот вопрос у нее не было, а спрашивать Бориса она, поколебавшись, сочла неправильным. Ее совершенно не касаются его планы на вечер, и задавать такой вопрос холостому мужчине, в конце концов, неприлично. Ладно, посмотрим по обстоятельствам.

Освободилась она немного раньше ожидаемого срока, с удовлетворением отметив, что на улице еще светло. Зимнюю темноту Дина вообще переносила плохо, просто физически ощущая, как погружается в пучину неведомой летом беспросветности. Еще и зима в этом году выдалась совсем не солнечная, вместо положенных тридцати ярких дней в Москве выдалось только одиннадцать, а в родном городе Дины и еще меньше. И вот наконец темнота стала отступать.

Более того, второй день днем светило солнце, что повышало настроение еще больше. Что там в детстве бабушка рассказывала про нехватку витамина Д и неизбежный рахит? Витамин Дина принимала исправно, рахит как диагноз канул в прошлое вместе с Советским Союзом, но солнца отчаянно не хватало и организму, и особенно душе, поэтому сейчас, глядя на голубое небо, Дина улыбалась во весь рот.

К дому она подъехала в половине пятого. Улица казалась совершенно пустынной, большинство москвичей были еще на работе, лишь в маленьком дворике напротив гуляла бабушка с коляской. Дина достала ключи, открыла замок домофона и вошла в прохладный и немного сумрачный подъезд.

От лифтовой площадки ее отделяли ступенек пять, не больше. Перед лифтом что-то лежало, большое и темное. При плохом освещении Дине было не очень видно, что именно. Поднявшись по лестнице и подойдя поближе, она с ужасом поняла, что на кафельной плитке пола ничком лежит тело. Мужское.

Глаза скользнули по отчего-то знакомому темно-синему пуховику, довольно дорогому, явно фирменному, по грубым ботинкам, которые Дина совершенно точно недавно где-то видела, мужской вязаной шапке с помпоном, отлетевшему чуть в сторону портфелю, из которого торчала кипа бумаг.

Еще пару секунд мозг сводил полученную информацию воедино, после чего Дина осознала, что перед ней лежит ее давешний сосед по купе – Павел Николаевич Попов. Этого не могло быть. Как так получилось, что совершенно случайный попутчик, с которым Дина и Борис провели одну ночь в поезде и утром расстались навсегда, практически ничего о нем не зная, вдруг оказался в подъезде Посадского? И что, он опять вусмерть пьян? Дина присела на корточки и принюхалась. Алкоголем совсем не пахло.

– Павел, – почему-то шепотом позвала она. – Павел Николаевич? Вам что, плохо? Это я, Дина, мы с вами вчера в поезде ехали. Вам нужна помощь?

Мужчина не отвечал, и она чуть сильнее потянула за рукав его куртки. От этого движения тело перевернулось на спину, и на Дину уставились широко открытые и лишенные всяческого выражения мертвые глаза. На кафеле, в том месте, где до этого покоилась голова, растекалась отвратительная красная лужа. Кровь.

– Мама, – все тем же шепотом сказала Дина и прижала к губам ладошку, – мамочка. Этого не может быть. Так не бывает. И что же мне теперь делать?

Вопрос был не праздный. Несмотря на шок, Дина отлично понимала, что находится в чужом подъезде, в чужом городе и без документов. Вызвать полицию? Так ее обязательно арестуют как подозрительную особу. Обратиться к соседям? Но на первом этаже не было квартир, только двери лифта, значит, нужно бежать по этажам, искать тех, кто в эту пору дома, кто не побоится открыть дверь, выслушать ее рассказ и отправиться навстречу неминуемым неприятностям. Уйти? Но это же означает, что она сбежала с места преступления, и если в подъезде есть камеры видеонаблюдения, то рано или поздно это обязательно выяснится.

Дина повертела головой, но никаких камер не увидела. Но это же не означает, что их нет. Оставалось только одно – звонить Борису Посадскому, что Дина и сделала. Он взял трубку после первого гудка, как будто сидел перед телефоном в ожидании Дининого звонка. Думать так было глупо, но Дина все-таки подумала.

– Привет, – сказал он весело. Он почему-то вообще все время говорил весело и задорно, словно у него всегда-всегда было хорошее настроение. – Хочешь спросить, приду ли я на ужин?

Дина с трудом вспомнила, что недавно действительно хотела об этом спросить, но сейчас это казалось совсем не важным.

– Нет, – сказала она с трудом и сглотнула, потому что сказанное слово царапало сухую глотку. – Боря, в нашем подъезде у лифта лежит Павел Попов. У него разбита голова, и он мертв.

– Что? – веселость в голосе сменилась недоумением. Или это Посадский так отреагировал на то, что Дина в запале назвала его подъезд «нашим»? – Повтори, что ты сказала, Динка?

Она послушно повторила, и он помолчал, обдумывая информацию.

– Кто такой Павел Попов? – наконец, услышала Дина голос в трубке. – Ты что, его знаешь?

Еще не хватало, чтобы он подумал, что Дина нашла в ЕГО подъезде труп СВОЕГО любовника.

– Ты тоже его знаешь, – уныло сказала она. – Это наш сосед по купе. Тот самый, который был в стельку пьян, а утром рассказывал нам про строительство домны в Череповце.