Страница 4 из 18
– Спасибо, товарищ Иванов, – сказал Верховный, – мы еще подумаем над этим вопросом. Впрочем, тот, кто боится проблем, не занимается политикой. Я не хуже вас понимаю, что если мы упустим из своих рук хоть одну страну, хотя бы ту же Грецию, то получим на фланге трудноустранимую уязвимость.
– Уязвимость будет в любом случае, – сказал Иванов, – потому что вместо Греции англичане могут влезть в Турцию. А это и Проливы, и непосредственная граница с СССР, и много что еще…
– Да уж, – сказал вождь, – испугавшись нашего усиления, турки явно могут пойти навстречу британцам. И, кстати, наше разведка доложила, что с Балканами и Турцией связан новый проект Рейнхарда Гейдриха. Он решил, что во избежание конфликта с англосаксами европейских евреев следует не уничтожать в лагерях смерти, а депортировать в Палестину через территории Сербии, Болгарии и Турции. До Измира евреев должны довозить по железной дороге, там их примут сионистские организации и оплатят нацистам по сто американских долларов с головы взрослых работоспособных мужчин и женщин, пятьдесят – детей, и по двадцать – стариков. После этого беженцев будут грузить на пароходы под нейтральным турецким флагом и перевозить в Палестину.
– Это вполне похоже на Гейдриха, – ответил Сергей Иванов, – но к нам не имеет совсем никакого отношения. Мы и сами людьми не торгуем, и не должны позволять делать это другим. Впрочем, после закрытия балканского маршрута у нашего великого комбинатора останутся маршруты чрез Испанию и Швецию. Последний понадобится для того, чтобы вместе со спасающими свои жизни евреями с тонущего нацистского корабля сбежали бы и жирные нацистские крысы. Как появится информация, что стокгольмские дипломаты начали раздачу евреям шведских паспортов, это будет означать, что, по мнению высокопоставленных нацистов, их государство уже находится на грани краха.
– Мы будем иметь это в виду, – сказал Сталин, – ведь, скорее всего, ваш крысиный волк постарается спасти от нашего гнева кого-то из своих подельников, да и сам он тоже будет не прочь ускользнуть из западни. Что касается всего остального, то мы над вашими словами еще подумаем. Слишком глубокий получается прорыв, почти на тысячу километров вглубь вражеской обороны. Попахивает авантюрой. Не проще ли сначала повсеместно выдавить врага за линию госграницы, а уж потом постепенно идти дальше? Впрочем, и в вашем предложении тоже есть рациональное зерно. Большой выигрыш в случае успеха, и большой проигрыш в случае предательства тех же болгар…
– Риск предательства болгар, – пожал плечами Сергей Иванов, – тоже можно минимизировать, если переговорами займутся профессионалы, не ассоциирующиеся с Коминтерном. По счастью, англосаксы пока в Болгарии не в слишком большой чести, а немецкое влияние в связи с последними поражениями Третьего рейха там изрядно ослабло. Напротив, насколько известно НАШЕЙ разведке, под НАШИ гарантии вменяемая часть болгарской элиты, во главе с царем Борисом, готова и вести переговоры, и договариваться.
– Надо ли понимать, товарищ Иванов, – удивленно приподнял одну бровь Верховный, – что ВЫ вызываетесь на это дело добровольцем?
– Вы совершенно верно все поняли, – согласился с советским вождем его собеседник, – с вашего согласия переговоры с болгарским царем и руководителями патриотической политической группы «Звено» МЫ берем на себя. Считайте это таким же вкладом в общую победу, как и участие в боевых действиях наших экспедиционных сил.
– В таком случае, – сказал Сталин, – мы назовем эту операцию «Андромеда», и от ее успеха будет зависеть, ограничимся мы только разгромом группировки противника на правобережной Украине и освобождением территории СССР или же пойдем до конца, до самой Адриатики. Но только смотрите, чтобы не получилось так же, как с этим, как его, графом Брокдорф-Алефельдом. А то сдастся царь Борис на вашу милость вместе со всей своей буржуазной Болгарией – и что вы тогда будете делать?
– Во-первых, товарищ Сталин, – иронически улыбаясь, сказал Сергей Иванов, – мы не англосаксы, а потому не ведем отдельных переговоров за спиной своих союзников. Если у царя Бориса и появится подобное желание, то Вы будете первым, кто об этом узнает. Во-вторых – перевезти в наш мир целую Болгарию было бы крайне затруднительно, речь может пойти только о переброске некой ограниченной группы людей, не желающих сосуществовать в одном измерении с советской властью. Но в этом случае есть дополнительные условия. С одной стороны – среди эмигрантов не должно быть активных сторонников нацизма, а с другой стороны – Болгария не Германия, на той стороне переселенцев могут и не принять. Так что по этой части еще бабушка надвое сказала, кто и куда поедет.
– Мы вас поняли, товарищ Иванов. – Сталин чиркнул спичкой, раскуривая трубку. – И желаем всяческих успехов в вашем благородном деле.
05 марта 1942 года, полдень. Великобритания, Лондон, бункер Правительства, военный кабинет премьер-министра Уинстона Черчилля
Последние полгода как у премьер-министра Великобритании не было ни одного спокойного дня. Разумеется, и прежде, до появления Врат, ведущих в будущее, жизнь Черчилля была далека от размеренной рутины мирного времени. Это дурак Чемберлен вместе с Даладье втравил Великобританию в войну в крайне невыгодной конфигурации. На что рассчитывали эти двое, натравив вермахт на восток, а потом чисто формально объявив Гитлеру странную войну без единого выстрела? Они что, думали, он не поймет, что Франция и Великобритания стремятся занять такие политические и военные позиции, из которых им будет выгоднее всего атаковать Германию в тот момент, когда ее основные силы будут яростно биться с большевиками на востоке. Адольф все понял правильно – и хитрецы, уже приготовившиеся бомбить Баку и посылать свой экспедиционный корпус на помощь воюющей Финляндии, жестоко поплатились за свое хитроумие. Даладье после разгрома Франции некоторое время скрывался, но был пойман, после чего угодил в немецкий концлагерь Бухенвальд. Его британский подельник Артур Невилл Чемберлен отделался отставкой, уехав в свое поместье, где еще до конца сорокового года скончался от рака кишечника. Это заболевание у него обнаружили незадолго до смерти, причем сразу в терминальной стадии. Ну, кто скажет, что это не Божья кара… ведь боли при этом заболевании такие, что перед ними бессилен даже морфий.
Когда на премьерство позвали его, Черчилля, который прежде криком кричал, что нельзя так потакать нацистской гиене, то исправлять что-то было поздно. Германская операция «Гельб», лишившая Великобританию единственного союзника на континенте, началась за несколько часов до этого назначения, так что ничего изменить или отсрочить возможным уже не представлялось. Шесть недель войны на континенте, а потом еще целый год[3], когда Великобритания один на один противостояла монстру, подмявшему под себя всю Европу. От немедленного уничтожения тогда ее спасла узкая полоска воды, Канал, отделяющий Острова от Континента, а также мужество британских летчиков, зенитчиков и моряков, отбивших воздушное наступление на Британию. И только когда Гитлер наконец-то напал на СССР, Черчилль понял, что Британия окончательно спасена… Правда, поначалу казалось, что это лишь отсрочка, ибо вермахт взялся сокрушать большевистские полчища с той же резвостью, с какой он громил польскую, французскую, бельгийскую и голландскую армии. А потом все поменялось с точностью до наоборот – и уже немецкие дивизии ныряли в мальстрём Смоленского сражения, чтобы исчезнуть в нем навсегда. И только тогда стало ясно, что теперь уже никогда-никогда немецкие генералы не соберут вновь такую силу, чтобы попробовать провернуть высадку на берегах туманного Альбиона.
Но именно в эти дни британский премьер потерял покой и сон. Вместо известного, уже привычного зла появилось новое, незнакомое. Казалось бы, среднерусская возвышенность, где открылись Врата, расположена далеко из Великобритании, а пришельцы из иного мира на первых порах не выказывали желания далеко отходить от них. Но, что совершенно не понравилось британскому премьеру, советский диктатор как-то сразу потерял интерес к заключению союзного договора с Великобританией; видимо, новые союзники устраивали его больше. В один прекрасный момент Черчилль осознал, что больше не имеет рычагов влияния на советского вождя. Получив поддержку извне, дядя Джо сразу сделался дерзким и независимым, ни в грош не ставящим вечные британские интересы. Как британская дипломатия ни старалась спасти Финляндию от окончательного разгрома (а особенно от лишения государственности), красный диктатор игнорировал все исходящие из Форин Офиса сигналы, просьбы и увещевания. Ладно еще взятая русскими с налету Рига, которую в Лондоне с удовольствием объявили бы столицей возрожденного латышского государства. Но вот захват Хельсинки – это для Британии было уже слишком. На землю этого города больше двадцати лет не ступала нога русского солдата, – и вот он опять стал частью ненавистной Черчиллю империи, причем ненавистной вдвойне: и как русской, и как большевистской.
3
Франция капитулировала двадцать второго июня сорокового года, ровно за год до нападения на СССР.