Балканы. Красный рассвет

Присутствуют:

Верховный главнокомандующий, нарком обороны и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин;

Вр. И.Д. начальника генштаба генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский;

Посол РФ в СССР – Сергей Борисович Иванов.

– Так, значит, еще и турки? – переспросил Верховный, выслушав развернутый, но без лишних отступлений от темы, рассказ Сергея Иванова о встрече с болгарским царем.

– Информация, товарищ Сталин, – ответил тот, – поступила к нам, когда встреча была уже согласована и менять что-то было поздно. Но, как видите, это сработало. Если в самом начале разговора Борис Фердинандович еще ерепенился, то, услышав о возможном турецком вторжении, сразу сделался будто шелковый.

– А если вы ошиблись? – спросил вождь, набивая трубку. – Ведь могут же быть эти сведения дезинформацией противника, а на самом деле никакой подготовки к вторжению в Болгарию не ведется…

– На самом деле, товарищ Сталин, – негромко сказал Василевский, – наша разведка обнаружила подготовку к передислокации большого количества турецких войск с Кавказского направления на Европейское. Готовясь напасть на Советский Союз вместе с гитлеровской Германией, турецкий генштаб разместил свою основную группировку в районе Трабзон – Карс – Эрдоган. На европейской части турецкой территории войска в тот момент отсутствовали, ибо Болгарию и Германию предполагалось иметь в союзниках. И теперь готовится передислокация в обратном направлении. Правда, пока сложно сказать, сколько войск будет переброшено во Фракию, а сколько останется под Карсом. Все же турецкие генералы должны учитывать нашу возможную реакцию на атаку Болгарии и не захотят слишком ослаблять рубежи на Кавказе.

– Мы это понимаем, – кивнул Верховный, – неясно только, зачем такая комбинация потребовалась англичанам…

– Дело в том, – сказал Сергей Иванов, – что на сегодняшний день Советский Союз так и не подписал так называемую Атлантическую хартию и, следовательно, не взял на себя никаких связанных с ней ограничений. Получается парадоксальная ситуация, когда фактически каждый бьется сам за себя. Единственные искренние союзники – это Советский Союз и Российская Федерация, которые со стороны выглядят эдаким двуединым и двухголовым орлом, у которого одна голова красная, а вторая трехцветная. Британия и СССР – это не союзники, а, скорее, попутчики. Британия и Соединенные Штаты союзники на Тихом океане против Японии, но в Европе Рузвельт уже сделал ставку на вас и на нас, а не на Черчилля. Даже после победы над нацизмом Великобритания будет не в состоянии перебросить на Тихий океан хоть сколь-нибудь значимые дополнительные контингенты, поэтому Рузвельту Черчилль неинтересен. Америка не воюет с Германией, пока та сама не объявит ей войну, а следовательно, базы в Великобритании американцам не нужны. Союз держав Оси тоже полон противоречий. У каждой страны в нем свой интерес: у Германии, у Италии, у Румынии и у Болгарии; Венгрия же вообще непонятно зачем ввязалась в эту авантюру. И совершенно отдельную войну на Тихом океане ведет Япония. Такой компанией хорошо ходить в грабительские набеги, и то потом требуется внимательно следить, чтобы при разделе добычи вчерашние союзники не перестреляли друг друга из кольтов или маузеров. И теперь Черчилль решил добавить в эту смесь хаоса – Турцию, которая, заключив союз с Великобританией, нападет на Болгарию.

– Товарищ Сталин, – сказал Василевский, – подрезав руками турок коммуникации связывающие Германию с немецкими войсками в Греции и на Крите, англичане рассчитывают с минимальными усилиями вернуть под свой контроль эти территории, а также пресечь продвижение Красной Армии на Балканском направлении…

– А также, – добавил Сергей Иванов, – не исключено, что Черчилль ставит перед собой цель спровоцировать советско-турецкую войну. И неважно, что для Турции такая война будет вообще последней в истории; главное, что продвижение Красной армии в Европу резко замедлится, а следовательно, будут соблюдены и вечные британские интересы. При этом англо-турецкий договор может быть составлен так хитро, что британцы будут освобождены от необходимости вступаться за Турцию в случае ее войны против Советского Союза.

– В таком случае, – сказал Верховный, чиркая спичкой, – Черчилль ведет очень опасную игру. Товарищ Иванов прав, угроза турецкого вторжения заставит Болгарию как можно скорее порвать все отношения с Германией и перейти на сторону Советского Союза. Да и остальные трижды призадумаются, стоит ли им и дальше иметь дело с англичанами. Уж слишком хорошо на Балканах помнят пятьсот лет турецкого ига. Товарищ Василевский, скажите, что мы можем противопоставить плану турецкого нападения на Болгарию – так сказать, немедленно, если оно случится уже завтра, а также в случае если это произойдет в несколько отдаленной перспективе?

– Немедленного нападения можно не опасаться, – ответил Василевский, – по нашим данным, процесс перегруппировки еще в самом начале. Связность между театрами военных действий у Турции не на высоте, так что подготовиться к нападению раньше чем через месяц турецкое командование не сумеет. К тому же, товарищ Иванов правильно заметил, что, скорее всего, вторжение в Болгарию случится через некоторое время после начала нашего большого наступления. Зная о низком качестве своих войск, турецкий главнокомандующий Фавзи Чекмак пожелает убедиться, что у Германии и ее союзников не осталось никаких резервов для противостояния турецким поползновениям…

Сталин внимательно посмотрел на Василевского и, выпустив клуб дыма, спросил:

– А если в Турции заподозрят, что мы знаем об их планах и очень сильно их не одобряем? Что тогда будет делать турецкое командование – отменит свою операцию или их обязательства перед Британией окажутся важнее риска военного столкновения с Советским Союзом?

– Я, товарищ Сталин, – пожал плечами Василевский, – честно говоря, не знаю, насколько серьезно турецкое командование воспримет угрозу такого неодобрения. Еще совсем недавно мы делали все, чтобы избежать совсем ненужной нам войны с Турцией, и, вероятно, возможное неудовольствие Советского Союза по поводу нападения на Болгарию сочтут не стоящим внимания.

– Скажите, товарищ Василевский, – хмыкнул верховный, – а мы имеем резервы и все необходимое для того, чтобы выразить свое неудовольствие туркам, так сказать, в материальной форме?

– Прикрытие советско-турецкой границы осуществляет Закавказский фронт, – отрапортовал Василевский, – на данный момент это четыре армии, имеющие в своем составе девятнадцать стрелковых и горнострелковых дивизий, или триста тысяч бойцов и командиров. Вполне достаточно, чтобы сдерживать турецкое вторжение на территорию Советского Закавказья, и это почти в полтора раза больше сил, чем имел Кавказский фронт первой мировой войны. Противостоящая нам группировка турецкой армии в Закавказье после проведенной в Турции тотальной мобилизации имеет в своем составе до пятидесяти дивизий и более полумиллиона солдат и офицеров. Дошло до того, что под ружье были призваны аскеры старше шестидесяти и офицеры старше шестидесяти пяти лет. И в то же время должен заметить, что в той, другой истории, Черчилль тоже уговаривал турок вступить в войну против Германии и ее сателлитов, но президент Иненю принимая британские подачки, разрешения на начало войны не давал. Мол, Турция к войне не готова. Так что переброской войск во Фракию все может и ограничиться, особенно если в Анкаре будут знать, что нападение на Болгарию может иметь для Турции очень серьезные последствия…

– А вы что скажете, товарищ Иванов? – спросил Верховный. – Ведь, насколько нам известно, у вас там, в будущем, Турция тоже откалывала разные непредсказуемые коленца…

– Начать надо с того, – сказал Сергей Иванов, – что Иненю – это далеко не Эрдоган. Здешний турецкий президент значительно разумней и осторожней. Прошли те времена, когда Турция была львом, нападающим на равного или даже более сильного противника. Теперь это падальщик, который может сожрать только то, что уже не способно защищаться. Именно поэтому в 1939-40 годах Турция придерживалась англо-французских позиций, после краха Франции перешла в прогерманский лагерь, а после разгрома немцев под Сталинградом снова стала симпатизировать антигитлеровской коалиции. В нашей истории было только два ключевых момента, когда существовал реальный риск нападения Турции на Советское Закавказье. Первый такой критический момент наступил осенью срок первого года, когда могла пасть Москва, что означало полный военно-политический крах Советского Союза, а второй – это возможный проигрыш Красной Армией Сталинградской битвы, что как минимум отрезало бы от Центральной России все Среднеазиатские и Закавказские республики. Когда Иненю и компания поняли, что это сценарий не осуществится никогда, они тут же поспешили сменить флаг и пристать к противоположному берегу. Тут у вас этот процесс завершился намного быстрее, о падении Москвы даже в самый разгар Смоленского сражения речи еще не шло, а уж слово «Сталинград» вспоминают только в связке с распложенным там тракторным, то есть танковым, заводом.