Страница 23 из 55
Уже после войны Дюпон узнал, что в «сражении» под Саарбрюккеном с немецкой стороны участвовало всего три роты и две батареи легких орудий, а не три дивизии, как писалось в газетах.
Известия подняли боевой дух в Шалоне на небывалую высоту. Все хотели поскорей оказаться на передовой, пока Германия не успела капитулировать.
*
Сперва в лагерь под Шалоном пришли какие-то невнятные вести из Эльзаса. Сообщалось что на французско-баварской границе произошло сражение. В ходе боя имея 8-кратное превосходство в пехоте и 12-кратное в артиллерии тевтоны потеснили французов, которые сражались как львы. Противник потерял более полутора тысяч человек. Абель Дуэ погиб смертью героя, которому воинские почести оказал наследник престола Германии, кронпринц Фридрих, командовавший в этом сражении германцами.
Многократное превосходства врага объясняло поражение, и в лагере его восприняли как свидетельство французской доблести. Битва, которая произошла где-то далеко, в Эльзасе, была в Шалоне воспринята как пограничное столкновение.
Потом пришли сообщения еще о двух сражениях[3]. И хотя статьи и заметки были полны превозношения французского боевого духа, заканчивались публикации одинаково, сообщение об отступлении французских войск.
Однако шок вызвали даже не известия о проигранных битвах. Увы, такое случалось в истории. А то что впервые немецкие войска вторглись на французскую землю. Это было невозможно! В это не хотелось верить! Испокон веков, со времен Карла Великого, французы переправлялись через Рейн, чтобы нанести поражение очередному германскому войску, получаю новые земли, богатства и славу! Но никогда тевтоны не вторгались в прекрасную Францию. В 1814 году пруссаки, австрийцы и остальные саксонцы шли на Париж под защитой русских. А теперь пруссаки сами атаковали французов на французской земле и одерживали победы! В это было также трудно поверить, как если бы сообщили в воскрешение Робеспьера, который стал бы призывать к восстановлению монархии Бурбонов.
По лагерю ходили самые противоречивые слухи, просачивающиеся из штабов и обрастающие по пути самыми невероятными измышлениями. Основные версии были три. Учебные батальоны направят в Мец на пополнение Рейнской армии. Всех распределят по гарнизонам крепостей, о которые разобьётся немецкое наступление, всех отправят на усиление парижских фортов. Последний слух был самый популярный. И как позже выяснилось, самый верный.
А вот 1-й и 2-й учебные батальоны били отправлены в Мец, вместе с частью полков 6-го корпуса и корпусной артиллерией.
Станции были забиты вагонами с провизией, обмундированием, боеприпасами и тысячами других вещей, необходимых для обеспечения боевой работы армии. А потому эшелоны с пополнением ползли со скоростью черепахи. Хотя железнодорожники утверждали, что ситуация на дорогах не может сравниться с тем, что творилось еще неделю назад.
Не доезжая километров пятьдесят до Меца, батальону, пришлось выгружаться из поезда. Говорили, что дорога впереди перерезана немецкими конными разъездами. Прусские драгуны разбирают рельсы и нарушают телеграфную связь. А сами германские армии переправились через Мозель, обошли Мец с юга и двигаются на запад, отрезая Рейнскую армию от Парижа.
Так это или нет, но подполковник Бомуар, имея приказ доставить пополнение в Мец, собирался его выполнить. Проедут ли солдаты оставшийся путь в вагонах или пройдут пешком, его не волновало. Точно так же, как опасность столкнуться с прусской кавалерией. Приказ есть приказ, это подполковник усвоил еще со времен битвы на Альме, когда он был зеленым лейтенантом в дивизии Боске.
Обмундирование, тесак, винтовка Шасспо, сто патронов, фляга с водой, и тридцать килограммов припасов в ранце. И унылый моросящий дождь, успевший превратить луга в мелкие озера, а дорогу в чавкающее болото, хватающее солдат за ноги. Как хорошо было в Баскони! Твердая почва, теплая сухая погода. А вьюки тащил мул. Как сейчас понимал несчастного мула старший капрал Дюпон!
Правой, левой! Раз, два!
— Держать строй! — орет ротный.
— Держать строй! — громко вторит лейтенант.
— Держать строй! — чуть тише повторяет капрал Дюпон.
Раз, два! Правой, левой!
Чертов дождь, чертова грязь, чертовы лужи, чертова вода в чертовых ботинках!
— Держать строй! — орет ротный.
Левой, правой! Дневной переход двадцать — двадцать пять километров. Это ж сколько шагов?!
— Малый привал! — неожиданно командует ротный. — Поправить обмундирование!
— Мы же всего полчаса шли? — удивляется Жан-Красильщик.
Специально так формировали взвод или нет, но каждый шестой в нем носил гордое имя Жан.
— Первый привал дается, чтобы все поправили, что у кого неправильно застегнуто или сбилось, — ответил Гаспар, прошагавший за свою жизнь немало миль контрабандными тропами.
— Да где тут присесть можно? Везде грязь и лужи!
— Прояви смекалку! — отрезал старший капрал и скомандовал. — Всем сменить носки, переобуться, поправить обмундирование, перестегнуть, перевязать, перемотать все что мешает или трет.
Рядом подобные советы раздавали другие сержанты и капралы батальона. Этого не потребовалось бы, послужи солдаты подольше. Несколько маршей, когда ноги стерты до кровавых мозолей, а неудачники падают в обморок, быстро приучают к правильному отношению к обмундированию и заботе о нем. А теперь Гаспару приходится служить нянькой.
— Как тебя, Леон? Почему сумка с патронами раздулась как беременная корова? Все лишнее переложить в ранец! Стой! Сумка должна висеть на ремне, как и подсумки. Это же относится и к фляге. Всем внимание! Посмотрите на этого галльского льва! Если вы захотите получить одышку или потерять сознание, как мадмуазель, следуйте его примеру. Знаете, почему ремни ранца идут через плечи вниз к поясу, а не крест накрест? Чтобы ничто не давило на грудь и не мешало дыханию. Через плечо можете носить только тесак и орденскую ленту. Когда получите.
— Рота строиться! — рявкает капитан.
Ну вот! Отдохнул, называется! Слава богу, хоть носки сменил. Насколько только их хватит?
Вновь шагать час по нескончаемой дороге до следующего привала. И еще одного. И еще… Спасительные 10 минут передышки, когда каждый падал там, где его застала команда. В лужи, в грязь.
И вновь в путь… Ротный охрип от требований держать строй. И все равно рота безобразно растянулась. Впрочем, остальные роты представляли не менее жалкое зрелище. Внимание офицеров и сержантов батальона теперь сосредоточилось на том, чтобы никто не отстал.
— Подтянись, — командовал Дюпон. — Кто отстанет от меня больше чем на десять шагов, будет чистить сортиры до скончания века!
— Сколько там того века осталось, — бурчит кто-то позади.
Ничего! Непогода подруга контрабандиста! Сколько троп истоптано под ливнем или снегом. А тут какой-то моросящий дождик! Нам это нипочем, мы даже песенку споем. Мысленно, чтобы не сбить дыхание.
Сompagnie sur la route,
la pluie en déroute
Sous gouttes, j'écoute
juste le bruit des pas
(Идет дорогой рота
Под проливным дождем
Сквозь капли слышен
Только звук шагов)
Звук шагов. И еще, чей-то мат.
Боже, этот ранец тяжелей, чем все мои грехи!
Грязь, грязь, грязь… Грязь с каждым шагом. И нескончаемый моросящий дождь. Надеюсь, мы не идем к своему Ватерлоо[4]?!
— Рота, стой! — хрипит капитан.
Слава тебе, Всевышний! Привал!
На ночлег остановились в деревушке с воинственным названием Марс-ла-Тур. Батальонные интенданты забегали по деревне и солдаты впервые за день нормально поели. Причем получили горячую пищу. А кто-то раздобыл у местных и вино. Погреться. А главное, смогли немного просушить одежду.
Утром, на построении, ротный командир зачитал приказ о назначении главнокомандующим Рейнской армией маршала Франсуа Ашиля Базена. А затем сообщил, что батальону приказано следовать к Резонвилю. Это всего какая-то миля, семь километров! Там они соединятся с дивизиями 6-корпуса и будут распределены по частям.