Назначьте ведьме адвоката

Не успела адвокат со ступенек спуститься, как к ней оборванный мальчишка подлетел, тыча мокрой газетой в лицо. Пришлось ему кинуть монетку, чтоб глаза не лишиться. И только отделавшись от наглого продавца, Кира обнаружила, что стоит по щиколотку в ледяной воде, а юбка непоправимо загажена. Да, столичный вокзал действительно походил на храм. Даже потолок был бы прозрачным, не наслоись на него вековые пласты грязи. А вот вместо перронов тут подозрительно воняющие лужи плескались. И не убедись Рейсон в обратном, решила бы, что извозчики своих лошадей прямо у вагонов выпасают.

В общем, поразила столица адвоката, а Миру так и вовсе деморализовала. Пришлось Кире тащить помощницу за собой волоком, да ещё и за саквояжами приглядывать, потому как желающих их спереть вокруг немало крутилось. По крайней мере, подозрительных личностей хватало.

Следующими, поразившими девушек до самых глубин души, стали те самые извозчики. Точнее, стоимость их услуг. Услышав предложенную цену, Мира придушенно пискнула, а Кира в сердцах назвала дышащего застарелым перегаром и чесноком дядьку сквалыгой. Кучер не обиделся, выпустил под ноги ведьмы жёлтую от жевательного табака струю слюны и посоветовал топать пешком. Пришлось брать свои слова назад и платить, сколько стребовали.

Дальше пошло веселее, хотя город Рейсон не понравился совершенно: шумно, грязь по колено, словно на дворе не конец весны, а глубокая осень и зелени почти не видно. Но отсутствие зелени компенсировали витрины магазинов и магазинчиков, буквально друг друга локтями толкающие. И обилие на прогуливающихся дамах нарядов таких фасонов и расцветок, про которые в Новом Айрене и не слышал никто.

Потом условно мощённые мостовые закончили, а грязь, как ни странно, подсохла. Витрины сменились высокими — некоторые в три, а то и в пять этажей — домами с гулкими двориками и чахлыми кустами. Стало совсем хорошо.

— Вот, дамочка, дом, про который вы спрашивали, — извозчик ткнул кнутом куда-то вправо, — останавливать или как?

— Остановите, — велела Кира, из коляски, впрочем, выходить не спеша.

Дом, указанный кучером, от своих соседей не слишком отличался: двухэтажный, да ещё полуподвал на пол-окна. Над единственной подъездной дверью деревянный навес с фестонным кружевцем наличника. Сама дверь дубовая, с ярко начищенной ручкой и медной табличкой, на которой список жильцов значился — если ей верить, то тут всего-то четыре семьи и обитало. По бокам подъездной дорожки торчали чахлые кустики сирени, изо всех своих хиленьких силёнок пытающиеся цвести. В общем, довольно мило.

Кира, прищурившись, глянула на табличку, беззвучно шевеля губами, отсчитала окна, уставилась на крайние левые сверху. Ничего примечательного в них не было: зашторены наглухо, на подоконниках ни цветочка, стёкла грязноватые — видно, что с зимы ещё не мыли.

— Кир, а чего тебе тут понадобилось? — подала голос заскучавшая Мира.

— Кое-что проверить нужно, — буркнула Рейсон, из коляски всё-таки выбираясь.

— А, может, в гостиницу? — проскулила помощница.

Адвокат от неё только отмахнулась. Звонок крутануть Кира не успела, а подъездная дверь распахнулась, едва не дав ведьме по лбу.

— Простите, ради бога, милая барышня, — вышедший старик хлопнул себя руками по бокам, как наседка крыльями, присел зачем-то. — Как же я так неловко? Не ушиблись?

— Да нет, что вы! Даже не коснулись, — улыбнулась Рейсон.

Старик и впрямь выглядел забавно: явно слуга, но из тех, у кого хозяева по струночке ходят. Высокий и осанистый, с рысьими тщательно расчёсанными бакенбардами, даже суетясь, он умудрялся надменное выражение лица сохранить. И в то же время видно: искренне огорчён, что едва не пришиб «милую барышню».

— Всё в порядке, — в очередной раз повторила Кира, по очереди отвергнув предложение принести воды, прилечь на скамейке и послать за врачом, — скажите лучше, господин Тейлор в этом доме проживает?

Слуга тут же суетиться перестал, выпрямился, руки за спину заложил — присобрался.

— А вы на какой предмет спрашиваете? — поинтересовался подозрительно.

— На сугубо деловой, — попыталась успокоить старика Рейсон, но, кажется, ничего путного у неё не вышло. — Я адвокат ведьминского профсоюза, вот моя карточка. Впрочем, нет. Просто позже пришлю господину Тейлору письмо. Всего хорошего.

— Милая дама, я так и не подтвердил, будто названный вами господин тут живёт, — грозно напомнил в спину забирающейся обратно в коляску ведьме слуга.

— А этого и не требуется, — мило улыбнулась Кира, перчатку поправляя. — Я буду вам очень благодарна, если вы ему не скажете, что я приезжала.

Последнее она зря сказала — старик явно преисполнился самых чёрных подозрений, набычился, шагнул в сторону, спиной подъездную дверь загораживая.

— Ну, всё проверила, что хотела? — осведомилась тоже почему-то надувшаяся Мира.

— Всё, — решительно кивнула адвокат. — И даже чуть больше. Поехали теперь в гостиницу.

— И чего, спрашивается, проверяла? Жилищные условия возлюбленного, что ли? Или смотрела, под какие окна приходить серенады петь? — осенней мухой бурчала госпожа Элс.

Рейсон могла бы объяснить помощнице: ей требовалось себя и своё решение проверить, окончательно убедиться, что делает всё правильно. Но она ничего говорить не стала. Во-первых, вслух это звучало ужасно глупо и слишком пафосно, а, во-вторых, кому какое дело до её мотивов? Чем меньше окружающие знают, тем меньше советами допекают. А уж перед лучшей подругой, ещё и на службе у тебя состоящей, душу вообще раскрывать не стоит.

***

Когда господин Нартан, Великий Инквизитор, по-настоящему гневался, а не изображал начальственное неудовольствие, все подчинённый предпочитали не просто прятаться, а прятаться надёжно, так, чтобы и с собаками не отыскали. Грандмастер, конечно, слыл человеком справедливым, но в сердцах мог не только уволить ко всем чертям, особо в виновность конкретного сотрудника не вдаваясь, но и по шее дать. А, несмотря на то, что старику ноги не служили, пальцы у него не сгибались, а шкура от шрамов пятнистой казалась, руку он имел тяжёлую.

Тейлор тоже был совсем не против куда-нибудь из начальственного кабинета деться. К сожалению, такую возможность ему предоставлять никто не собирался. Вот и оставалось инспектору только одно: стоять навытяжку, стекленеть глазами и медленно плавиться под гранитным грандмастерским взглядом.

Нартан молчал, лишь сопел тяжело, как бык и это служило очень плохим предзнаменованием.

— Ну, что скажешь? — просипел, наконец, Великий, двинув пальцем по столу газету.

Инспектору захотелось застонать и вовсе даже не мысленно. Спроси его кто, Тейлор бы ни на мгновение не задумавшись, ответил: всех журналистов, даже тех, кто астрологические предсказания для скучающих дамочек ваяет и рекламу сочиняет, необходимо перевешать на столбах. Перед редакциями, потомкам в назидание.

— Молчишь? — грозно поинтересовался грандмастер.

— Пока я не знаю, на какой вопрос мне отвечать, — спокойно ответил Тейлор.

Собственно, он и на самом деле не слишком нервничал. Конечно, гнев старика штука малоприятная, но не смертельная. Ну, уволят его — не конец света.

— Да ты совсем обнаглел, молокосос! — будто даже в восхищении, протянул Нартан. — Вот как тестя своего свалил, да под это дело там… — Великий ткнул скрюченным пальцем в потолок, — …благодетелями обзавёлся, так и обнаглел. Отдел твой чуть ли не самым важным в Инквизиции стал, финансируется по отдельной статье, за ручку с министрами здороваешься. Теперь чего, на моё место метишь? Думаешь, если научился как кот на четыре лапы падать, так сам чёрт не брат?

— Нет, — отрезал Тейлор.

— Что нет?! — страшно багровея лбом и лиловея щеками, рявкнул грандмастер.

— Нет, я не мечу на ваше место. Рано ещё, слишком молод. Такое назначение не поддержат даже те, с кем за ручку здороваюсь. И нет, я не на четыре лапы падаю. Я вообще не падаю. Просто использую все дающиеся мне возможности.