Назначьте ведьме адвоката

— Хорошо, — кивнула девчонка. — Честное слово, хорошо. Сначала трудновато было, но сейчас я уже вторая в классе, а к концу года первой стану, не думайте. И гимназию закончу с отличием, вот увидите. Я же всё понимаю.

— Что ты понимаешь? — буркнул инквизитор, поглядывая на другой край платформы.

Из-под вагона по-прежнему пар валил, паровоз деловито пыхтел, будто к многотрудному делу готовясь, обходчика видно не было.

— Если я хочу, чтобы моя карьера стала успешной, то надо очень много работать, — серьёзно глядя из-под белёсой чёлки, ответила девчонка, — и уметь быть благодарной.

— Та-ак, — протянул инспектор, не слишком понимая, что, собственно, «так».

Сколько лет этой малявке — двенадцать, четырнадцать? В детях он абсолютно не разбирался, но вряд ли госпоже Альбон больше исполнилось. Хотя Тейлор где-то слышал, что девочки взрослеют быстрее мальчиков. Впрочем, самому ведь не больше исполнилось, когда всё понял про мышеловки и бесплатный сыр.

— И как же ты собираешься благодарить? — спросил, зачем-то перед ней на корточки присаживаясь — девочка была рослой и теперь возвышалась почти на голову, инспектору приходилось на неё снизу вверх смотреть.

— Служба в инквизиции почётна и важна для нашей страны, — ответила заученно, но глядя спокойно и прямо, взгляд не отводила.

— Это тебя наставницы научили?

— Нет, — ребёнок будто даже и удивился глупости вопроса, — сама. Я книжки читала.

— Очень хорошо, — медленно кивнул инспектор, ничего хорошего не наблюдавший. — А почему тебя никто не встречает?

— Ой, я просто хотела сюрприз устроить, — опять разулыбалась будущий сознательный агент. — Я так по всем соскучилась, ужас просто! Уверена, что и они не меньше! И никто меня не ждёт, я писала, что не приеду, а тут взяла и приехала. Здорово, правда?

— Точно, — снова кивнул Тейлор. — Значит, по родным скучаешь?

— Ну конечно, — пожала плечами девица. — И по маме с папой, и по сестрёнкам. Даже по пансионату. Это раньше думала, будто там ужасно, а на самом деле хорошо было. И воспитательницы меня любили, и ведьмы, что из профсоюза. А в гимназии все холодные просто бр-р-р!

— Вернуться, наверное, хочешь?

— Хочу, — погрустнела эта… как её? Рика, вот как. — Но тут у меня будущего нет. Я же даже, наверное, в университет не поступлю, родители таких денег не соберут, а за гимназию вы уже заплатили. И потенциал у меня большой…

— Это точно, — подтвердил инспектор, сам не понимая зачем, дёрнув девчонку за тощенькую косичку. — Потенциал у тебя знатный. Пойдём-ка, поговорим с твоими родителями про именные стипендии и будущее. Надеюсь, чаем напоить они сумеют. А то я, честно говоря, замёрз, как собака.

В конце концов, что он терял? Деньги? А родная инквизиция лишится одного потенциального агента? Деньги дело наживное, да и много ли стоит обучение в университете Нового Айрена? Агентов же этих и так как грязи, без ещё одной точно не загнётся. А Тейлор действительно замёрз и чаю ему очень хотелось.

***

Кира очень любила этот запах: воска, еловых веток, мастики для пола, нагретого масла и немного пыли. Её бабушка, чрезмерной религиозностью никогда не отличавшаяся, на Рождество всегда в храм ходила и внучку с собой брала. Говорила, будто положено.

Положено или нет, а такие посещения церкви маленькая Рейсон просто обожала. Под родным тёплым боком дремалось особенно сладко, скамейка не казалась такой уж жёсткой, а в свете свечей виделось что-то необыкновенное, по-настоящему сказочное. После службы они обязательно шли к бабушке «в гости». Старшая Рейсон пирогов никогда не пекла, но зато Киру под ёлкой всегда четыре подарка дожидались — что-то полезное, что-то интересное, что-то вкусное и от Ли. С вкусным они втроём — ведьма, внучка и крыса — долго пили чай. А потом отправлялись на горку, правда, уже без фамильяра.

Поэтому для Рейсон запах рождественской церкви всегда ассоциировался с умиротворением, спокойствием и стабильностью.

Правда, но не сейчас.

Кира расхаживала по комнатке, в которой её оставили дожидаться начала церемонии, мерила шагами из угла в угол, то и дело раздражённо отпихивая ногой подол собственного платья, так и норовящий под ноги подвернуться. Кроме неё, тут должны были бдеть подружки, а ещё мать. Но Мика, только глянула на невесту и тут же убралась со служками кокетничать. Госпожа же Рейсон честно попыталась с дочерью поговорить, но та так на родительницу рявкнула, что мать предпочла гордо удалиться.

Вот и металась ведьма в гордом одиночестве, чувствуя что угодно, но только не спокойствие. И не стабильность. С умиротворением тоже полный швах вышел. Нет, в решении своём Кира нисколько не сомневалась. Но уж лучше бы всё побыстрее началось. И закончилось, наконец.

Адвокат в очередной — в сотый, наверное, — раз отодвинула портьеру, заменяющую тут дверь. В церкви ничего не изменилось: свечи горели, между скамей бродил отчаянно зевающий органист, из-за алтаря бубнили голоса — Брен со священником никак о чём-то договориться не могли. Да вот посетители, к предстоящему событию никакого отношения не имеющие, появились — пожилая пара, супруги, наверное, зашедшие просто погреться.

Старичок свою спутницу аккуратно под локоток вёл, придерживал, будто боялся, что она вот-вот рассыплется. Правда, бабушка и впрямь выглядела не слишком… прочной. Явно уставшая женщина хотела было присесть, но муж её дальше повёл: «Не здесь, тут дует, простудишься» — расслышала Кира. Старушка в ответ улыбнулась покорно и терпеливо, погладила ласково мужчину по руке.

Из нефа мать с отцом вышли. Госпожа Рейсон что-то старикам сказала, рукой указала на передние лавки, к супругу повернулась, деловито галстук ему поправила. И тут…

Что тут случилось, Кира и сама толком не поняла. Только подол обеими руками подхватила, в церковь выскочила, мимо ошалевших родителей кометой пронеслась. Едва не упала, о юбки всё-таки споткнувшись, зато получилось удачно — пытаясь на ногах удержаться, схватила Брена за руку.

— Нам поговорить надо, — выдохнула.

Вот, говорят: «Лицо пропало». Лицо у аниматора, конечно, никуда не делось, на месте осталось. Но вмиг изменилось до неузнаваемости — было одно, а стало совсем другое. Напряжённое, белое, будто простыня и какое-то взрослое.

— Уверена? — спросил хрипловато.

Рейсон оглянулась на родителей, искоса глянула на священника, неодобрительно губы поджавшего, и кивнула. Хотя уверенность уже таяла, как вешний снег.

— Пойдём, — велел Брен и тоже как-то очень по-взрослому, по-мужски. И сам её руку перехватил, почти поволок всё в ту же комнату. — Ну, говори, — приказал, резко портьеру задёрнув.

— Я так не смогу! — сказала, словно в прорубь нырнула.

— Если хочешь, можем просто в мэрии зарегистрироваться, — предложил некромант.

Отошёл к столу, спиной к Рейсон повернувшись. Взял букет невесты, повертел и обратно бросил. Что не говори, что не предлагай, а обоим понятно, о чём речь идёт. Кира судорожно вздохнула — слёзы снова горло забили, сглотнула. Попыталась фату снять, но шпильки, как назло, в волосах запутались. Со злости рванула вместе с приличным клоком волос — от боли аж в глазах потемнело.

Как ни странно, стало легче.

— Брен, ты очень хороший. Ты действительно замечательный, — начала было, да жених — теперь уже бывший — перебил.

— Ты мне только одно скажи, — попросил тихо, к Кире так и не повернувшись, — чем я хуже? Ну вот что в нём есть такого, чего у меня нет?

— Дело вовсе не в этом, — промямлила ведьма, понимая, что убедительной быть не получается.

— А в чём? Или так и надо: за волосы и в пещеру, а наутро вон пошла? Это вам нравится?

— И не в этом тоже…

— Да в чём тогда дело?! — Брен всё-таки сорвался на крик, кулаки сжал. Рейсон немалого труда стоило не шарахнуться, глаза не зажмурить. Показалось: сейчас точно ударит. Но некромант сдержался, даже голос понизил. — Чего ты хочешь, Кир?

— Не знаю, — ответила почти шёпотом, потому как в полный голос слова отказывались выговариваться. — Я честно не знаю, чего хочу. Но точно знаю, чего не хочу. Замуж не хочу и тебя мучить тоже. Сама-то приспособлюсь, привыкла к тебе и даже люблю. По-своему, но всё равно. А вот ты…