Страница 65 из 68
И не желая проверять – пнет или не пнет – Сандро собрался уже подмять красотку под себя, как она буквально вылетает из его объятий. А на него сверху обрушивается ведро холодной воды.
Подскочивший от неожиданности, он увидел как отец уводит девочку, обняв ее за плечи. И лишь раз он обернулся к сыну со словами:
- Ночуй сегодня в другом месте.
Сначала ошпаренный кипятком, затем облитый холодной водой, но чертовски довольный собой, Сандро решает и впрямь отвлечься. Была у него в городе одна знакомая…. Так что уже через несколько минут босой, с голым торсом, верхом на черном байке он мчался вперед - к развлечениям.
***
- Покажи мне свою руку, девочка , - приказал Константин.
-Ох, бедная девочка!- заквохтала служанка. – Кипяточек-то должен был Сандро достаться, а достался ей.
Константин мрачно смотрел на покрытую алыми волдырями руку.
- Ну что ж, Кармелита, - обратился он к служанке.- Перевяжи ей руку и проводи в ее комнату. Пусть отдохнет.
И, накапав в ложку каких-то капель – дал их выпить Тассе. Та безропотно их выпила – она была все еще под впечатлением от доставшихся ей поцелуев.
- Это снимет боль, девочка, - уже почти ласково добавил старик.
***
Свернувшись калачиком, несчастная от боли и переживаний, не без помощи лекарства, Тасся засыпала. Засыпала, и все еще чувствовала на губах вкус чужого языка. И в памяти вдруг всплыл другой мужчина – его черные глаза с прищуром смотрели на нее. И только яростные искры метались в этих глазах .
Ей снился милый голубенький дом, мама возится в саду, Десмон дрессирует кошку Велму. А сама она тихо , стараясь не привлекать внимания, пробирается к калитке. А возле калитки, в кустах, держа под узду мула и гнедую кобылу, притаился друг ее детства и соратник по шалостям – Марк. Увалень – как по-дружески называла его Тасся, и впрямь с трудом достававшая ему до подмышек. И вдруг она слышит какой-то крик. Вслед за ней бежит мама и кричит: "Просыпайся! Просыпайся". Странная мама. Так жарко вдруг стало. Это, наверное, от маминого крика. Жарко так, словно горят руки, ноги… В груди горит… Мысли крутятся в бешенном калейдоскопе – путаясь и все быстрее и быстрее сменяя друг друга. И вот она уже не может отличить одну мысль от другой, чувствует, но не видит маму... брата…Аркха…
***
Уже наступили сумерки, когда к белому дому начали съезжаться темные машины. Из них выходили по одному , а когда и по двое люди в темных рясах. Соседи шушукались и поспешно закрывались в своих домах. Они знали, что это означает. "Демоны вернулись" – словно молния передавалась новость по городку и окрестностям. Громко хлопали закрывающиеся ставни, скрипели на петлях запиравшиеся двери. Замолчали и забились по углам дворовые псы. Ни птица не пройдет, ни зверь не пробежит.
***
Прибежала домой еще засветло и раньше времени отпущенная служанка священника Кармелита. С ужасом в глазах и заламывая руки, она рассказала своей матери о событиях этого дня. Как привез Сандро, сын священника, подобранную на дороге девочку. Как обожгла малышка руку, а Кармелита ей делала перевязку и укладывала девочку спать. И как не могла потом добудиться опоенного дурманом ребенка. О священниках , готовившихся к проведению страшного ритуала. О том, как выдворил ее из дома хозяин и запер за ней с лязгом дверь.
- Мамми, она не может быть злом. Она же еще ребенок!
Тихо сидела старая мексиканка и только слеза покатилась по морщинистой щеке.
- Он не пожалел свое дитя, не пожалеет и чужое, - только это и промолвила мамми.
***
В самой большой комнате в белом доме уже убрали всю мебель. Только большой овальный стол остался стоять посередине. Пока один мужчина привязывал к ножкам стола кожаные, обшитые нефритовыми пластинами ремни – другой рисовал на деревянном паркете пентаграммы. Третий – расставлял и зажигал свечи. Кто-то готовил старинные книги. Каждый знал и делал свое дело.
Высокий седой старик, облаченный в длинный темный плащ, внимательно оглядел приготовления.
- Запечатайте окна и двери – могут прийти другие демоны. – велел он. Его слушались беспрекословно.
Тяжело шагая, он отправился в комнату , где спала девочка. Доски стонали и плакали под его ногами. Маленькая, худенькая, золотоволосая. Под закрытыми глазами залегли глубокие синяки. Девочка металась во сне и жалобно звала маму. И снова маму. И опять…
- Я не мог ошибиться, - Константин снял повязку с обожженной руки. На ладошке, совершенно отчетливо проступил ожог в виде ящерицы. Рана затягивалась на глазах, но оставалось еще багровое пятно.
- Ну что ж, в путь.- И не по-возрасту легко подхватил девочку на руки и вынес из комнаты.
Мягко и аккуратно, словно сожалея о происходящем, он уложил ее на стол. Привязанные нефритовыми ремнями руки и ноги словно пригвоздило к столу. И только голова металась, разбрасывая во все стороны, словно языки пламени, волосы.
- Глаза закрыты, - проговорил один.
- Не хочу видеть ее глаза, - почти прошептал Константин и остальные с пониманием закивали.
Мужчины дружно запели какие-то тексты, время от времени прерываясь.
- Как твое имя? –задавали один и тот же вопрос
- Мама! – звала в ответ девочка.
- Сильная, - прошептал один. И ему встревоженно кивнул другой. И нервно начали поглядывать на двери и окна остальные. Там сгущалась тьма. Что-то выло, лязгало, бесновалось. А ящерица на камине зашевелилась, задвигалась, и темной тенью поползла к столу с пленницей …
***
Сандро вольготно развалился на огромной кровати. В одной руке он держал баночку с пивом, другой теребил каштановые локоны красотки. Его старая знакомая весьма благосклонно приняла его ухаживания, и сейчас, лежа в ее постели они отходили от жаркого секса. Время от времени он представлял себе на этом месте другую девушку. Но в конце концов, - решил он, - хорошо, что отец выгнал его на эту ночь. А то он не сдержался бы, - и он вздрогнул – острый язычок проложил дорожку от пупка к его соску. Красотка захихикала, а Сандро чуть не сбросил ее с кровати. Соски – это его антиэрогенные зоны. И он безжалостно расставался со всеми, кто посягал на них. А расставался он со всеми своими подружками. Больше, чем на два свидания, его не хватало. В коридоре стукнула дверь и раздались шаги, голоса.