Гражданская жена

Быстро прошла в кабинет, захватила с собой его старый ноутбук, на котором был большой семейный архив. Тысячи, миллионы сделанных с любовью фотографий, на которых они улыбались, были вместе. Были.

Вернулась в кухню.

Не сотрешь воспоминаний?

Удалила все.

Все свои фотографии. Все, где она была с ним или поодиночке. Оставила только те, на которых он с сыном. Ребенка в это не надо вмешивать, он уже достаточно взрослый, будет делать выводы сам.

Но этого было мало. Ничтожно мало. Проклятый молот обиды продолжал раздавливать ее изнутри, заставляя ощущать свою беспомощность и бессилие.

Что делать, чтобы не чувствовать себя использованной прокладкой? Что?

Мстить?! Вера расхохоталась. Да. Месть сладка!

Он изменил первым, значит, справедливо будет переспать со всеми его друзьями и знакомыми?! Справедливо! Ославить его на весь мир, вытряхнуть все его грязное белье. Еще как!

Бл***... Да, справедливо. Но видит Бог, не собиралась она даже ради мести в этом дерьме мараться. Противна сама мысль. Ее чуть не вырвало, как представила. Нет, все будет не так.

Вера встала, заходила по кухне, потом скрестив руки остановилась у окна, глядя в ночь. Надо признать поражение. Проговорить про себя эти ужасные слова и принять истину.

- Ты стала бывшей, признай это.

Их отношения разладились еще пару лет назад. У Вовки случился сложный перелом, она полгода над ним, как орлица... Пришлось сесть дома на радость мужу, он всегда этого хотел, чтоб не мелькала. Наверное, она просто закрывала глаза на очевидное. Ей требовалась передышка, и она, думая, что может на него положиться, позволила себе эту передышку. Что теперь гадать когда и как?

Но именно тогда, в тот период Александр стал отдаляться. Пошли его совещания и командировки бесконечные... Просто, все происходило как-то постепенно, наверное, потому она и не придала особого значения. Не поняла, что измены его начались еще тогда. А может и раньше? Может, так было с самого начала?

Глаза закрылись сами собой, из горла вырвался болезненный хрип.

Он... был с кем-то, а потом приходил в ее постель. А она...

Крепко сжала кулаки, чтобы ногти впились в ладонь. Чтобы боль телесная заглушила душевную боль. Отвращение ко всему, что у них было, причудливо смешалось с самым дорогим и сладким. С памятью тела, для которого не существовало растоптанной гордости хозяйки, оно верило лишь своим воспоминаниям. А теперь получалось, что и эти воспоминания ложь. Прах. Черепки.

Бывшая... Звучит так, будто уже умерла.

Застыла, глядя в окно. Непрошенные слезы потекли и в горле запершило. Достал ее Верховцев, до глубины души, до самых печенок достал. Но ведь у слез есть чудесное свойство. Они - вода, а вода смывает все грехи и печали. Мрачно усмехнулась, это сколько ж надо слез, чтобы смыть все?

И все же момент слабости прошел.

***  

Глаза прищурились, взгляд сфокусировался на мерцающих огнях вечно неспящего города. Вот оно коловращение жизни, не знающей остановок и поражений. Просто одно сменяется другим. Отряд не заметит потери бойца.

А за окном рождался новый день. Ночь уходила, унося на запад свои призрачные звездные крылья, чтобы завтра прийти вновь. И вместе с уходящей ночью уходило что-то из души женщины. Что? Глупая вера, несбыточные надежды? На самом деле, это очки розовые рассасывались осколками. А им на смену поднимало голову то, что всегда там было.

Сила. Воля к жизни.

Бросил ее Верховцев за ненадобностью? Ну что ж, в конце концов, свет клином на нем не сошелся. Это ее жизнь, и в тридцать пять она еще не кончена. Все можно начать заново. Усмехнулась и пропела про себя фразу из песни Ваенги:

Королевы могут королей поменять, пока Короли на войне.

Я тебе родила сына бл***ть, а ты то, кто мне?

Никогда ее особо не любила, но тут как в тему... А вообще, если так посмотреть, когда женщину бросают, то... Она становится свободной.

Заново.

Покончить с почетной должностью домохозяйки и вернуться в строй. Конечно, плохо, что у нее был большой перерыв... Но опыт не пропьешь, когда-то она была весьма востребованной. Ее не раз хотели от Верховцева переманить.

Придется потрясти старые связи.

И кстати. Вера подумала, что надо звонить подругам, собирать команду, ей понадобится помощь при переезде. Конечно, сначала придется как-то объяснять сыну Вовке, почему вдруг возникли столь глобальные перемены в их жизни, но Вера была уверена, сын достаточно взрослый, все поймет как надо.

А ей нужно привести себя в порядок.

И с новыми силами с утра кое-что сделать.

глава 5

Начало шестого на часах.

Быстро ночь прошла, а вроде тянулась бесконечно. Через два часа сына в школу поднимать, но сегодня у Вовки будет внеплановый выходной. Не пойдет он в школу. Прости сынок, у мамы вылезли дела.

Впрочем, Вера не сомневалась, что сын этому только обрадуется. Что до остального, Тут Вера не была так уверена. Предстоял тяжелый и неприятный разговор с сыном. Ох, как не хотелось его начинать...

Она наконец вышла из кухни. Бессонная ночь, а все равно ни в одном глазу, наверное, к вечеру будет валиться от усталости, но сейчас ее держало возбуждение. От него никак не могла уняться внутренняя дрожь. Душ надо горячий принять, снять этот внутренний озноб, прогреться изнутри до самый косточек.

Душ принять.

Сейчас, идя по квартире, в которой прожила столько лет, Вера как будто смотрела на все впервые. Ничего не скажешь, элитное жилье, четыре комнаты и кабинет, терраса, с которой открывался потрясающий вид на город и реку. Четыре ванных комнаты: одна сына, две гостевые и одна - ее ванная, та, что была при ИХ спальне.

Слишком поздно Вера поняла свою ошибку. Надо было идти в гостевую ванную, а она по привычке - в свою. А там...

Прислонилась к двери, судорожно закрывая защелку, и сползла на пол. Закрыть рот, чтобы не выть, не биться головой, бл***!!! Не вспоминать! Не смотреть на его проклятое нижнее белье, небрежно брошенное на пол, не вспоминать, как он пахнет!!!

Нет...! Но проклятой памяти тела, физиологии долбанной, все равно! Ей плевать на чувства хозяйки.

Все же хватило гордости подняться. Подобрала его боксеры с пола, на смену позорному пролапсу, всплеску непрошенных ощущений и чувств, пришла волна брезгливости. Неизвестно после кого он их надевал. Выбросила все его белье в мусор, а саму колотит от этих ощущений. Вот же... на ровном месте встряска. Руки потом мыла долго, очень долго.

Потом залезла под горячий душ и стояла, закрыв глаза.

Забери вода мою боль, страх, страсть, обиду, все. Все забери. Дай спокойствие.

Дай снова почувствовать себя человеком...

Как же ей осуществить то, что она задумала, если вот так будет срываться каждый раз, когда память тела выкинет очередной фортель? Да и только ли память тела? Врать себе зачем, она его любила даже и сейчас. Но... Но. Это уже агония.

Много ли, чтобы убить сердце женщины, надо? Всего несколько слов надо.

Наш брак просто изжил себя.

А теперь пусть слезы потекут из глаз, под водой их не видно.

***

Душ помог, горячая вода согрела, принесла успокоение, как будто вместе со струями вытекло из души то смертельное, что гнуло к земле, убивало. Правда, пустота осталась. Но она зарастет со временем, потому что природа не терпит пустоты.

Вылезла, вытерлась, глянула на себя в зеркало, видок, конечно, не айс... Ну так крема и маски нам в помощь. Пока приводила себя в порядок, пока сушила и укладывала густую рыжую гриву, прошло около часа.

Скоро шесть. Рановато звонить подругам, но что поделаешь, надо.

Бригада скорой помощи - три ее старые верные институтские подруги, из которых одна была находящаяся в вечном поиске разведенка Лера, другая убежденная одиночка и феминистка Люська, а третья – не менее убежденная домашняя клуша Маринка. Для того они и существовали, чтобы быть рядом в трудную минуту. И в горе, и в радости, как говорится.