Синтез

— Так, ты придумала, что сказать? — поинтересовался Максим.

— Нет, потом придумаю, скажу. А что ты про цыганку говорил?

— Я говорил, что она в тебе принцессу увидела. Кстати, помнишь, когда мы только приехали, Варвара Кузьминична тоже тебя принцессой называла. Так что, не всё так просто… А меня мальчиком…

— Цыганка, — проговорила Рита.

— Что такое?

— Я вчера стояла на балконе и видела её. Она так странно на меня смотрела. А перед этим мне снился жуткий сон. Мне до сих пор страшно.

— Не бойся, я с тобой! — заявил Максим. — Что за сон?

— Я одна посреди пустыни, а вокруг меня туман, в котором спрятался ужас. Не могу описать. Ой, до сих пор трясет. И ещё эти странные люди в капюшонах.

Максим вздрогнул.

— В длинных чёрных плащах и капюшонах?

— Да. — Маргарита удивленно посмотрела на него.

— Как же все-таки интересно жить, — заключил Максим. — Так. У нас, насколько я помню, сегодня романтическое свидание. А мы тут ужасы друг другу рассказываем.

— Верно. А почитаешь мне стихи?

— Конечно…

О, кто, скажи ты мне, кто ты,

Виновница моей мучительной мечты?

Скажи мне, кто же ты? — Мой ангел ли хранитель,

Иль злобный гений-разрушитель…

Солнце сменилось луной, голубое небо стало чёрным, и было усеяно звёздами. Набережную окутала тишина, нарушаемая лишь легким шумом волн, да голосами Максима и Маргариты, которые продолжали гулять вдоль берега, забыв о времени.

Шёл второй час ночи, когда Маргарита вошла к себе в номер. Первым делом она нашла вазу и наполнила её водой, в надежде спасти умирающие от жажды розы. Она поставила вазу с цветами на стол посреди комнаты и начала кружится вокруг него в танце, поглядывая на себя в зеркало. Остановившись, она тихо засмеялась и закрыла лицо руками.

— Ну, хватит. Пора спать.

Маргарита глубоко вздохнула и хотела, было, пойти в ванную, как вдруг, бросив взгляд на входную дверь, заметила, что в лотке для писем что-то лежит. Она подошла. Это был конверт. Сердце её сильно застучало. Она вскрыла конверт, вынула листок бумаги и прочитала:

«Пишет Вам Ваш поклонник. Надеюсь, Вы не сильно без меня скучали. Или Вы обо мне забыли? Если так, то с удовольствием Вам о себе напомню. Я тот, кто был сражен Вашим блеском на балу месяц тому назад. Я тот, чьи мысли весь этот месяц были заполнены исключительно Вами. Я тот, кто, будучи уверенным в том, что недостоин Вашего внимания, старался выбросить Ваш светлый образ из своего воспаленного вашими чарами сознания и стереть Ваш божественный лик из своей памяти, потому как, ничего, кроме Вас, она хранить стала не способна. Поняв, что от Вас мне не избавиться, я решил увидеть Вас снова. Но на этот раз я лелею надежду всё же сойтись с Вами поближе. Спасибо, что Вы есть. Спокойной Вам ночи. 30 августа, 2012 года».

Часть V. Глава 9

— Ты не можешь заснуть, мой милый? Так же, как и я? Когда ты мне расскажешь, что такое для тебя любовь? Ты можешь ощутить её появление? Ты можешь отличить любовь от других, не менее сильных, чувств? Или этого не нужно, поскольку любовь самое сильное чувство на всем белом свете? Или же есть что-то сильнее любви? Если есть что-то более сильное, то оно может побороть любовь и даже убить её. Время! Или у любви есть срок? Порой мне кажется, что нет никакого убийства, а любовь просто-напросто договаривается со временем. Но, это мне только кажется. А ты как думаешь? Я очень сильно скучаю по тебе. Как ты думаешь, это любовь? Но, ведь, я тебя никогда не видела рядом. Только во сне. Во сне ты приходишь ко мне довольно часто, но никогда не показываешь мне свое лицо. Знаешь, никакое время не сможет убить во мне стремление увидеть тебя. Мою страсть! Ты нужен мне! Так же, как и я нужна тебе. Но, ты этого ещё не знаешь, наверное. Ты, возможно, порой чувствуешь что-то, но не можешь объяснить, что это. Долго тебе ещё бродить по лабиринту.

Она покинула балкон, спустилась по винтовой лестнице вниз и через потайную дверь вошла в зал. Огонь, горевший повсюду, встрепенулся, приветствуя её, и сгинул во тьме, ослепленный её, непередаваемой ни одним языком мира, красотой. Она, блеснув глубиной черных глаз, улыбнулась, дав тем самым огню увидеть самого себя и приступить к своим прямым обязанностям — освещению зала, таким образом, установив световое равновесие. Зеркала, с нетерпением ожидавшие встречи с ней, были, наконец удовлетворены появлением её отражения.

Она проплыла мимо чёрного балдахина, поглаживая рукой его складки. Игриво улыбнувшись сразу всем барельефам дракона и, получив с их стороны скромный поклон, она подошла к камину, и встала перед ним, поглощая своими бездонными очами его пожар. Она глубоко вздохнула.

— Давайте-ка все спать. Спокойной ночи, — прошептала она и направилась к выходу. По мере её приближения к двери, огонь камина, свечей и люстр постепенно мерк и, как только она вышла, вовсе погас.

— И тебе мой милый, спокойной ночи.

Максим проснулся с ощущением легкости и свежести, с наслаждением смакуя воспоминания прошедшего вечера, и долго не мог поднять свое, утомленное блаженной истомой тело с кровати. Наконец он встал, привел себя в порядок, собрался и направился к Маргарите, дабы пригласить её к завтраку.

«Какое чудесное времяпровождение, — язвительно подумал он про себя, — завтрак, променад, обед, отдых, бал, и здоровый сон. Ни одна муха не осмелится укусить».

Первым делом Маргарита показала Максиму письмо.

— Что ж, если он станет упорствовать, придётся вызвать его на дуэль. Вы не возражаете, миледи?

— Максим, а вдруг это совсем не то? — обеспокоилась Рита.

— Я буду рядом. Может так мы, наконец, что-нибудь выясним. Хотя бы это. Ты уже завтракала?

— Максим, время одиннадцать, — с упреком заметила Рита.

— Чего? — Максим искренне удивился. — Что-то со мной произошло вчера?

Маргарита улыбнулась.

— Я буду заниматься. Давай вечером, хорошо? Хотя я даже теперь и не знаю. Боюсь на бал идти…

— Не бойся, я с тобой. Ну, ладно, учись. Я зайду часов в семь.

«Одиннадцать часов, — думал он, выходя от Риты. — Да, мы их, часы, не очень жалуем, чёрт возьми. Поклонник! Если это… так, а что там капитан наш? Два дня уже прошло…»

— Максим! — Гашек шёл по коридору. — Зайдем к тебе…

— Я только о тебе вспомнил, — начал Максим.

Они вошли в номер.

— Так что со вчерашнего дня за отелем следят мои люди. Ты не обиделся? Не было другого выхода. Времени не было, — сказал Ян после того, как поведал о его уговоре с Хайденом. Расчёт аналитика был прост: спровоцировать незнакомца, следившего за Максимом, подбросив ему записку.

— Я не возражаю, в принципе, — отвечал Максим. — Но меня начинает напрягать тот факт, что мной распоряжаются, как угодно, без моего ведома.

— Времени не было, я ж тебе объяснил. Ну, прости, — оправдывался Гашек.

— Ладно, проехали. И что теперь? Где его теперь ждать? Их выпустили?

— Выпустить-то выпустили. Только вот, куда они делись? Есть причина, по которой следить за ними было нельзя. Тот человек, из министерства, мог сильно себе навредить, да и поставить всё под срыв.

— Ну, конечно. Себе он решил не вредить, а напустить их на меня.

— Максим…

— Ладно, всё.

— Ведь, если он за тобой следил, но ничего не стал предпринимать, то…

— Может, он и не стал ничего предпринимать, потому что решил, что я не тот, кто ему нужен. А теперь? Теперь, если я не тот, кто нужен, но… Чушь какая-то…

— Он ведь не единственный, кто за тобой следил.

— В том-то и дело, что все они перестали следить, потому, как решили, что я не тот. Вот письма… кстати, письма о встрече на Триумфальной площади тоже не повторялись. Все обо мне забыли. И вы тут…

— Стоп, стоп. То есть, ты хочешь сказать, что тебе уже не интересно всё, что было? Эта, как её, Белоснежка. Кто там ещё?