Синтез

Максим вышел из душа, оделся, причесался перед зеркалом. Выглянул в окно — Риты у бунгало не было. Он вынул из-под матраца кольцо и переложил себе в карман. «Коробочку купить забыл, — подумал он. — Ну, и черт с ней». Максим хотел было обуться, но увидел, что туфли Маргариты лежат у двери. Максим посмотрел на часы. «А если Мануш с Ферахой нас опередят? — подумал он. — Может, всё же в парке? Как же я так, совсем без плана».

Максим выглянул за дверь и тут же забыл о плане. Пляж опустел. Солнце было уже совсем близко к горизонту. Маргарита стояла на берегу по щиколотку в воде. Она провожала солнце. Утонченная белая туника, заканчивающаяся чуть выше колен, пропускала сквозь шёлк лучи солнца и предоставляла возможность насладиться изяществом её фигуры. Максим медленно направился к берегу. Лучи солнца слепили ему глаза, но он не мог оторвать их от возбуждающих очертаний тела его возлюбленной. Он шёл и шёл.

— Мы забыли о закате, — проговорила Маргарита, почувствовав приближение Максима. — Я скучала здесь одна. Без тебя солнце отказывается покидать небо.

Рита взяла Максима за руку и крепко её сжала.

Максим не мог произнести ни слова. Его язык оделся в камень. Он жестом предложил Рите пойти вдоль берега.

Волны мерно накатывали на берег, шлифуя белоснежную мягкую плоскость. Пляж вымер. Не было видно ни одного человека. Лишь море, волны, пальмы с еле колышущимися листьями и закат.

Время потерялось. Они шли и шли, давая морской пене щекотать ступни их ног. Солнце замерло над горизонтом. Пока они брели, никто из них не проронил ни единого слова. Воздух насторожился. Звезды уже высыпали на темнеющее небо и застыли. Океан прекратил циркуляцию глубинных вод, течения исчезли. Всё затихло.

Максим остановился и развернулся лицом к Маргарите, так, что между ними солнце пропустило свой последний луч, готовясь спрятаться за горизонт.

— Риточка, — с трудом проговорил Максим. — Пока мы тут пытаемся разгадать всевозможные тайны, смысла которых мы толком не понимаем, пока мы пытаемся кому-то что-то доказать, хотя что и кому, тоже не понимаем. Это я о том, что с нами происходит последние четыре месяца, то есть, с того момента, как мы здесь очутились. Извини, я, кажется, не совсем о том говорю. Я постараюсь более понятно, то есть, более… Как-то я постараюсь. Я… Мы… Когда мы познакомились, встретились на той дороге, в том коридоре, я думал совсем о другом. Я не о том, что я тебя встретил и начал о чём-то думать, нет, то есть я начал о чём-то думать, но это было совсем не то, о чём я сейчас говорю… Проклятье… Что-то я совсем не могу формулировать мысль. Итак…

Океан решил подбодрить Максима и толкнул прибрежные волны так, что они принялись хлестать по коленям.

— Я хотел сказать, — продолжал Максим, — о том, что происходило в коридоре со мной, когда я там был один. Это была моя жизнь, мои мысли, мои мечты, мои стремления, мои цели, пусть последние и предельно иллюзорные и нереализованные, но они были моими. Это было то, чем я жил. Я, не ошибусь, если скажу, что я всё это тебе рассказывал. Это всё, если не вдаваться в детали, сводились к одному — борьбе за свободу. Иллюзия. Я, я даже не знаю, что такое свобода. Я всегда считал, что это главный смысл в жизни, что это единственное, ради чего имеет смысл жить. К этому нужно добавить ещё много чего, в том числе, и, возможно, стоящие во главе всего остального, убеждения, способность отстаивать их. Цель, стремление, заключенные в достижении определенных, пусть самых немыслимых, побед на любом из существующих полей цивилизации. Не буду распространяться относительно честолюбивых замыслов, порожденных как благородными побуждениями, так и порочными мыслями, относительно славы, богатства, признания, и так далее. Всё последнее, а я намеренно начал с главного, я свел к пыли, к уже не имеющим никакой ценности сопутствующим элементам борьбы. Но, свобода. Борьба за свободу и её обретение в конечном итоге? И это… иллюзия. И иллюзорность в первую очередь заключается в том, что все эти идеи идут не от… сердца, не из меня самого. Они словно надуманные, словно их на самом деле нет, словно это всё игра. А закончится игра и не останется ничего, нечего такого, за что стоило бы умереть и ради чего стоило бы жить, чему хотелось бы отдать всего себя и что хотелось бы хранить и… Быть с этим всегда и везде. Такого в мире нет, не может быть. Потому, что никто не знает, что это. Я не знаю. Зачем я? Я не знаю… Я не знал, пока не понял, что из всего перечисленного я забыл одну вещь, одно чувство к которому никогда не относился с подобающей серьезностью, что ли. И это чувство — любовь. И любовь воплотилась в тебе, Маргарита. А ты воплотилась в любви. Постепенно я понял, что всю свою жизнь я искал не там и не то. Я не находил себе места потому, что не мог удовлетворить амбиции своего выдуманного мира, я не мог успокоиться. Мне не хватало чувства удовлетворения от осознания факта осуществленной самореализации, каковую я видел именно в плодах борьбы за свободу. Но, ни борьбы, ни самореализации не было. Я всё выдумал. Спокойствие, вот чего мне не хватало на самом деле. Я куда-то рвался, чего-то искал, и не мог понять, чего… Зачем? Идеалы, цели, всё это выглядит так, будто пытаешься заполнить пустоту в самом себе. А откуда эта пустота взялась, не понимаешь или не хочешь понять. Хочется быть цельным, но не получается, потому, что не хватает чего-то. Чего? Не зная ответа, находишь себе цели и идеалы, но, ни удовлетворения, ни спокойствия нет. Где гармония? Ведь это такая простая вещь — гармония! Если каждый человек будет жить в гармонии, то и весь мир будет гармоничным. И не нужна никакая борьба. Идеалы, цели… Человеку нужен человек. Мне нужен человек. Когда я смотрю на тебя, Рита, я словно начинаю вращаться вокруг самого себя. Настолько мне легко. Когда я держу тебя за руку, мне так спокойно, что… что больше ничего мне не нужно. Я не могу представить, как мне быть без тебя, как без тебя я мог быть. Ты моя цель, моя мечта, мое богатство и признание, мое всё. Ты моя свобода. Я не мог уйти от мысли, которая упорно не давала мне покоя особенно последние несколько дней. Эта мысль заключается в том, что мне ничего так не хочется, как заботится о тебе, как хранить и защищать тебя. Я согласен на всё, лишь бы всегда быть только с тобой. Ты самое высшее благо для меня, ты… Я так тебя люблю, что могу умереть от одной мысли о том, что я мог тебя не встретить. Ты само счастье. Ты счастье мое. И я… я хочу всегда быть рядом с тобой. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной…

Всё то время, что Максим говорил, он смотрел в глаза Маргариты. Но он был настолько возбужден, что взгляд его растворялся в пространстве, не замечая ничего. Он не видел, как по щекам его любимой текли слезы. Рита пыталась улыбнуться, но от этого слезы текли ещё сильнее. Максим перевел дыхание. Тут же он ощутил, как подкосились его колени. Он медленно взял Маргариту за руку, набрал в легкие воздуха и проговорил:

— Маргарита, я прошу тебя стать моей женой.

Колени подкосились и он, хоть и планировал осуществить данный жест, непроизвольно упал на колени, подняв брызги волн, как раз в этот момент захлестнувших влюбленных.

Вся природа оказалась в состоянии крайней степени напряжения.

— Я согласна, — прошептала Маргарита.

Время нашло себя. Солнце облегченно вздохнуло и, забрав свой последний луч, застывший между влюбленными, закатилось за горизонт. Воздух разрядился. Звезды принялись танцевать вальс. Океан возобновил работу течений.

— Я согласна, — повторила Маргарита.

Максим поднялся с колен и нежно обнял Риту.

— Чуть не забыл, — сказал он, извлекая из кармана кольцо.

— Мамочка! — воскликнула Рита. Максим подхватил кисть её правой руки и аккуратно надел на безымянный палец кольцо.

— Подошло, — вздохнув с облегчением, пробормотал Максим.

Часть XI. Глава 8

Дрова потрескивали в печке, и это создавало ощущение уюта. Этот добрый сладкий запах. В комнате было очень тесно. Древний дубовый шкаф, превращённый в хранилище книг и бумаг, узкая кровать, скрипящая от малейшего к ней прикосновения, грубо сколоченный стол, заваленный бумагами, и два стула.