Синтез

Звезды молчали.

Максиму было мало. Он начал целовать её глаза, её лицо, шею. Он не мог остановиться. Рита лишь вскинула голову вверх и копошилась в волосах Максима.

Звезды молчали.

Наткнувшись на застежку на спине Риты, Максим расстегнул три крючка на платье и спустил его так, чтобы можно было целовать плечи. Ещё крючок и платье медленно упало на пол. Теперь Максим мог целовать Маргариту целиком.

Он медленно опускался на колени, увлекая за собой Риту. Та не сопротивлялась, а принялась стягивать с той же неистовостью с Максима сначала майку, потом и всю одежду.

Вскоре они лежали на одеяле под окном полностью обнаженные и покрывали друг друга поцелуями. Слышалось только тяжелое обоюдное дыхание и шелест соприкасающихся тел.

Максим оказался над Ритой. Их взгляды встретились. Это были взгляды диких животных, готовых выпить кровь друг друга. Их губы снова слились. Во время продолжительного поцелуя Рита вздрогнула и издала тихий стон.

Звезды принялись плясать, кружась над сеновалом.

Проникнув в ворота, Максим заплясал вместе со звездами. С каждым проникновением Рита издавала стоны, каждый последующий из которых был громче предыдущего.

Воздух дрожал. Трава вокруг сеновала закрутила спирали. Птицы из ближайшего леса беззвучно взлетели и закружились над полем. Сеновал полыхал невидимым огнем.

Тела переплелись так, что представляли единое целое, извивающееся и двигающееся в такт усиливающихся стонов. Лунный свет оставлял на едином теле соблазнительные блики и растворялся в каждой капле пота.

Стоны усилились до неимоверной силы. Звезды плясали, летая кругом, то вверх, то возвращаясь к самой земле, избегая столкновений. Звезды на мгновение остановились, взлетели ввысь и замерли.

По всей округе разлетелся растворяющийся в страсти крик Маргариты.

Светила луна.

Рита с Максимом ещё долго лежали, крепко обнявшись, поглаживая друг друга и переплетя языки за спаянными ртами.

Звезды плясали.

Наконец они разомкнули цепи и легли рядом. Они лежали молча. Они были в другом измерении.

— Плывет земля, — наконец прошептал Максим.

— Что? — бесконечно нежным голосом спросила Рита.

— У Хемингуэя в «По ком звонит колокол», кажется, было такое выражение. Мне так хорошо, когда я делаю это, что вокруг плывет земля. Как-то так.

Рита ничего не ответила, а лишь прижалась к Максиму. Вдруг она сказала:

— А пойдем на озеро.

— Прямо сейчас?

— Да, тепло, прямо так, голышом.

— Ты сумасшедшая!

— Пойдем, поднимайся!

Они босиком побежали к озеру и вместе нырнули в теплую воду.

Какое-то время они плавали кругами, после чего сплелись, и понеслась страстная музыка из стонов Маргариты.

Бегом вернувшись, смеясь и толкаясь, они всё же улеглись спать, укрывшись одеялом и телами друг друга. Уснули мгновенно.

Среди ночи они неожиданно проснулись, причем одновременно и через некоторое время округу снова осветили танцующие звезды.

Рассвет ворвался в мир и принялся его согревать. Рита и Максим вскоре проснулись. Часы показывали десять.

— Долго мы будем добираться, — зевая, произнес Максим.

Рита поцеловала его в щёку и сказала.

— Если добираться мы будем так, то я готова добираться вечно.

Максим улыбнулся.

— Так? Это как?

— Как? — весело удивилась Рита.

— Да, как?

— Ну, — она медленно заползла на Максима, — как-то вот так, кажется…

Вскоре и сквозь дневной свет прорвались звезды и исполнили свой дикий танец.

Позавтракав, окунувшись в озере, они направились к лодке.

— Подожди, — сказал Максим. — Пойдем через поле, так тоже можно дойти. Хочу посмотреть, чем заканчивается поле за сеновалом.

Рита пошла за Максимом. Миновав сеновал, они, пройдя некоторое расстояние, оказались на краю обрыва. Вид, открывавшийся с обрыва, поражал воображение своей красотой и величием.

— Боже мой, какая красота! — прошептала Маргарита. — Ты знал?

— Предполагал.

Максим опустил рюкзак, и они встали, обняв друг друга. Легкий ветер теребил платье Маргариты.

— Вон наша лодка, — сказала Рита, — идем?

— Подожди ещё немного, — напряженно произнес Максим.

Его сердце снова колотилось так бешено, что он думал, Рита его услышит. Он ощутил, как на лбу выступает пот. Он вырывал ртом кусок воздуха, но его всё равно не хватало.

Рита что-то заметила.

— Что, Максим? Что-то не так?

В её голосе звучала такая нежность, что Максима затрясло ещё больше. Он развернулся к Рите.

— Ты бледный, — испуганно произнесла Маргарита.

Максим помотал головой и взял её руку в свою, потом взял вторую руку. Сердце готово было выбраться наружу.

— Максим? — не на шутку разволновалась Рита.

— Мне нужно сказать одну, одно… — Максим закашлялся.

Он отпустил руки Риты и обнял её, крепко прижав к себе. После отпустил и снова ухватился за руки. Он прокашлялся. Он задыхался.

— Максим…

— Маргарита, — прервал Максим, — мне нужно сказать… Сейчас…

Он опустил голову, набирая воздух. Потом резко поднял её и встретился своими глазами с глазами Риты. Он ещё раз прокашлялся.

— Маргарита…

— Максим…

Вдруг Максиму стало так легко и свободно, что он нежно, но твердо произнес:

— Я тебя люблю.

Часть IX. Глава 8

В Центре было несколько районов, изобилующих высотными зданиями, небоскребами. В одном из таких районов, в одном из небоскребов, на самом верхнем этаже снимал квартиру Карл. Это была скорее студия, аскетически обустроенная. Окна, как и полагается, были во всю стену. Длинная и широкая барная стойка. Пустая стена напротив кровати и двух кресел. В одном из кресел сидел Карл и смотрел на стену, на которую он предварительно повесил большой лист бумаги, уже изрисованный им разными именами и стрелочками.

Но в данный момент не это было главным. В квартиру Карл вошёл час назад, повесил плакат, приступил к рисованию и оказался в тупике.

И вот что главное в данном моменте, даже не главное, а необычное. Карл всегда обладал холодной головой и четким логическим подходом, даже до крайности нетривиальным. Но сейчас он оказался в ситуации, когда все его способности не помогали. И нужно, — и он в этом был уверен, — до безумия нетривиальное решение или решения, или кардинальная смена направления.

И именно поэтому уже через полчаса художеств Карл достал из морозильника литровую бутылку водки. Сейчас бутылка была более чем на треть пуста. В руках у Карла был бокал и фломастер. Он сделал большой глоток и даже не поморщился. Встал и подошёл к плакату.

Глен Хайден, Ян Гашек, София Буковски. Это был первый ряд.

Змей. Это второй ряд.

Маргарита Титова. Это третий ряд.

Максим Волков. Четвертый.

Фархад. Пятый.

Томас Шнайдер. Шестой.

Дальше шли имена политиков и бизнесменов. В том числе Фернандо Коста, Фридрих Шнайдер, Филипп Роллан и так далее.

Он плеснул в бокал водки. Водку Карл пил из бокалов для виски. Как воду. Шум в голове пока не помогал, но рисовал безумные картины.

Карл взял трубку телефона и набрал номер.

— Слышь, Дрозд. Первый час ночи? Плевать. Я пью. Тащи ко мне девочку. Да, прямо домой. Да, прямо сейчас.

Карл встал посреди комнаты, глядя на свой сюрреализм, подошёл и дописал ещё одно имя: Гуннар.

Когда он пил, то думал всегда вслух.

— Первое, если Волков с Титовой найдутся, то нужно упрятать их месяца на полтора. Куда-нибудь… на Пиратский остров. К середине декабря пусть отдохнут. Главное их найти. Найдутся… Выборы…

Мысль ушла. Не та, видимо, была.

— Что за бред я сегодня читал? А, к выборам хотят открыть историческую тюрьму в центре Города. Была музеем, станет… К чему это я? Выборы 1 декабря. Сегодня у нас 3 октября. Меньше двух месяцев. Что может поменяться?

Карл прошёлся по комнате несколько раз.