Синтез

Часть VII. Глава 8

— Кто из вас «стукач», вы так просто не выясните. Не обязательно он «стукач» явный, может, просто, болтун, — сказал Карл. Максим передал ему всё, что удалось выяснить, поговорив утром с Валдисом и после с Сарой, после того, как она и Кальман провели свое маленькое расследование.

— И что в таких ситуациях делаете вы? — спросил Купер.

— Я стараюсь не допускать таких ситуаций, — спокойно ответил Карл.

— В первую очередь нам нужно выяснить, с кем кто-то из нас делится новостями, — начал, было, Максим, но тут же осекся. — Хотя для этого нам и нужно выяснить, кто это из нас.

— Для этого достаточно узнать, кто такая Белоснежка, — заявил Купер.

— А для этого достаточно узнать, кто такой вы, — поддержал друга Максим, обращаясь к Карлу.

Карл молчал, глядя куда-то в окно.

— «Бонус», через который вы арендовали склад, принадлежит Белоснежке. Не может быть, чтобы вы её не знали, не так ли? — продолжал Максим.

Карл молчал.

— Если вы действительно ничего не знаете о похищении Маргариты, о том, кто является учредителем «Бонуса», кто стоит за бумом наркотиков, кто…

— Почему ты пытаешься связать похищение с Амандой Хаксли? Единственное, за что можно зацепиться? — наконец спросил Карл.

— Это не так? — вопросом ответил Максим.

— Вы приехали сюда, подозревая во всем меня, верно?

— Но…

— И так быстро поверили всему, что я сказал.

— Но…

— Вы связали меня с Амандой Хаксли только потому, что она учредитель фирмы «Бонус», потому, что она писала тебе нехорошие письма, дезинформировала вас, дважды исчезла, а я у вас мелькал на горизонте в качестве чего-то опасного. А тот факт, что я сам выясняю, кто она такая, ваша Белоснежка, ни о чем не говорит?

— То есть, вы не знаете? Вы же меня пытали про эту Белоснежку! А теперь что? Мы идём не туда? — пробормотал Джон.

Карл молчал. Максим впился в него глазами и опять спросил:

— Кто вы, Карл?

— Ты забыл про то, как он тебя отключил? — вспомнил вдруг Купер. — Ведь правильно? А, Карл? Вы отключили Максима, потом таким же образом кто-то отключил нашего знакомого полицейского. — Купер помедлил, думая, не говорит ли он лишнего. — И точно также отключили Риту перед похищением. Возможно также.

Максим вспомнил рассказ Грона о том, как кто-то пробрался в резиденцию Ордена, где хранился кубок, нейтрализовав всю охрану.

— Много совпадений, — продолжал Купер.

— И много того, чего вы не знаете, — заметил Карл.

— Так откройте нам глаза, — настаивал Джон.

— Кто вы, Карл? — снова спросил Максим.

— Вы идете туда, — произнес Карл, отвечая на предшествующий вопрос Купера.

— А… — Джон замер.

— Мне нужна ваша Белоснежка, — добавил Карл.

— А она? — спросил теперь Максим.

— Не вижу смысла. Ты ведь спрашиваешь о том, причастна ли она к похищению? — сказал Карл.

— А какой может быть смысл, в принципе? — спросил Максим.

— Я полагаю, есть некто, способный ответить на этот вопрос, — произнес Карл.

— Дракон? — спросил Купер и попытался улыбнуться.

— Не совсем, — запросто ответил Карл.

— То есть как не совсем? — не понял Джон.

— Мы можем задать ему этот вопрос? — в лоб спросил Максим.

— Нет — ответил Карл.

— А вы?

— И я нет, — ухмыльнулся Карл.

— Что значит не совсем? — не отступал Купер.

— Так как же мы? — начал Максим.

— Мы просто найдем Аманду Хаксли, — прервал его Карл.

— Просто? Мы?

— Да, мы. Найдите «крота». Хм, сильно сказано. Выясните, кто мог знать о том, что ваша подруга может быть принцессой…

— Дракон это знает? — спросил вдруг Максим.

— Предполагает, — не задумываясь, ответил Карл.

Максим с Джоном опешили.

— То есть, — настороженно начал Джон, — не совсем Дракон и вы имеете отношение к Дракону, то есть Дракон существует, то есть всё это…

— Всё это не просто, не пытайтесь понять, — прервал его Карл.

— Похитил Риту не Дракон? — спросил Максим.

— Не знаю, — ответил Карл, — я не магистр.

— Что? — воскликнул Купер.

— Орден не один, — заключил Максим.

— Я повторяю, не пытайтесь понять. — Карл поднялся с кресла и подошёл к окну. — Мир не идеален. Ни один мир не идеален. Земной он или нет.

— Вы видели Дракона? — не выдержал Купер.

— Вы знаете больше, чем рассказали мне, — не услышав вопрос Джона, продолжал Карл, — так что, выясните, кто знает о Маргарите и её возможном статусе.

— Статусе, — проворчал Джон. — Так вы видели?..

— Возвращайтесь. Здесь вы больше ничего не узнаете. Я позвоню. В Центре буду дней через десять максимум. Вряд ли тот, кто организовал похищение, кретин. Ваша подруга цела. У меня всё.

Карл вышел из номера и захлопнул за собой дверь.

— Вот чёрт! — прошептал Джон.

— Валдису нужно будет сказать о письмах. И попросим его по возможности контролировать тут всё, — предложил Максим.

— Ему это надо?

— Он не откажется.

— Ты завтра придёшь на концерт? — спросила Жанна. Она поднялась с постели, накинула халат и вышла на балкон.

— Мне нужно уезжать, — ответил Максим, выпуская сигаретный дым в темноту. Он стоял, облокотившись на перила балкона. Жанна подошла к нему сзади и обняла, прижавшись щекой к его спине.

— Я скучала все эти дни. Мне тебя не хватало, — прошептала она.

Максим поднял голову вверх и устремил взор в безоблачное звёздное небо.

— Безумие, — улыбаясь, и также шёпотом произнес он, — слышать такие слова от королевы сцены, от самой желанной женщины Города.

— Не хочу отпускать тебя, — шептала Жанна.

Максим затушил сигарету в пепельнице и повернулся.

— Я не хочу оставлять тебя, — произнес он, — особенно сейчас, когда ты направляешься в замок Дракона.

— Ты в это всё-таки веришь?

— Нет, не верю.

— Значит, ты шутишь.

— Шучу и не хочу тебя отпускать.

Жанна тихо рассмеялась.

— Я никогда не отличался способностью что-либо предчувствовать, но сейчас что-то говорит мне о том, что…

— Что? — осторожно спросила Жанна

— Что всё как-то неудачно складывается и ведёт к чему-то нехорошему.

— Ты это серьезно, Максим?

— Честное слово, не знаю, но почему-то мне так кажется.

— И это связано именно со мной?

— И с тобой тоже. Хотя, чушь, конечно. На мгновенье показалось. Возможно, действительно, я просто не хочу с тобой расставаться.

— Но?

— Но, надо.

— Какой ты вредный мальчишка! — Жанна набросилась на Максима с одеялом, и они вместе, закутавшись в его складках, повалились на кровать.

По возвращении в мотель Максим долго не мог лечь спать. Часы показывали три ночи, а он, дабы не мучить подушку, переворачиваясь с бока на бок, стоял у окна и курил одну сигарету за одной. Делал он это машинально, поскольку мысли были удалены на такое расстояние от его номера и от него самого, что встань сейчас кто-нибудь в упор перед ним, он бы не заметил. Будоражило его сознание, и без того обеспокоенное тем, что его хозяин решил провести в нём определенные корректировки, тот факт, что фактов, необходимых для разрешения текущей ситуации крайне не хватало. Выхода из лабиринта существующих фактов не было, поскольку сам лабиринт построить никак не удавалось в силу разрозненности и видимой несовместимости фактов. Ни один, самый изощренный домысел, не давал ни малейшей надежды на свою пользу. Максим никогда не считал себя обделенным аналитическими способностями, но, подчас, их реализации препятствовала его неуемная фантазия, приводящая логическое заключение из массива имеющихся алгоритмов к авантюрному решению. В настоящей ситуации, и без того излучающей сноп авантюрных ходов, нужно было поступать исключительно трезво. Или, и к этому Максима толкала тупиковая модель односторонней борьбы с неясными обстоятельствами, приходилось рассчитывать на относительно неожиданный выстрел откуда-то сбоку, поскольку предпосылок для такого развития событий у Максима было не то, чтобы достаточно, но, они были. Опасения и неуверенность в данном случае обуславливалось простым нетерпением. Так повелось, что он никак не мог побороть в себе тягостное чувство ожидания в те моменты, когда будущее, не зависимо от его удаленности от настоящего, было не определено. Чего бы это не касалось. Усовершенствовать себя настолько, что неуверенность в грядущих событиях навсегда потеряла бы дорогу в чертоги разума, означало бы достигнуть вершины внутренней силы и несгибаемости воли. Трезво оценивая свои силы, Максим знал, что его характеру далеко да такого совершенства. Тем не менее, уверенность в том, что обрести надлежащую уверенность он способен, твердо закрепилось в нём.