Синтез

Составляя по пути план на ближайшие дни, Максим направился в «Бомбу».

— Есть что-то необъяснимое в старых временах, — говорил Манчини, высаживаясь из кареты и направляясь в городской парк, расположившийся прямо на границе, за которой разрешалось автомобильное движение, — что-то умиротворяющие и величественное. Когда ты выходишь из кареты, чувствуешь себя королем по сравнению с тем, что ты ощущаешь, выталкивая своё тело из автомобиля. И этот цокот подков по булыжным мостовым ни в какое сравнение не идёт с визгом тормозов. Не та динамика. Размеренное течение жизни — разве не признак уверенности в завтрашнем дне, да и уверенности вообще? Посмотри, Ремон, как умели строить дома! Что не здание — то произведение искусства. Всё же хорошая идея была оградить этот оазис широким зеленым бульваром.

Ремон, встречавший Змея совсем не для того, чтобы обсуждать планировку Города, не нашёл, чем его поддержать и просто заметил:

— Цена квадратного метра жилой площади внутри этого бульвара на столько превышает цену за бульваром, что с уверенностью в завтрашнем дне я с тобой полностью согласен.

Манчини с Ремоном прошли по аллее парка до водоема, представляющего собой несколько небольших прудов, соединенных протоками, через которые были перекинуты симпатичные круглые мостики, и направились вдоль набережной.

— Итак, что нового от наших лазутчиков? — задорно спросил Змей.

— С чего у тебя такое весёлое настроение? — поинтересовался Ремон.

— Стараюсь ловить моменты. Всё время жить в ожидании неприятностей, проблем и неудач вредно для здоровья. Итак?

— Есть кое-что, — сказал Ремон, доставая из кармана небольшой блокнот.

— А запомнить ты не мог? — спросил Змей.

— Ты не перестраховываешься?

— Ремон, мы не в той ситуации, чтобы так нелепо следить!

— Вот и прошла веселость, и проблемы и неприятности дали о себе знать, — проговорил Ремон.

— Ладно, в последний раз. Давай, что у тебя?

— Первое. Склад. Полицейский из отдела по борьбе с «наркотой», некий Симба, — может, слышал, — наведывался туда и беседовал с охраной.

— О чём, удалось выяснить? — тут же спросил Змей.

— Да, ребята подсуетились. Он хотел узнать, кто арендовал площадь, что за фирма.

— Ага. Узнал?

— Нет, охранник не помнит, а бумаг не осталось. А почему мы этого не сделали раньше?

— Ремон, — возмутился Леонардо, — тебе это зачем? Послать открытку с благодарностью и указать, кто увёл весь товар? Не отвлекайся. Так, полиция. Насколько мы знаем, полицию отстранили. Чен! Кто-то уже разнес весть о том, что у него появилось кое-что и это кое-что связали с тем самым кое-чем. В принципе, логично, но влечёт за собой интерес не только к Чену. Если полиция знает об этом, то братва-то по любому тоже будет в курсе. Чену это «до балды», но…

— У Чена появился человек Раджи и… — продолжил Ремон.

— Чен встречался с Раджой, — продолжил в свою очередь Змей.

— Верно, — отметил Ремон, — извини, тут уж кто, о чём говорил, выяснить не удалось, но, по словам ребят, Чен уехал от Раджи в хорошем расположении духа. Ведь не факт, что они разговаривали об этом?

— Не факт, согласен.

— А зря, — парировал Ремон. — Знаешь Тадеуша Буковски?

— Что-то не припомню. — Манчини задумался.

— Термит.

— Твою мать! Так бы сразу и сказал! — вспыхнул Змей. — Твою мать! Твою мать! А вот это уже не очень сладко. Правая рука Князя. Нелепо было предполагать, что, соорудив такую организацию, со смертью папы, она расползется по норам. Я же был прав, что не снял с его людей наблюдение после того, как его кончили. И что? Дай угадаю. Термит тоже встречался с Раджой?

— Нет. Чен к нему ездил.

— После встречи с Раджой?

— И до и после.

— То есть? — Манчини напрягся.

— Смотри, как всё быстро произошло. Буквально в два-три дня.

— Так в два или в три?

— Два плюс сегодня. Я же не зря тебя специально толкнул сейчас.

— В понедельник мы скинули Чену товар. В тот же день он встретился с Термитом. Во вторник утром: Чен и Раджа. Днем: Чен и Термит. На следующий день после встречи! Они дня друг без друга прожить не смогли! Две недели тишина и тут на тебе!

— И ты думаешь, это не связано с нашей сделкой?

— Я ещё ничего тебе не сказал. Продолжай. — Видно было, что мозг Змея зарядился и начал усиленно перерабатывать получаемую информацию.

— Второй раз Чен встречался с Термитом не у него, а в ресторане. То есть…

— Есть вероятность, что не Чен предложил встречу, а наоборот. Либо они накануне знали о встрече Чена с Раджой и, исходя из её результатов, наметили план действий. Что-то слишком много чести отдают этому мажору. Скорее, Чен использует Раджу, чем наоборот. Мне его становится даже жаль. Тяжелое бремя ему передал папаша. Так, допустим, сигналом послужили наши полтонны. Нас Чен не слил. Тут базара нет. Я уверен. Как минимум, нас бы уже дернули. Чёрт возьми! Странно, что источником происхождения такой бешеной партии героина никто не заинтересовался, кроме нас. Даже ГБ. Только какой-то одинокий полицейский зачем-то всё вынюхивает. Симба, говоришь? Не припомню. Мммм… Если объединить Чена с людьми Князя, то Чену не будет равных. Даже, если к нему пойдут не все. Тадеуш-Термит, конечно, позаботится, но не безвозмездно. А людям Чена это может не понравиться…

— Ты обо мне не позабыл? Аналитик, — одернул Ремон Манчини.

— Ага. Давай, что ещё? Да, что-то ещё было сегодня. Давай, давай, — вернулся из паутины собственных мыслей Манчини.

— Помнишь, как мы ездили к Князю?

— Ну, помню.

— Кто у него был до нас?

— Был, кто-то был. — Леонардо задумался. — Чёрт возьми, коммунист этот! Санчес! Что ты хочешь сказать?

— Это последняя встреча, сегодня утром Буковски встречался с Санчесом, — как отрезал Ремон.

Манчини ушёл в глубокий аут. Он остановился и стал наблюдать за утками, барахтающимися в пруду.

Прошло три минуты.

— Змей, — окликнул Ремон.

— Подожди, — медленно проговорил Манчини.

Прошло ещё минут пять, прежде чем Леонардо открыл рот:

— Князь был связан с Диего Санчесом с одной стороны и с… Драконом с другой. С первым его могло связывать всё, что угодно, у второго он покупал наркотики. Продажа контролировалась МГБ с самого начала, о чём Князь, если и не знал, то догадывался. Именно поэтому он решил подставить нас. Князь понял, что ни с Драконом, ни с МГБ ему не совладать. Но понял он это, в первую очередь потому, что… Почему? Санчес?

— Санчес. Диего Санчес. Я посмотрел последние результаты опросов и обнаружил добавленный процент. Ещё один процент коммунисты перетянули у нашего выживающего из ума демократа. Интересно, он, вообще, в курсе, что происходит в Городе? — Фернандо Коста прохаживался вдоль огромной карты Города, висящей на стене его кабинета.

— Я встречался с администрацией. Третий поток будет готов в течение месяца. — Глен Хайден стоял, вытянувшись как струна у входной двери.

— Что вы там встали, подойдите ближе. Садитесь. Вот здесь коммунисты лидируют с перевесом аж в пять процентов. — Директор МГБ обвел указкой какой-то округ на севере Города. — Неделя. Не-де-ля. Край — две недели.

— Но партия… — начал было Глен.

— Пусть самовыдвигается. Уроните его под крыло… Найдите крыло, и пусть сам выходит. Он, насколько я знаю, уже практически готов. Так, вы меня поняли? Выполняйте.

— Есть. — Хайден вскочил, хотел развернуться и выйти.

— Подождите, — более мягко остановил его Коста, — сядьте.

Фернандо Коста ещё несколько секунд смотрел на карту, после чего глубоко вздохнул, отошёл от неё и, подойдя к столу, направил свой жесткий взгляд на Хайдена. Глену потребовалось немало усилий, чтобы выдержать его и не отвести глаз в сторону. Коста пощадил его и, обойдя стол, пропустив директорское кресло, сел напротив Хайдена.

— Вы никогда не привлекались к оперативной работе? — спросил он Глена.