Синтез

Наконец она прикоснулась к его сверкающей золотом поверхности. Дышать было очень тяжело. Она с опаской взглянула на сосуд, представлявший собой небольшой кубок из какого-то странного чёрного материала. Рите стало не по себе. Ей почудилось, что цвет кубка был не просто чёрный, а настолько чёрный, настолько глубоко чёрный, что нельзя было придумать названия этому цвету. Этому чёрному цвету нельзя было придумать названия! Маргарита потянулась к кубку. Прикоснувшись, она тут же одёрнула руку. Кубок был ледяным. Какой странный чёрный ледяной камень! Рита набралась храбрости и схватила кубок обеими руками. Тот не сдвинулся с места, казалось, он со столом были одним целым. Рита решила не сдаваться и напряглась изо всех сил. Я вечная! Я вечная и всемогущая! Я сильная! Кубок поддался. Держа кубок в руках, Рита к своему огорчению поняла, что он пуст.

Вместе с этим она к своему изумлению заметила, что… нет, это ей показалось. Нет, этого не может быть!

Почему не может? Я же сплю!

К своему удивлению она заметила, что цвет кубка в её руках начал превращаться из необычно глубокого чёрного в другие необычные цвета. Постепенно будто из мрака, из чёрной глубины на свет его ледяной поверхности выплескивалась вся палитра, все цвета и оттенки. Кубок на глазах принимал всё более яркие и светлые краски и, наконец, засиял мягким бирюзовым цветом.

Рита была заворожена волшебным зрелищем и никак не могла выпустить кубок из рук. Она боялась, что верни она его на место, и произойдет что-то ужасное. Напротив, держа его в руках, она испытывала какое-то неведомое доселе чувство, выразить которое она могла лишь эмоциями, переполнявшими её совсем недавно: Я вечная! Я вечная и всемогущая! Я сильная! И я могу управлять и узнать где я!

Где я?

Рита вспомнила о зале и о том, что никак не может вернуться ко сну, в котором его видела. Она поставила кубок обратно, после чего тот мгновенно принял свой первоначальный цвет.

Страх. Тут Рита почувствовала вернувшийся неведомо откуда страх. Она стояла посреди пустыни. Боже мой! Это же уже где-то было! Чёрный туман начал заволакивать всё вокруг. Люди в чёрных плащах, воронка. Ужас, смерть, тайна и… свобода!

Где ты рыцарь, который сможет меня защитить? Где ты? Где я?

И снова зал, но уже другой. Это зал в отеле. Это бал. Бал…

Нет, этот тот же торжественный зал в потемках. Грандиозно, тихо и пусто. А вот золотой стол… а вот кубок…

За окном мелькали деревья. Лес, лес, всё ещё лес. Вот он поредел. Поле, поле, поля… Маргарита снова закрыла глаза. На этот раз она провалилась в пустоту.

Возвышенность, холмы, горы. Пейзаж сменился. Сколько прошло времени? Остановка. Это заправка. Маргарита снова закрыла глаза. И на этот раз она провалилась в пустоту.

— Вам не плохо бы перекусить. Ваш обед, — услышала Рита женский голос, когда на стол поставили поднос с чем-то очень вкусно пахнущим.

Тут только Рита осознала, что сидит к довольно-таки приличной, просторной и со вкусом убранной комнате.

— А вы… — хотела обратиться Рита к кому-то, закрывающему за собой дверь.

— Я горничная, — услышала она в ответ, — приятного аппетита, — и издали: — Что-нибудь будет нужно — телефон на тумбочке у кровати.

Дверь заперли снаружи на ключ, успела заметить Рита.

«Итак, что происходит? — наконец подумала Рита. — Где я, как сюда попала, и… очень хочется есть».

Эта мысль оказалась наиболее актуальной на данный момент, в результате чего Маргарита быстро подсела к столу и, не переводя дыхания, съела всё до последней крошки, несмотря на то, что этого всего было довольно-таки много, во всяком случае, значительно больше того, к чему Рита привыкла. Из этого она сделала вывод, что не ела она, ну, очень давно.

«Очень давно — крайне относительное понятие, — подумала Рита, наливая вторую чашку горячего шоколада. — Это же горячий шоколад! А в этом чайнике чай. Умеют всё же здесь принимать гостей. Я заговорила, как Максим. Итак, где я?»

В это мгновение раздался телефонный звонок. Рита вздрогнула. Взяла телефон.

— Простите за возможные неудобства, — раздался в трубке приятный мужской голос, отдающий подобострастием, — пока, к сожалению, мы вам ничего не можем объяснить, так что не пытайтесь что-то выяснить самостоятельно — у вас не получится, поскольку, всё равно выяснить вам будет негде, да и не у кого. Вы находитесь в полной безопасности. Обслуживающий персонал гостиницы, — а вы в обычной гостинице, хотя и очень неплохого класса, — всего лишь персонал, которому даны указания, ни в чем вам не отказывать, за исключением, разве что, выхода за её пределы. Да вы и не пытайтесь. У себя в номере и в здании вы полностью свободны от наблюдения. А на территории отеля, извините, дано указание: глаз с вас не спускать. Поверьте, наблюдение ведется круглосуточное и строгое. Так что, лучше наберитесь терпения, и подождите, пока вам всё объяснят. Мне не задавайте вопросов, а то я чувствую, вы уже намерены это сделать, я всего лишь передаю поручение. Я такой же сотрудник отеля и не имею ни малейшего понятия даже о том, кто вы. Приятного времяпровождения. Да, и ещё, вам нужно поспать. Всего хорошего.

Рита поднялась и подошла к окну. Первое, что бросилось ей в глаза, был высокий забор, расположенный, впрочем, достаточно далеко от здания, в котором она находилась — судя по всему, отель имел большую территорию. Большую и красивую. Пространств между зданием и забором занял парк, казавшийся очень пустынным — Рита заметила только одну единственную пару, прогуливающуюся по одной из аллей.

«Ах, вот оно что — сосны!» Рита только сейчас обнаружила, что в её номере есть балкон. Выйдя на него, она тут же почувствовала эту, ни с чем несравнимую, хвойную свежесть. Отель располагался в сосновом бору, редкие высокие, стройные представители которого, располагались и на территории самого отеля. Сосны плотной стеной окружали отель за его забором. И за этой природной стеной вырисовывались очертания гор.

Ночные страхи постепенно проходили, тем не менее, оставив неприятный осадок.

Из семидесяти номеров отеля лишь десять были заселены. Постояльцы лишь трех номеров находились в этот момент в отеле. Другие были в горах.

— Вы же понимаете, наш отель предназначен для зимы. Альпинисты в основном живут скромнее, да и совсем не здесь. Мертвый сезон, дамочка, — на следующий день объяснял Рите управляющий отеля, тот самый, чей голос она слышала по телефону. — Но пять звезд — это пять звезд. Я работаю тут шестой сезон, шестой год. Отелю уже десять лет, дважды проводился капитальный ремонт — последний раз в том году, так что можно, сказать вы живете в идеальных условиях. Жаль вот только не сезон. Вы увлекаетесь зимними видами спорта?

— Да, нет, наверное, — нерешительно ответила Рита.

— Сами вы откуда? — полюбопытствовал управляющий.

— С юга, — ответила Рита.

— Угу, вижу вам всё здесь в новинку. И дико?

— Да нет, что вы, всё очень мило, — ответила Маргарита. — Меня занимает только вот какой вопрос…

— Нет, дамочка, нет, если вы хотите узнать то, что хотите узнать, то я ничего не знаю, — поспешил отбиться управляющий. — Смотрите, какая тут природа, какой воздух, какая свежесть. Разве на вашем потном, простите за грубость, юге бывает так?

Весь следующий, после прибытия, день Рита пребывала в состоянии, до такой степени расслабленном, что, если ей сразу же не отвечали на вопрос, то выяснять что-либо дальше ей совсем и не хотелось. Она решила занять выжидательную позицию и выбрать наблюдательный пункт. В качестве «наблюдательных пунктов» ей виделось знакомство с постояльцами отеля. Хотя, что она от них могла получить, она пока не представляла.

«Очевидно, — думала она, — что тот, кто за мной наблюдает, это либо кто-то из персонала, либо кто-то из гостей. Гости для меня скоро станут именем нарицательным. Пора давно отвыкнуть. Другого, ясное дело, не дано. Не посажен же сюда кто-то специально и не спрятан где-нибудь в дупле. Итак, что мы имеем? Во-первых, сегодня четверг, 6-е сентября, а это значит, что плакал мой институт, да и работа тоже. Последнее, что я помню это танец с… Как же его звали? Ладно, не важно. После танца села за столик к Максиму. Дальше не помню. Что произошло, как я сюда попала и где я была пять суток, я не знаю. Кто меня сюда привез, зачем и… одним словом, ничего я не знаю. Как и с чем это всё связано, я не знаю… Интересно, это имеет отношение к нашим исследованиям, в частности, к письмам? Пять суток! Я же врач. Как можно отключить на пять суток, и так, чтобы не осталось последствий. Ведь чувствую я себя замечательно, даже очень замечательно. Следов от уколов нигде нет. Чувство голода, но это легко объяснимо. А с другой стороны — всего пять суток. Но, что они со мной сделали? И мне не настолько страшно. Видимо, приключения наши до такой степени нереальны для моей той жизни, что смешно их бояться».