Неотправленные письма души

— Хм, — ухмыляюсь, — никто тебя не заставлял отправлять меня туда на шесть лет.

— Ну кто же знал, что всё так будет…

— А как, ты думала, будет?! Как?

— Я думала, что отправлю и заберу. Я не справлялась с тобой…

— Не смогла воспитать сама, решила избавиться и отдать на воспитание чужому человеку.

— Почему чужому? Ты была у родной бабушки, не у соседки же.

— По-твоему, отправить тринадцатилетнего ребёнка в таком сложном возрасте, когда мать нужнее всего, на воспитание в аул нормально?

— Почему сразу аул?

— По-твоему, это не аул? А, да, в ауле и то интернет уже провели в прошлом году. В тундру.

— Солнышко, ну что за слова?

— А что? В тундре разве что сейчас нет интернета и не ловит сеть. И по-твоему, в тринадцать лет отправить в Богом забытое место ребёнка нормально? Человека, который с рождения жил в городе и терпеть не может ложь, отправить при помощи обмана в аул!

— Почему обмана?

— У тебя что, сегодня пластинку на «почему?» заело?! Ну раз ты спрашиваешь, я тебе скажу: потому что уговор был на один семестр. Не понравится — заберу. А что вышло в итоге? Шесть лет и плюс окончание школы в этом же ауле. Спасибо большое, вековая мечта! — злоба переполняла меня, я кричала за все годы боли и обид, которые я столько лет держала в себе.

— Да, я знаю, я была неправа. Мне не нужно было отправлять тебя туда. Там, где я, должна быть и ты.

— Должна была быть. Но теперь уже всё, слишком поздно. Ты опоздала на сотни тысяч нужных слов, на миллиарды действий и нужных моментов. Уже всё. Уже ничего не вернуть и не изменить. Слишком поздно. Единственное, что я могу тебе обещать, что буду помогать тебе, но отношений, как у настоящей матери с дочерью, у нас уже никогда не будет! — я говорила как можно более сдержанно, стараясь держать себя в руках и быть непоколебимой с холодным видом. И лишь глаза могли передать, что внутри меня был ураган.

Мама, сидя на стуле, молча и ушла в себя. Ещё одна черта, доставшаяся мне от неё — я ухожу в себя, как и она, пытаюсь сдержать слёзы. Мамина ещё и улыбка, а глаза папины — на моём лице они были попрежнему вместе. Встаю со стола и наполняю прозрачный стакан холодной водой. То хорошее, что было между нами дома тогда, было иллюзией. Казалось, что можно наверстать упущенное, но это не так. Уже слишком поздно.

40. Невозможно идти вперед с постоянно повернутой назад головой

«Знаешь, в моей жизни в то время присутствовал мужчина, который был на время. Нет, он не говорил этого, просто я сама чувствовала, что он не задержится и преподаст мне урок. Он доказал мне, что есть люди, которые способны понять меня, услышать, если они этого хотят. Меня можно понять, услышать, если есть желание. В этом всё и дело. Мы устали друг от друга и больше не хотели слышать друг друга. Постоянно мусолили одну и ту же тему вместо того, чтобы действовать или что-нибудь сделать наконец-то. Я узнала, что любовь может явиться внезапно или умереть в одну ночь, что лучшие друзья могут стать совершенно чужими друг другу людьми и что в незнакомце можно обрести друга на всю жизнь. Что «больше никогда» так и не наступает, а «на вечность» имеет свой конец. Что рискнувший никогда не проигрывает и что тот, кто не рискует, проигрывает всегда. Что если ты хочешь увидеть кого-то, то нужно делать это сейчас, сразу, потому что потом может быть поздно. Что боль неизбежна, а страдать или нет — это наш собственный выбор. И самое главное, я поняла, что отрицание очевидное не имеет никакого смысла. Одно из главных правил жизни: не растрачивать себя попусту! Просто: не растрачивать свои силы на негатив, на сплетни завистливых людей, на доказательства кому-то чего-то, на попытки удержать людей, которым ты не нужен. И ещё тысяча и один момент, где нужно себя сберечь. Возможно, вопреки своему сердцу, но во имя его же блага. Есть вещи, которые нужно просто пройти… мимо. Временами не хочется ни с кем ни разговаривать, ни делиться проблемами, ни выслушивать чужие. Не хочется слушать рассказы про то, кто что купил, кто куда поехал, кто с кем поссорился или помирился. Иногда уже порядком надоедает слушать ругань окружающих, ругаться самим и кому-то что-то пытаться объяснить.

Хочется просто отдохнуть от слов. Знаете, такое дикое желание уйти в спокойное место. Забыть на какое-то время о проблемах, ссорах, да и просто о своих мыслях». Откладываю ручку и смотрю в окно. На улице светит солнце — редкое явление в городе Серых Улиц.

Встаю со стула и решаю выйти на улицу, чтобы прогуляться. В центре города в парке стоят качели для взрослых из дерева. На них могут сидеть несколько людей вместе, так же растут деревья вокруг, и чувствуешь себя в волшебной сказке. Если не учитывать толпу людей, находящихся здесь, и туристов. Покупаю мороженое и сажусь на одну из свободных качель, легонько раскачиваюсь.

— Ну здравствуй, чудесная красавица, — роняю рожок от испуга при виде этого "красавца".

— О Боже! — хватаюсь за сердце от испуга и после закатываю глаза. — И тут ты.

— Там где ты, там и я.

— Иди в мягкую зону со своими банальными соплями.

— Какие мы романтичные и добрые.

— Конечно, я сама щедрость. А ты самый гнусный и гадкий человек, из-за которого я уронила свою радость, — поднимаю брови, указывая взглядом на мороженое внизу. Он опускает взгляд, своих серых глаз и смотрит вниз. Как оказалось, он уже успел наступить на него. Удивляется, а я начинаю смеяться над ним.

— Очень смешно, — саркастически произносит он.

— Держи салфетку, — протягиваю салфетку из сумки.

— Лан, пойдём, куплю тебе мороженое.

— Вообще-то, в качестве компенсации, за одно испорченное мороженое полагается пять мороженых или же рожков.

— Тогда за такое количество мороженых полагается сходить со мной в кафе, чтобы я сделал заказ там и искупил свою вину.

— Какие мы хитрые, — поднимаю левую бровь и смотрю с укоренением.

— Есть у кого учиться, — подмигивает.

— Тогда с тебя ещё чашечка горячего капуччино за то, чтобы я сходила с тобой в кафе.

— Договорились.

***

— Вот и я им говорю, что если и женюсь, то точно не на девушке с весом девяносто килограмм. А она мне: «Я не девяносто вешу, а сто пятьдесят четыре».

— Ха-ха, — срываюсь на смех. — Ещё лучше.

— Но ты бы её видела: полная, как шар, щёки огроменные, а макияж яркий — ярче солнца.

— Стилист у неё явно очень хороший, — продолжаю смеяться. Капуччино в этом кафе был отменный, как и десять рожков мороженого со вкусом клубники, фисташек, ванили, киви, апельсина. В этот вечер мы вдоволь посмеялись, но, как только мой капуччино и мороженое закончились, я решила, что мне уже пора. Ну, а что? Я же уже покончила с тем, ради чего согласилась идти в кафе с этим.

— Ладно, я пойду, — встаю и надеваю своё кремовое пальто. Адам вскакивает со стула и помогает мне надеть его. — Спасибо за столь знаменательное и интересное времяпровождение.

— Давай я тебя провожу.

— Нет, спасибо, мне недалеко идти, — вежливо отказываю.

— А я не спрашиваю и не предлагаю, а констатирую.

— Адам, если ты думаешь, что раз я согласилась пойти с тобой в кафе из-за компенсации, посидела с тобой и посмеялась немного, то это значит, что наше общение стало лучше, это не так.

— Конечно, я всё понимаю, и у меня не было никаких таких мыслей. Просто хочу проводить тебя, мало ли кто по дороге встретится.

Немного подумав, я согласилась.

— Ну, пойдем.

Шли мы молча, и лишь звук проезжающих мимо машин нарушал эту тишину.

— А что ты здесь делаешь?

— Иду с тобой, провожаю до дома.

— Я не об этом. Что ты делаешь в городе Серых Улиц? Почему уехал из города Моря?

— А, ты об этом, — он замолчал и посмотрел на небо. — Я уехал за тобой. Я взглянула на него, удивлённо вытаращив глаза. Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Если ты думаешь, что я шучу, то ты ошибаешься. Я говорю на полном серьёзе.