Нафаня

Подхватил ранее взятый в ванной пластиковый тазик и оттащил его обратно, в другом сам по–быстрому обмылся остатками воды из баклажки и в полной боеготовности вернулся обратно. На миг замер на пороге, любуясь открывшимся зрелищем.

«А вот интересно, зомби беременеют или нет?» — пришла несвоевременная мысль.

— Слышь, красотка, — задал ей вопрос, подступаясь, — а ты как, от меня залететь можешь или нет?

— Ур–р–д! — был мне ответ, но только уродом в этот раз она не ограничилась.

— Фу! Ну, блин, же ты! Блин! Блин! Блин! Сказала бы, что залететь боишься, я бы аккуратным был. Зачем же гадить под себя?

В расстроенных чувствах вылетел из зала, пошел на кухню. Там вытащил из рюкзака бутылку водки, свернул ей голову, взял в шкафу стакан и еле дотерпел, пока через дозатор он наполнится. Махнул его одним глотком, не закусывая.

— Фу–ух, — выдохнул. — Ну какая зараза, а! Весь кайф обломала.

Налил еще полстакана, но в этот раз, прежде чем выпить, залез в холодильник и колбасы кусок достал, закусить.

«Что ж меня так штырит, а? — выдохнул после очередной дозы. — Нет, и раньше на девчонок тянуло ого–го как, но чтоб мозги отключались и совершать такую откровенную дичь, такого не было».

Достал из хлебницы хлеб, а то одной колбасой не наешься, соорудил бутерброд и впился в него зубами.

«Может это жемчуг белый на меня так повлиял, что я такой озабоченный стал? — продолжал я размышлять. — Не жемчуг — наркота, — в очередной раз вспомнились мне слова Старта про квазов. — Мозги из–за той моей всей такой героической ломки совсем протухли, что ума хватило на зомбячку полезть».

— Зомбячку, но какую же красивую, эх, — опрокинул в себя очередные полстакана беленькой, действия которой так и не ощутил, и решительно поднялся.

Зашел в ванную, подобрал сброшенную там одежду и, выйдя в коридор, принялся одеваться. Штаны натянул, да замер, взгляд наткнулся на распахнутую входную дверь.

— Твою же мать!

Сколько раз бегал мимо, внимания не обращал, что дверь в квартиру не закрыл. Повезло, что зомбаки подъездные по голове стукнутые, на помощь своей… своей, короче, не подтянулись и меня за голый зад не прихватили. Так увлекся, что даже ножи, единственное свое оружие, в ванной бросил.

— Нужно с моей башкой что–то делать! — закрыв дверь, пробормотал я, продолжив одеваться. — А то, блин, недолго я тут побегаю.

Зашнуровал кроссовки, натянул на себя футболку, ремень в штаны вдел, на него ножи повесил, и только тогда к подруге своей направился. В зал войдя — скривился и поспешил окно открыть.

— Ну что ты, урод да урод, — при моем появлении блонда снова зашевелилась и заурчала. — Хороша ты Маша, но явно не наша! Понял я уже, что не получится у нас с тобой семейной жизни.

На миг задумался и принялся ее от веревки освобождать, так как убить такую красоту у меня рука не поднимется, но и оставлять ее вот так, привязанной, чтоб медленно тут умирала, та же жалость не даст. Так что сначала кляп вытащил, потом ноги от веревок освободил…

— Да подожди ты, — шлепнул ее по спине, а то вскочила сразу, глазами засверкала, видимо дошло, что расстаемся и теперь по–своему, по–зомбячему меня костерит. И драться бы кинулась, да веревка не дает.

Но это не на долго: одну руку ей освободил, перерезав ножом веревку, так она сразу же в меня вцепилась. И где та медленная и вальяжная красотка, только веревка спала, так сразу цап меня, впившись в кожу своим маникюром.

— Да нет, Машка, развод так развод, — проговорил я со смешком, с трудом освобождая свою руку из ее хватки. — Да хватит хвататься уже, не удержишь ведь. — Не давала она мне свою вторую руку освободить. — Давай без всяких скандалов расстанемся. Найдешь себе зомбака матерого и будете жить поживать, да на пару добрана жевать.

Войдя в ускорение всё же умудрился вторую руку ей освободить. А то трясет тут у меня перед лицом своей прекрасной грудью с розовыми вершинами, соблазняя. Но это она зря, любоваться любовался, но — любовь прошла, мозги на место встали.

— Вот так, — убирая нож в ножны, отступил я от нее. Урлл.

— Да, да, плохой я, — не стал с ней спорить. — Пошли, выведу тебя на улицу.

Подъездным зомбакам сегодня не везет: не знаю, когда они очнулись, но недолго в сознании пробыли, снова затылком с кирпичом повстречались и прилегли отдохнуть.

Как только вышли из подъезда наружу я тут же вошел в ускорение и «прыжком» переместился к углу дома. Осмотрелся по сторонам, убедился, что никто на меня не навелся, раскочегарил «хамелеона» и слился со стеной. Пусть мозги и заработали, но всё же не стал врать сам себе, с огромным сожалением смотрел на потерянно стоявшую возле подъезда мою несостоявшуюся любовь. Она, впрочем, недолго по мне тосковала, головой повертела по сторонам и потопала, блестя своими загорелыми ягодицами, через двор на улицу.

Вот зомбаки обрадуются… хотя вряд ли, не оценят. Разве что с гастрономической точки зрения.

Прежде чем возвращаться в квартиру, метнулся в магазин и еще пару баклажек с водой прихватил, а то прошлая как–то быстро закончилась из–за моей тупости. И вот потом уже поплелся обратно, мимо только–только начавших приходить в себя стукнутых кирпичом зомбаков.

Вернувшись, первым делом деверь замкнул, при этом в очередной раз себя придурком обозвал. Хорошо хоть стукнутые раньше времени не очнулись, а то была бы у нас тут групповуха.

— Фу! — скривился: еще не сильно, но в квартире уже пованивало.

Сильно мудрить не стал, свернул палас, боявшейся залететь красоткой слегка загаженный, и выбросил его с балкона. После чего очередную баклажку с водой использовал, помыл полы в зале и протер «прощальную» дорожку, тянущуюся из зала к выходу из квартиры.

— Вот и потрахался, — хохотнул невесело, вспомнив анекдот почти про мою сегодняшнюю ситуацию, закончил с уборкой и пошел последнюю баклажку вскрывать, умываться. — Воды не напасешься! В следующий раз нужно будет прямо в магазине останавливаться.

Посмотрел задумчиво в окно, на виднеющийся за сквером торговый центр, но всё же решил пока тут, в квартире перекантоваться, а уже завтра будем посмотреть.

— будем, — выдохнул, опрокидывая в себя полный стакан водки, после того как с продуктами разобрался и накрыл себе поляну.

Водка не действовала, от слова — совсем. Видимо приобрел к ней иммунитет, не зря столько времени наркотой травился, вот «лекарь» мой и научился ее слету аннигилировать. Так что только во рту противно, а толку никакого.

Вторую бутылку даже открывать не стал, принялся принесенные продукты уничтожать. Видимо водка всё же подействовала, аппетит такой проснулся, чуть ли не половину того, что принес, в один присест в себя закинул.

Больше делать ничего не хотелось, да и не моглось, ощущал себя колобком. Так что, сыто вздыхая, обошел всю квартиру, в окна выглядывая, поморщился от открывшихся видов: многие зомби, которые пустыши, всеми силами стремились это дело исправить, жрали как не в себя, спораны отращивали.

Ничего опасного или полезного для себя не увидел, так что не раздеваясь в спальне упал на кровать, с которой сегодня вставать уже не собирался.

Попытался было еще хоть что–то спланировать на следующий день, но полный желудок не дал этого сделать. Глаза вроде на минуточку прикрыл, наслаждаясь постелью, а не как в последние дни приходилось — на голой земле под кустами валяться, сам не заметил, как заснул.

Спал беспробудно до самого утра.

И еще бы поспал, да вчерашняя обжираловка сказалась, срочно белого друга требовалось посетить.

— Засада! — скривился я, вытираясь после умывания полотенцем по пути на кухню.

Продукты еще есть, но мне сейчас до зубового скрежета чего–нибудь горячего хотелось — чая или кофе. Но вот с этим была проблема, не на чем воды закипятить. Не костер же в квартире жечь? Так что не судьба мне горячим вкус помойки во рту залить. Потопал в ванную, нашел там зубную пасту и пальцем почистил зубы, тщательно прополоскал рот, после чего результат вчерашнего возлияния залил наркотой.