Страница 49 из 57
Не прошло и нескольких часов, как случилось следующее, столь же курьезное происшествие. Акопян не вышел в назначенный час на связь с Землей, с психофизцентром. Закрытый, адресованный только штату Тарханова телеканал не включался ни с одной, ни с другой стороны. Чуть позже заведующий блоком связи "Контакта" Христенсен сообщил, что Акопян пережал, вывел за ограничитель кнопку включения канала...
"Умные" машины центра без запинки выдали Семену и его коллегам свою оценку происшедшего: "Нерассчитанное использование силы при работе с органами управления, выход за динамику программных допусков". Казалось бы, яснее не скажешь, но Тарханов проявил дотошность и затребовал параметры этих самых допусков для компьютеров планетолета. Выяснилось неожиданное обстоятельство: в течение полета кибернетические хранители экипажа, обладавшие чуткой обратной связью и умевшие обучаться, мало-помалу снижали величину необходимых нагрузок на кнопки, клавиши, тумблеры... Экипаж утомлялся, физический тонус падал месяц за месяцем - и машины, "чувствуя", как постепенно слабеют пальцы их хозяев, облегчали людям любое действие, приспосабливали технику к состоянию космонавтов. По той же причине компьютеры отводили в распорядке дня все больше времени для бытовых забот, еды, сна, гигиенических или физкультурных операций - люди двигались медленнее, любое дело стоило им новых и новых добавочных усилий. Один Акопян, с его нетронутым запасом сил, двигался и напрягал мышцы так, как если бы вовсе не было трехмесячного космоплавания...
Да, конфликт Сурена с более "медлительными" и "слабыми" товарищами был неизбежен. Его уже сторонились. "Он нам весь корабль разнесет!" сокрушался О'Нейл. "Не могу даже разговаривать с этими тугодумами!" брюзжал помрачневший Акопян...
- Что будем предпринимать? - спрашивал Волновой.
Тарханов, снова не знавший покоя и порывавшийся ночевать около пульта, отвечал:
- Черт его знает... Снизить реакции, утомить его чем-нибудь?
- За что боролись! - напоминал Игорь Петрович. - Он нам нужен нетронутый, как огурчик!
- Если будет так нервничать из-за несходства своего состояния с состоянием товарищей, все равно потеряет нужную нам свежесть.
- Так опять же - твои предложения? Вернуть всем этим выключателям прежнюю упругость?
- Ага, чтобы страдал весь экипаж... Извини, но им еще обратную дорогу проделывать надо. А анабиоз для них не предусмотрен...
Часы бежали неумолимо; "Контакт" приближался к Марсу, он уже летел в режиме активного торможения, выбрасывая перед собой протуберанец фиолетового пламени, а ученые мужи из психофизцентра никак не могли решить, что делать с Акопяном. Коллеги-космопсихологи Соединенных Штатов, Франции, Норвегии и других стран - участниц полета также пока что не могли придумать ничего радикального. Многие предлагали откровенно рассказать все Акопяну, обратиться к его сознанию, к чувству долга - мол, держи себя в руках, следи за собой! Но и этот вариант в конце концов отбросили. Добавочное напряжение может повредить "приборным" свойствам Сурена, понизить его сверхчуткость. Кроме того, большая часть его реакций носит такой характер, что сознательной волей их не изменишь...
Выйти из тупика, как это нередко бывает, помогла случайность. В одно из ночных дежурств на пульте связи с "Контактом" Марина отлучилась на минуту в подсобку, к холодильнику - был уже час ночи, а она еще не ужинала. Проходя мимо комплекса машинной памяти, она краем глаза увидела двоих молодых наладчиков, копавшихся в нутре одного из миниатюрных блоков. Парни в белых халатах что-то бурно обсуждали. Оказалось, их тоже волновала история с Акопяном. И вот, не замечая присутствия Стрижовой, рыжий веснушчатый наладчик в сердцах ударил кулаком по шасси блока и воскликнул:
- Честное слово, сидел бы он там и после пробуждения, в своей "Аннушке", да не мешал людям работать, так и проблем бы никаких не было!
Марина, находившаяся в приподнятом, радостном настроении (ей только что утвердили докторскую диссертацию), возликовала и тут же бросилась к телефону - поднимать с постели Семена. Но тот, как это водилось за ним в периоды ответственной работы, конечно же, не спал, дул кофе и потихонечку от домашних просматривал на дисплее последнюю информацию с "Контакта". Сердитая фраза рыжего наладчика ему понравилась, в ней содержался намек на правильный путь. Едва дождавшись утра, Тарханов связался с Волновым, а тот - с более высокими инстанциями. Буквально к полудню был в деталях разработан хитроумный план. Предполагалось, что его выполнение устранит растущую несовместимость Акопяна с прочими космонавтами... без ущерба для "экстрасенсорных" способностей подопытного.
Переговоры с "Контактом", на которых должна была решиться судьба Сурена, начались ближайшим же вечером. Для них (разумеется, втайне от Акопяна) были подготовлены специальные компьютеры - анализаторы эмоционального состояния. По малейшим изменениям кровяного давления, колебаниям в пульсе, дыхании, голосе машины точно определяли то, что еще недавно по традиции считалось "духовным" и "непознаваемым". Они могли бы обнаружить трепет зарождающейся любви раньше, чем сам влюбленный. Задолго до того, как Сурен ответит "да" или "нет", электронные аналитики будут знать, насколько приемлемо для него предложение Тарханова; не вызывает ли оно внутреннего протеста, не повлечет ли реализация плана - откровенно говоря, рискованного - еще каких-нибудь неучтенных душевных последствий...
Перед началом сеанса связи Добрак нечаянно назвал Акопяна "пациентом". Тарханов моментально вспылил:
- Вот! Вот ваше истинное отношение к человеку! Он для вас пациент, и больше никто. И вы, не задумываясь, ляп... то есть скажете ему прямо в лицо что-нибудь этакое: мол, как ваше самочувствие, больной?.. И все пойдет насмарку! Запомните, Иржи: Сурен - полноценный космонавт, командир десантной ракеты... пилот, черт возьми! У него... всего лишь... э-э... некоторые перебои в работоспособности. От этой печки и будем плясать.