Пароль «Аврора»

– Объясни толком, что случилось? – потребовал он. – Сознание потерял? Температура?

– Нет. – Вадим поджал губы. – Он… Видишь ли… Кирилл пьяный.

Это было так неожиданно, что Григорий не сразу понял. Поняв, остановился и недоуменно нахмурился:

– Блюет, что ли?

Вадим поморщился:

– Ты, как всегда – само изящество… Нет, его не рвет.

– Так что тогда? – Григорий по-прежнему недоумевал. – Ну, пьяный – проспится. Чего ты ко мне-то примчался? Времени – знаешь, сколько?

– Гриша! – Вопрос о времени Вадим проигнорировал. – По-моему, ты не понимаешь. Ребенок пьян!

– Вадик… – Григорий разозлился. В конце концов, когда-нибудь нужно было это сказать. – Будь любезен, осознай очевидную вещь! Ну какой он, к чертям, ребенок?.. Парню скоро восемнадцать, мы с тобой в его годы на втором курсе учились. И – не знаю, как у вас, – а в нашей общаге бухали только в путь! И что-то я не припомню, чтобы кто-то из-за этого с выпученными глазами бегал. И людей поднимал ни свет ни заря… Где он выпивку-то взял? – Григорий нащупал в кармане халата сигареты. Двинулся в сторону курилки.

Вадим пошел следом.

– Сказал, что развел водой лабораторный спирт.

– А-а. Ну, хоть развести сообразил. Молодец, не зря учили.

– Не юродствуй, пожалуйста! – Вадим нахмурился. – И не делай вид, что не понимаешь, о чем я беспокоюсь! В гордом одиночестве, втайне от нас употреблять алкоголь – нормально, по-твоему? – Вадим тронул Григория за рукав. – Гриша. Я считаю, что ты обязан обследовать Кирюшу.

– На латентный алкоголизм?

– На любую дрянь, к которой он мог пристраститься на поверхности! После того, как вернулся, Кирюша стал очень странным. У мальчика кардинально изменилось поведение – с этим ты согласен, надеюсь? Ты знаешь, что он мне сказал?

– Пока нет. – Григорий закурил.

– Я… отвел Кирюшу к себе в комнату. Сказал, что не стоит показываться на глаза Олегу в таком виде. Начал расспрашивать…

– Нашел время.

– Ты можешь не перебивать?! Я спросил, для чего понадобилось употреблять алкоголь? Дома, среди любящих и доверяющих ему людей? Сейчас, когда нам предстоят такие исследования, о которых раньше и мечтать не могли?.. Я в очередной раз попытался объяснить, что работа над вакциной теперь выйдет на принципиально новый уровень. Вкратце повторил свои выкладки…

Григорий закатил глаза:

– Вадик, ей-богу, мне уже самому нажраться охота.

– В общем, в итоге, – заторопился Вадим, – я спросил, неужели тебе здесь неуютно? Посмотри, какие люди тебя окружают! Ведь все хорошо, так ведь?.. Хорошо?.. Мне в голову не могло прийти, что Кирилл на это ответит!

Вадим замолчал.

– Ну? – поторопил Григорий. – Что? Спросил, где догонку раздобыть?

– Прекрати. Я повторю его слова дословно, думаю, что тебя они не покоробят.

Поморщившись, будто ему предстояло принять горькое лекарство, Вадим продекламировал:

– Хорошо на печке спать, шубой накрываться! Хорошо козу е…ать – за рога держаться!.. Гриша!.. Гриша, ты что?

Осознав услышанное, Григорий захохотал. Матерщина его, в отличие от Вадима, действительно не возмущала.

– За рога держаться, – всхлипывая от смеха, повторил он. – Да уж… удобно. Надеюсь, у нашего «мальчика» это наблюдение… хотя бы не из личного, так сказать, опыта.

Вадим запылал от гнева.

– Гриша! Ты ведешь себя, как недоразвитый школьник, честное слово! На моем месте ты бы так же реагировал?

– На твоем – выпорол бы мерзавца как следует, чтобы не хамил. – Григорий отер проступившие от смеха слезы. – А поржал бы потом… Но ты, полагаю, ни того, ни другого не сделал.

– Разумеется, нет! Я велел Кириллу идти к себе и ложиться спать.

– Ясно. Ну, каждому свое. Это ты у нас великий наставник, а я так, погулять вышел… Возвращаемся к тому, с чего начали – от меня-то что нужно? Для чего ты прибежал?

– Я уже сказал. Нужно, чтобы ты протестировал Кирилла на психотропные препараты. Тебе смешно, а мы с Леной всерьез опасаемся за его здоровье. Прежде всего, душевное.

Смеяться расхотелось. Григорий затушил окурок. Отрезал:

– Нет. Никаких тестов.

– Почему?

– Во-первых, потому, что результат в любом случае будет положительным! Парень все еще на обезболивающих – тебе ли рассказывать, что они содержат, в числе прочих, наркотические вещества? Это во-первых. А во-вторых, я считаю Кирилла достаточно здравомыслящим для того, чтобы не употреблять наркотики. Мальчишка повзрослел, вот тебе и всё «изменившееся поведение»! А ты это почему-то в упор замечать не хочешь. Думаешь, если я безвылазно в клинике сижу, так знать не знаю, что вокруг происходит? Не в курсе, как он от вас с Леной отбрехаться пытается: «Разрешите мне заниматься другой темой»?

– Мы с Леной желаем Кирюше исключительно добра! Не хотим, чтобы он тратил время и силы на заведомо провальные эксперименты, а потом страдал от разочарования. То, над чем предлагает работать он, – бред сивой кобылы!

– Ну, может, и бред, вам виднее. Одно скажу: парень вырос, а ты на него все слюнявчик нацепить пытаешься. Сперва на «детские капризы» кивал, а теперь вовсе ерунду выдумал. – Григорий посмотрел на часы. – Вадик, пять вечера! Я спать пошел. – Решительно развернулся и направился в сторону своей комнаты.

Опасался, что Вадим ринется следом, и тогда уж придется его послать открытым текстом, но, слава богу, разобиженный ученый остался в коридоре.

Настороженно оглянувшись и убедившись, что его не преследуют, Григорий резко поменял направление. Вместо своей комнаты устремился в больничный отсек.

Войдя в ординаторскую, плотно закрыл за собой дверь. Придвинул к шкафчику с медикаментами стул. Закряхтев, взгромоздился на него ногами. Открыл верхнюю дверцу шкафчика и удовлетворенно кивнул.

В лаборатории Вадима спирта было немного – небольшая колба, оптику протирать, там и на пару глотков не будет. Основной запас хранился здесь, и Кирилл не мог об этом не знать. Григорий смотрел на пузатую бутыль со спиртом. Он догадался правильно. Из нее не отлили ни капли.

Эх, Вадик, Вадик… Два и два сложить не сумел.

Вчера была суббота. А по субботам в Бункер приходили адапты. Григорий был уверен, что пил Кирилл не один. Но не менее твердо он был уверен в том, что собутыльников давно и след простыл. Скачут прочь, как говаривал Герман, резвыми коняшками, чтобы не спалили.

А парень – молодец. Сам, понимаешь, погибай, а товарища выручай… Лихо он, однако, врать насобачился. Вадим проглотил эту бредятину – глазом не моргнул.

Спать расхотелось. Григорий, подумав, извлек из глубины шкафчика припрятанный там стакан. Плеснул на дно спирта – возвращаться к себе за самогоном было лень – неловко слез со стула. Разбавил спирт остывшей чайной заваркой. Отхлебнул. Со стаканом в руке прошел в лабораторию.

Привлеченные загоревшимся светом, в клетке завозились подопытные мыши. Живы, заразы!.. А ведь он их вчера, уколов вакциной, почти полночи облучал.

Григорий насыпал мышам корма. Наблюдая, как едят, и прихлебывая из стакана, качал головой.

Вадим, конечно, может говорить о несостоятельности теории Кирилла сколько угодно. А подопытные мыши, по настоянию последнего, уже которые сутки живут под облучением, воспроизводящим нынешнее солнечное, и прекрасно себя чувствуют.

Возможно, потому что рассуждать не умеют. Неграмотные…

Бункер. 15 дней после возвращения. Кирилл

К удивлению Кирилла, в этот раз телегу с продуктами сопровождал единственный парень, хотя обычно от Германа приходили двое.

– О! – как хорошего знакомого, приветствовал его рослый, плечистый возчик. – Здорово, бункерный. Ты в натуре, что ли, очухался?

– Как видишь. – Кирилл с недоумением – он готов был поклясться, что никогда прежде этого парня не встречал, – протянул адапту руку.

– Меня Шелдоном звать, – сообщил тот. – Это я тебя от люка в больничку тащил.

Вот оно что.

– Сталкер с Ларой у вас? – быстро спросил Кирилл.