Страница 24 из 47
После испытаний электронный судья выдает одну общую оценку по десятибалльной шкале.
Вечером Виктор Сергеевич сидел в вестибюле служебного корпуса под портретом Циолковского. Рядом в ожидании результатов негромко переговаривались космонавты.
Голоса внезапно смолкают. Зажигается табло.
Виктор Сергеевич отыскал на табло свою фамилию. 9,65... Неплохо. У него бывали оценки и получше, но как-то так выходило: чем серьезнее предстоит полет, тем более низкие баллы он получал. Вот и у Акопяна в предыдущих сериях было почти десять, а сейчас он и до десяти не дотянул.
В этот вечер все рано разошлись по своим комнатам и легли спать. Завтра утром комиссия вынесет окончательное решение.
Экипаж - живой организм, в котором все должно быть очень хорошо уравновешено. И баллы-то у тебя могут быть не самыми высокими, а ты окажешься нужным, необходимым по другим качествам.
За завтраком в избушке дежурный Центра подготовки зачитал списки трех экипажей, подобранных электронными судьями.
Удивительное дело: Виктор Сергеевич, Акопян, Марина, Сергей, Жора и Василий оказались в одной команде!
- Бывает, - довольно улыбался Виктор Сергеевич. - Электронные машины иногда тоже не ошибаются!
Обедал Виктор Сергеевич вместе с Волновым.
- Рад, что испытания выдержал, больше всего хотел видеть тебя за штурвалом "Вихря". Полет сложный сам по себе, да еще антигравитация, и не где-нибудь в начале программы, а на завершающей стадии полета. Многое будет зависеть от экипажа. От вашей "слетанности". Сживайтесь. Завтра отдых, а через день на базу всем экипажем. Будете отдыхать, будете заниматься. Время бежит. Старт через 97 дней.
Г Л А В А 14
КАНИКУЛЫ
Заметивши светило, не означенное на небесных
картах, должно считать его планетою и наблюдать в
продолжение нескольких ночей. Лишь после многих
наблюдений можно утверждать, как переменяется его
положение относительно неподвижных звезд.
Из очень старой книги по астрономии
На следующий день утром вылетали на базу.
В дверях самолета Акопян застрял. И немудрено - правая рука у него занята чемоданом с вещами, плечо оттягивает солидных размеров кожаный кофр с диктофоном и фотоаппаратами, а в левой руке изящная трость.
Трость была длинная, с треугольной рогулькой на конце. Вот она-то и застряла в дверях.
- Беспокойный ты человек, - сказал Калантаров, поднимавшийся по трапу вслед за Акопяном. - Ну зачем тебе эта палка?
В самолете Акопян долго пристраивал трость на багажной сетке, напевая: "Дети, в школу собирайтесь! Петушок пропел давно".
К бортинженеру подошел Сергей Меркулов. Остановился, разглядывая острый стальной наконечник трости. Акопян, завершив хлопотное дело, нежился в кресле.
- Для чего тебе эта штуковина? - спросил Меркулов.
- Никакая это не штуковина, а самый обыкновенный альпеншток, проворчал Сурен. - Еще вопросы будут?
Сергей Меркулов пожал плечами и подсел к Жоре. Оглядываясь на бортинженера, они принялись что-то обсуждать.
В салоне самолета появились Виктор Сергеевич и Василий Карпенко. Виктор Сергеевич прошел вперед и сел в кресло рядом с отсеком пилотов. Карпенко внимательно осмотрел всех, увидел трость над Акопяном и провел указательным пальцем по переносице, словно поправляя очки.
- Виктор Сергеевич! - громко позвал он. - Как вы думаете, что это такое?
Виктор Сергеевич оглянулся.
- По-моему, с такими палками когда-то ходили по горам.
- Вот это эрудиция! - Акопян торжествующе поглядел на Меркулова и Георгия. - С таким знатоком есть о чем побеседовать.
Виктор Сергеевич взял в руки протянутую трость.
- Красивое дерево.
- Самшит! - гордо сказал Акопян. - Железное дерево! В тысяча девятьсот тринадцатом году отец моего отца был в Альпах. И представляете...
Но никто так и не узнал, что делал отец отца Акопяна в Альпах, потому что в самолет поднялась Марина.
- Привет, друзья! - помахала она всем ладошкой с порога. - Надеюсь, в полете никому не понадобится "скорая"?
Мужчины наперебой стали предлагать ей "самое спокойное место". Больше всех, конечно, старался Сурен, сразу позабывший о своем альпенштоке с великолепной самшитовой рукояткой. Чтобы никого не обидеть, Марина выбрала пустое кресло рядом с иллюминатором.
Виктор Сергеевич сидел в кресле в "позе извозчика" - прикрыв глаза и наклонив вперед голову. Ему хотелось сосредоточиться, собраться, а для этого сначала надо хорошенько расслабиться: необходима разрядка, отдых, каникулы после сложного экзамена.
Почему-то долго не давали разрешения на взлет. Виктор Сергеевич терпеливо ждал, когда начнут разогревать двигатели самолета и они заглушат голоса пассажиров в салоне.
- Так и знал! - никак не мог успокоиться Акопян. - Не работает вентилятор! Почему на самолетах вечно что-нибудь не работает!
- Мы еще на Земле, - рассудительно заметил Жора.
Сергей Меркулов зашуршал бумажкой от леденца.
- Дай сюда! - Акопян тотчас выхватил бумажку, сунул в пепельницу, щелкнул крышкой.
- Вот так! - сказал он торжественно. Бортинженера обуревала жажда деятельности.
"Очень хорошо, что теперь все позади, - думал Виктор Сергеевич. - И ведут мои ребята себя как школьники. Пользуются первой возможностью, чтобы стряхнуть с себя напряжение, забыть что-то неприятное, трудное, тяжелое".
Память... Резервы и возможности памяти огромны. Виктор Сергеевич помнит все, все нюансы подготовки экипажа, особенности, радости и огорчения полета. Специальная подготовка по аутотренингу памяти вскрыла прежние безграничные ее резервы.
Действительно, если еще раньше, не зная механизмов памяти, способов воздействия на нее, люди делали чудеса, то сейчас...
В 1885 году во время пожара была уничтожена старая академия изящных искусств в Филадельфии. Среди картин погибла и "Дочь римлянина" Мурильо. Спустя почти 35 лет Сартэн восстановил картину по памяти. В 1805 году французские войска унесли с собой картину Рубенса, которая украшала алтарь церкви св. Петра в К?льне. Местный художник, поклонник этой картины, изготовил копию по памяти. Оригинал был позднее найден, и когда с ним сравнили копию, то не смогли обнаружить заметного различия между обеими картинами.