На астероиде

В эти секунды Виктор Сергеевич видел только лицо "нашего министра". Точно из тьмы выступало немного обрюзгшее, массивное, львиное лицо. В его глазах читалась холодная, сосредоточенная решимость. Сейчас он обдумает формулировку, а затем скажет нечто бесповоротное, незыблемое, как резьба по камню. Скорее всего это будет приказ свернуть работы на астероиде. И начнется расследование.

Несмотря на смятение, Панин невольно отметил горький юмор ситуации. Действительно, в условиях орбитального острова наяву повторялась схема классического детектива, как у Агаты Кристи. Преступление, совершенное в изолированном участке пространства - мчащемся поезде, плывущем пароходе, в доме, отрезанном снегопадами от всех дорог. Строго ограниченная группа действующих лиц. Стопроцентная уверенность: "Убийца среди нас, леди и джентльмены!" Азартная интеллектуальная игра...

Да, в мире вымышленном это походит на игру, а на родном астероиде трагедия. Ну как же можно подозревать всех подряд? Милых, честных, самоотверженных людей? Допрашивать "Санта-Клауса" - Тома Карра, или бедняжку фру Энгстрем, или увальня Глебова, или... не приведи господь, Марину! Марину же будут допрашивать, искать неувязки в ее словах, ставить ей логические капканы. Какое тяжкое оскорбление!

...Наверное, он не прав. Ну, конечно. Он пристрастен, а потому вреден делу розыска убийцы. Пусть все идет своим чередом. Не ему, дилетанту, вмешиваться в столь ответственную область.

...Сердцу не прикажешь. Больно за любимую станцию, за всех больно... Глебова будут расспрашивать, Сикорского.. Дэви...

Дэви! Вот кого, вероятно, стоило бы допросить в первую очередь. Он, Панин, не решается рассказать о ее странном безмолвном контакте с Анандом, о просьбе не мешать врачу, высказанной буквально телепатически за несколько минут до гибели Рама... Нет, конечно, к убийству она не имеет никакого отношения. А впрочем, кто знает? Опять-таки специалистам виднее...

...Так что же мешает ему сказать? Сразу направить следствие по пути... возможно, и не самому прямому, но, по крайней мере, не случайному; по пути, который, может быть, избавит от подозрений большинство работников станции? Что мешает ему сейчас же произнести имя Дэви? Неуверенность в собственных выводах? Говорящий взгляд, мыслепередача - такое могло и примерещиться в горячий предстартовый момент; к тому же опытных экспертов вряд ли убедит сказочка о чудесах йогинов... Да, колебания такого рода присутствуют. Но, кроме них, есть еще что-то... Смутное, необъяснимое... Нет. Нельзя выдавать Дэви.

...Что это? Эксперту возражает Волновой, доселе молчаливо и неподвижно восседавший в самом глубоком кресле. Годы посеребрили его шевелюру, он стал солидным, даже импозантным. Слова произносит отчетливо и медленно, с большими паузами.

- Я бы попросил уважаемого эксперта еще раз остановиться на том факте, что скафандры, предназначенные для "Вихря-2", имеют удлиненную антенну. А точнее - доходящую до ладони перчатки...

- Я уже говорил, что увеличение длины антенны служит...

Легкое движение руки Волнового - и эксперт моментально умолкает.

- Пожалуйста, прокрутите еще раз пленочку. Только с хорошим замедлением.

Не далее как сегодня они уже раза три просматривали эту запись, жуткую именно своей грубой документальностью. Рам Ананд идет к смерти. Уверенные, плавные шаги-прыжки вдоль белого фала. При таком замедлении показа он будет жить еще около минуты.

Шаг, другой... Под ногами Рама - ступени корабельного трапа. Неуклюжая лиловая кукла видна со спины. Черные кольца волос в прозрачном пузыре шлема. Взялся за поручень. Еще шаг.

- Стоп! - звенит сдержанным торжеством голос Игоря Петровича, и Рам Ананд застывает с поднятой ногой.

- Видите?

Лиловые пальцы сжимают поручень. Что-то судорожное чудится в их цепкой хватке. Голова Рама откинута назад и чуть вбок; виден прищур левого глаза, какое-то страдальческое напряжение в линиях щеки и губ...

- А ну-ка, потихоньку дальше... По кадру...

Все крепче стискивает врач металлический поручень - и при этом запрокидывается назад. Вот начинают подламываться колени...

Волновому не пришлось продолжать. Все присутствующие наглядно убедились, что вакуум начал убивать Ананда именно в тот миг, когда космонавт взялся за поручень трапа.

- Значит... - поднял брови министр.

- Значит, - седовласый резко повернулся к нему, - ваш Рам Ананд ценой жизни спас по меньшей мере половину экипажа "Вихря" во главе с командиром.

Беглые возгласы, шумок в кабинете. Эксперт скромно опускается на стул. Он больше не киногерой, просто службист, честно исполнивший задание и не способный даже слово прибавить к своему рапорту.

- Я вас по-ни-ма-ю... - задумчиво цедит Геннадий Павлович. Следовательно, поручень...

- Именно. Проводник. Человек десять могло бы одновременно держаться за него, поднимаясь по трапу. Стало быть, эта добавочная проволока в скафандре служила лишь промежуточным устройством. А антенной являлся весь корпус "Вихря"!

- Ага! - засопев, довольно воскликнул министр. - Это меняет дело!

...Уже и Виктор Сергеевич, с привычной осторожностью сдерживая вспыхнувшую радость, понял, что вина с астероида снята... или, во всяком случае, вероятность ее намного уменьшилась. Колоссальное тело ракеты антенна, которая может принять радиосигнал с расстояния в тысячи километров. Фактически из любой точки полушария. Да, убийца уже необязательно на станции, но экспертам не позавидуешь, район поиска увеличивается в миллионы раз...

Задумавшись, Панин не заметил общего скованного молчания, не расслышал вопроса Волнового.

- Что это ты, Витюша? - окликнул его "наш министр". - Никак уснул? Вот тут Игорь Петрович интересуется...

- Да... уж извините меня! Мне бы хотелось еще раз услышать, как именно Рам Ананд попросил ван Деерта и тебя, чтобы ему разрешили пройти первым?

- Все записано в машинной памяти. Я так точно не воспроизведу, пожал плечами Панин.

- И все-таки интереснее послушать именно тебя, - мягко возразил Игорь Петрович. - Что машина! Ты-то не просто расскажешь, а с собственным отношением к событию... Ведь у тебя наверняка имеются какие-то собственные выводы или хотя бы догадки. Я уверен, он знал об опасности, явно знал, сознательно прикрыл собой товарищей... Но откуда знал? Почему не предупредил? Поделился бы мыслями, Виктор Сергеевич... Да заодно, если уж вспоминать, скажи, что значило это твое словечко при виде погибшего "первый"?