Страница 23 из 81
Подумав с минуту, королева начала издалека:
— Господа, ведь брак — это очень серьёзный шаг даже для обычных людей, что уж говорить, когда речь идёт о королевской фамилии, — собравшиеся согласно закивали. — Поэтому я, как благочестивая правительница, которая не считает возможным вступать в столь серьёзные перемены без Божьего благословения, пять последних дней перед свадьбой желаю провести вдали от государственных дел, в посте и молитве, в одном из наших монастырей. Все послания, направленные на моё имя, в эти дни будут оставаться во дворце, поскольку я не хочу отвлекаться от моего богоугодного дела на мирскую суету.
— Прекрасно, ваше величество, — в избытке восхищения похлопал ей дядя.
— Если только там не объявление войны, — нахмурился генерал.
— Маловероятно, — выдал экспертную оценку Канлар. — У его величества нет формального повода для военных действий. Скорее всего, там будет завуалированное беспокойство о моём здоровье.
Вариант с дуэлью кружок иммигрантов рассматривал, конечно, в штуку, а вот варианты с покушениями и отравлениями — казались им более чем реальными.
— Сообщите брату, — повернулась Кая к канцлеру. — Пусть выберет монастырь, благоволение к которому нам нужно выразить. И перестройте, будьте добры, мой график, — перевела она взгляд на вице-канцлера, — чтобы эти пять дней не стали катастрофой. После обеда, — обвела она глазами остальных, — прошу вас собраться здесь снова, мы обсудили не все текущие вопросы.
Глава четырнадцатая
На послеобеденное заседание члены совета собирались разнородной толпой, и само мероприятие приобрело отчасти камерный характер: то один, то другой советник подходил к королеве, чтобы решить с ней какой-то небольшой частный вопрос.
Сама королева перекусила прямо в Малом кабинете, успев обсудить с Канларом теории внешней разведки по поводу возможных ответных действий короля Ниии. Судить о большинстве из них не представлялось возможным, потому что мотивация Райена IV по-прежнему была им неясна. За рабочую версию выдвинули гипотезу о передаче райанского трона старшему сыну короля.
К обсуждению того, как защитить короля-консорта от возможных покушений на жизнь со стороны ниийский резидентов, подключился и дядя. Как минимум было разумно установить охрану для министерства внешней разведки — это было единственное слабое звено в графике будущих посещений.
Поэтому, как только с обеда вернулся генерал, его тут же подключили к обсуждению. Королева расспросила его на предмет того, какие казармы расположены рядом с министерством и есть ли среди них свободные от караульной службы во дворце. Генерал споро отрапортовал о положении дел, достал из своей папки какие-то расписания с дежурствами, строевыми занятиями, смотрами и прочими мероприятиями, график которых оказался чрезвычайно плотен. Минут десять провозившись с расчётами, генерал предложил рабочее решение вопроса, заодно выделив караул и для будущих новых дверей сената. Вернувшийся вице-канцлер был мгновенно подключён к написанию соответствующего приказа, который королева и подписала на месте.
Решив этот вопрос, Кая тут же принялась за другой — ещё до обеда она велела пригласить на совещание главного столичного архитектора и брата-церковника. До первого ещё нужно было добраться, жил он чуть ли ни в пригороде, а вот брат уже появился.
Объяснив ему свою затею с постом и молитвой, Кая попросила выбрать монастырь, который требуется поддержать выражением высочайшего благоволения.
Поглаживая аккуратную недлинную бороду, церковник высказал два варианта:
— Монастырь святой Климены проявил особое рвение в оказании помощи нашим северным землям в эти тяжёлые для них времена, так что ваш визит, сестра, был бы для них знаком вашей признательности. С другой стороны, монастырь святой Тирии сейчас бедствует, в нём крайне мало насельниц, и ваш визит смог бы поправить его положение — наверняка многие благочестивые граждане захотели бы помолиться в святом месте, избранном самой королевой.
Кая думала недолго:
— Я посещу монастырь святой Тирии, и во время своих молитв как раз закончу вышивать одну икону. Её мы подарим монастырю святой Климены в знак нашей признательности за помощь северным землям.
— Прекрасное решение, — тонко улыбнулся церковник. — Я велю сёстрам подготовить для вас келью, сестра.
— А я договорюсь с комендантом, в каких окрестных домах расквартировать охрану, — вмешался в разговор генерал. — В женский монастырь, увы, наших бравых вояк не пустят, но два агента-женщины смогут вас сопровождать. Не Бог весть какая охрана, но лучше, чем ничего.
Кая закатила глаза к потолку, выражая тем свои мысли по поводу вероятности того, что на неё совершат нападение в монастыре. Дядя и Канлар переглянулись, выражая своё недовольство беспечностью королевы, которая, не пренебрегая правилами безопасности, вечно высказывала по отношению к ним сдерживаемое недовольство. Генерал ни с кем не переглядывался, а только выпятил грудь колесом: свою задачу он знал хорошо, и никакие гримаски королевы не могли ему помешать выполнять эту задачу самым превосходным образом.
Церковник вежливо заметил, что всё в руках Божьих, и откланялся.
К этому моменту, наконец, прибыл архитектор.
Подозвав канцлера с картой, Кая принялась объяснять, что именно и каким образом она хочет перестроить и достроить. Архитектор — немолодой уже мужчина с серьёзным и деловитым выражением лица — увлечённо строчил в свой блокнот то, что говорила ему королева, местами кивая и вставляя уместные ремарки о том, что да, он тоже видел те чертежи и знает, где их найти, да, он тоже знает, как сконструированы окна в Сенате и прекрасно представляет себе технику их расширения, и таки да, все материалы есть в распоряжении строительной гильдии, поэтому сдать работы за четыре недели они вполне успевают, а может, даже управятся и быстрее.
Наконец, Кая выловила господина Се-Приента — это тот участник совета, который настаивал на благозвучности фамилии будущего короля-консорта. Столь, казалось бы, неважный вопрос интересовал его неспроста: Се-Приент отвечал за распространение слухов и сплетен, устроение в народе необходимых настроений, распространение значимых идей, утечку информации, которую нужно было разгласить, и компрометацией просочившихся сведений с целью придания им видимости дезинформации. Столь широкий круг задач налагал на его личность свой отпечаток: Се-Приент крайне придирчиво отбирал слова и выстраивал предложения так, как иные выстраивают военное построение или фундамент здания. Немудрено, что, кроме своих прямых обязанностей, он ещё писал для королевы речи и составлял официальные открытые письма.
— Господин Се-Приент, — Кая вынула из своих бумаг уже известный нам список женихов, — мне необходимо, чтобы эта информация стала достоянием общественности и достигла, в том числе, ушей иностранных государей.
Советник внимательно посмотрел на список, к составлению которого и сам прикладывал руку на том экстренном совете, и деловито поинтересовался:
— Королю Райену пыль в глаза пускаем?
— Именно так, — улыбнулась его понятливости Кая. — Причём желательно, чтобы цифра была преувеличена хотя бы в два раза.
Се-Приент пораскачивал головой, что-то прикидывая, пожевал губами и высказал идею:
— Памфлет? «У нашей королевы есть двадцать женихов, и каждый в этом списке по-своему неплох», — экспромтом напел он.
Королева переглянулась с Канларом, улыбнулась и одобрила:
— Да, памфлет был бы прекрасен.
— Всё сделаем в лучшем виде, — заверил Се-Приент. — Поручу это дело Глатену.
Глатен был известным в столице поэтом-сатириком, который выступал оппозицией по отношению к власти, постоянно критиковал правящий дом и его решения, и в целом был не прочь высмеять любые политические события. По официальной версии, городские власти разыскивали его с целью посадить в тюрьму, поэтому Глатена прятали по пригородам оппозиционеры. Что не мешало ему своевременно выдавать новые творения по свежайшим поводам, а этим творениям — разлетаться по всей стране.