Смертельный вызов

– Не знаю, как к вам обращаться, товарищ полковник?

– А для чего? – спросил Москвичов и зачем-то посмотрел через окно во двор Управления. – Разве вам что-то от меня нужно?

Иван оценил чувство юмора. Или это такой психологический прием? Вероятно да. А зачем? Очевидно, что Москвичов тут не случайно оказался, что пришел именно из-за Ивана. А значит…

– Я полагаю, что нужно как раз вам, товарищ полковник, раз вы здесь и Степан Богданович оставил нас вдвоем, – спокойно произнес Иван, тоже отвернувшись от полковника, и принялся изучать плакат, на котором представлена полная разборка пистолета Макарова. – Я-то пришел к тестю, – Иван в последнее мгновение оборвал себя, не сообщив, зачем он пришел. Ведь полковник не спрашивал. Он и так видимо все знает. Потому добавил, – А вот вы, мне кажется, хотите поговорить со мной. Ведь так? Иначе, зачем бы тесть нас оставил наедине?

Полковник дернулся и принялся рассматривать Ивана, будто тот, возник перед ним из ниоткуда.

– Мне нравится разговаривать с умным человеком. – Все так же скрипуче произнес полковник. – Даже если у него фамилия – Тупицын.

– Это всего лишь фамилия, – ответил Иван. – За характеристику спасибо.

Он почему-то совсем не волновался. Перегорело за ночь. Вчера он, приехав от тестя, до глубокой ночи не мог уснуть. Сперва ему показалось, что он заснул, оказалось, что нет. Это было состояние похожее на транс, в котором переливались панические мысли одна другой сумбурнее: «Два года служить в милиции! Я же ни черта не знаю! Тесть обещал, что научит. Значит, все не так уж сложно. Ну не сложнее же медицины!? Ну, наверное, не сложнее. Освою. Должен освоить. Черт. Как же все это внезапно и неожиданно. Не люблю сюрпризы! А на что я рассчитывал? На то, что тесть, как маленького отведет в военкомат и попросит: « – Дяденька военком, не забирай Ваньку в армию, он муж моей Ксанки, и должен быть при ней!». Бред. Конечно, бред. А взять в опера милиции фельдшера скорой – не бред? Не знаю. Видимо, нет, раз тесть так уверен, что это можно и не слишком уж сложно…» Когда, наконец, уснул, Иван не заметил, но проснулся свежим и спокойным. И сейчас, сидя перед полковником, он тоже был спокоен.

– Я думаю, Иван Витальевич, что вы были бы неплохим космонавтом, если бы здоровье не подвело. И врач, возможно, тоже из вас будет очень хороший. Вы умеете думать, анализировать. Это редкое качество.

Полковник Москвичов, наконец, отошел от окна и сел напротив Ивана. Тот получил возможность изучить лицо нового знакомого.

– Так зачем я вам нужен, товарищ полковник? – Иван сдержал прерывающееся дыхание. Все–таки собеседнику удалось вызвать сумятицу в его голове, напомнив о старой еще детской мечте. А полковник, видимо заметив румянец на щеках собеседника, удовлетворенно, но совсем чуть–чуть, улыбнулся.

Облик Москвичова соответствовал и званию и месту службы. То есть, по внешности ясно было, что человек этот военный и облечен немалой властью. Видно также, что строгий стиль в виде черного костюма–двойки, остроносые до зеркального блеска начищенные черные полуботинки, идеальной белизны рубашка и неброский галстук с золотой заколкой ему также привычен, как и военная или милицейская форма.

«Кэгэбэшник? Типичный! Пижон – про таких говорил отец.», – подумал Иван.

Полковник, словно почитав его мысли, представился:

– Я начальник шестого управления Московского уголовного розыска. Занимаюсь борьбой с организованной преступностью. Случайно узнал, что за вас управлении кадров ГУВД хлопотал ваш родственник – подполковник Пасюк-Пивторацкий. Чтобы у вас не возникло вопроса, как я узнал, что вы сегодня будете здесь.

Иван сглотнул, и прикинул в уме, что этот полковник занимает генеральскую должность. Но он совсем не похож на милиционера. Слишком интеллигентен. Хотя, много ли Ивану приходилось видеть высших милицейских начальников кроме тестя? Ясности эта мысль не добавила, однако повысила самооценку. «Все–таки, зачем ему – такому важному начальнику понадобился такой салага, как я?» – подумал Иван. Спросить он не успел, потому что полковник продолжил: – Вам известны случаи нападения наркоманов на бригады скорой помощи?

Иван кивнул.

– Прошу отвечать: да или нет. – Приказал Москвичов, – вам это понятно?

– Да, – голос Ивана осип от волнения.

– Прекрасно. Итак, вы знаете, что участились случаи нападения на медиков с целью отбора имеющихся у них наркотиков?

– Да.

– Вам известна статистика за последние месяцы?

– Нет. Не точно, кажется, таких нападений больше десятка.

– Кто вам сообщил?

– Нам зачитали приказ главного врача, – послушно выложил Иван, – что случаи бывали, и при нападении с оружием и требовании отдать коробку с наркотиками, отдавать, не вступая в пререкания, затем сразу сообщить диспетчеру и оформить заявление в ближайшем отделении милиции.

– На вас нападали?

– Нет.

– Такие случаи бывали на вашей подстанции?

– При мне нет, до моего прихода чуть больше года назад был один эпизод.

– Медики физически пострадали?

– Насколько мне известно, нет. Напали на женщину–врача, она кинула коробку с ампулами в напавших бандитов и убежала.

– Вы с ней знакомы?

– Она уволилась в тот же месяц, когда я пришел работать. Случай обсуждался на подстанции. – Иван старался отвечать по–военному кратко и четко.

– Теперь к делу, – полковник чуть снизил голос, – тесть не говорил, сколько уже случаев нападений зафиксировано?

– Нет. Он вообще мне ничего такого не говорил. А я не спрашивал. Только из приказа по станции известно…

– По заявлениям – сорок три эпизода. Я полагаю, что бывали и другие. Это много, слишком. И есть странная закономерность. – Полковник встал и подошел к карте Москвы. – Если взять все районы по подстанциям, то случаи произошли практически на всех, кроме одной. И на некоторых по два или три раза. Очевидно, что наркоманы не хотят нападать, видимо, на своих. И эти свои работают именно на этой подстанции. Подозрительно?

Иван снова кивнул, но тут же исправился:

– Да.

Полковник несколько минут молча смотрел в лицо Ивану, словно не решаясь, продолжать разговор или нет?

– Вот что, Иван Витальевич, я планы ваши предлагаю изменить. – он подождал, пока Иван усвоит эту мысль, – вы переходите работать на эту подозрительную подстанцию и становитесь моими ушами и глазами, а я договариваюсь с военкоматом, что они о вас на годик или два забывают. А может быть и совсем. Как получится.

Иван чуть не выпалил «ДА!», но вовремя притормозил. Как это перейти на другую подстанцию? Тут он прижился–сдружился. Ребята уже свои в доску. Ну, может, не совсем еще свои, все–таки никто не стал с ним меняться дежурствами. Но он уже привык к людям и люди, кажется, привыкли к нему.

Полковник Москвичов заметил сомнение, отразившееся на лице Ивана.

– Есть проблема?

– Ну, я не знаю, – попытался объяснить свои мысли Иван. – Отсрочка от армии, конечно, нужна, а насчет перевода. Как вы это себе представляете? Работаю я нормально, замечаний нет, и вдруг раз – и перевелся? С чего вдруг?

Иван не то чтобы не хотел никуда переходить, он понимал, что полковник ясно дал понять: «мне нужны там глаза и уши». Значит, переводиться нужно, но под каким предлогом? Это действительно, задача непростая. В первую очередь тем, что на новом месте работы спросят – и не его, Ивана, а тех, от кого он ушел. И что скажут те? Мол ни с того ни с сего?! Это подозрительно.

Почувствовал ли полковник сомнения Ивана?

Иван понимал, что его сейчас вербовали как агента и поэтому молчал, лихорадочно обдумывая, что для него все–таки выгоднее, стать «органами чувств» полковника или перейти под крыло к тестю? Второй вариант представлялся более теплым, хотя и каким-то дебильным. Во–первых, потому что как опер, он не то что ноль, а ноль со знаком минус, а во–вторых, все в управлении будут знать, что этот «Ваня–дурачок» еще и от армии таким образом косит. Уважения среди «коллег» такое мнение не прибавит. Скорее наоборот. Нет, это стыдно. А сейчас, когда Москвичов намекнул, что можно реально послужить на благо Родине и при этом не менять род деятельности, стало особенно стыдно прятаться за могучей фигурой тестя.