Страница 1 из 27

Адреналин для Рины

Андерсенн Кейт

Кейт Андерсенн

Адреналин для Рины

Часть 1. Зеленый

Глава 1. Поезд

Рина возвращалась домой с рождественских каникул. Впрочем, это сильно сказано – «рождественские каникулы». Просто пять дней у брата во время «фэрий»[1]. И мигом от отпуска осталась неделя. Всего лишь неделя. Целая неделя. В которой тысячи предстоящих возможностей, что толпятся в очереди, протягивают руки навстречу в нетерпении, одна вперед другой – только взять все сразу невозможно. Выбери фаворитку, да хватай в охапку, не сомневаясь более ни мгновения, и лети вперед. Роковой выбор откроет или пещеру с сокровищами, или темный тупиковый тоннель. Никогда не знаешь заранее. Taking chances, одним словом[2].

Плюс десять и солнечная погода совершенно не согласовывались с тем фактом, что вокруг декабрь, и что вот-вот двенадцать ударов часов на ратуше откроют путь в энный год. Сегодня в распоряжении Рины билет выходного дня и расцветающее утро с кнопками неиспользованных шансов. Волшебной дыре во времени это только способствует.

Встать на поезд в полпятого утра – все же не самая веселая вещь, и Рина содрогнулась: совсем скоро, через эту безжалостно точно отмеренную неделю подобное время подъема ждет ее каждый рабочий день. Но лучше эту мысль закинуть за конец фэрий, когда будильник призовет к ответу. Когда будет тошнить от недосыпа. Как и сейчас, впрочем. И на что каникулы сдались тогда?.. Надо было отсыпаться, а не в горы лезть, в карты с братом и его друзьями резаться, а по ночам обжираться его, брата, кулинарией с ним на пару, запивая коньяком, вином, ликером и водкой. Рину передернуло; лица родителей многозначительно бы перекосились, узнай они о таком «отдыхе». И теперь угроза ярче: перебрались неожиданно жить по соседству.

И где было ее благоразумие? Эмоции – ненасытные монстры, топчущие разум.

Спать сидя – не вариант, иначе потом привет, позвоночник. В темноте перед рассветом Рина закинула дорожную сумку на полку для багажа, выбрала уютное местечко у аварийного огромного окна, уткнулась коленями в спинку переднего сиденья, подключила айпад к зарядке и отыскала на ютубе ни разу не смотренную «Книгу мастеров». На чужбине начала просыпаться непонятная любовь к родному кинематографу. Или умиление родным фольклором и говором. Пес его поймет.

Настроение фильма попало в точку. Режиссура, конечно, оставляла желать лучшего, как и сценарий, и все же настрой на «иные миры» пришел. Ведь в поезде время будто застывает: прижавшись носом к стеклу, пассажир пялится на такую кучу миров, что проносятся за окном, и они не имеют над ним власти. Никакой, ни один из них. Пока он пассажир у стекла поезда, он свободен и невесом вне места и времени, в странно детском ожидании чудес. Пусть это лишь призрачная надежда. Надежда воодушевляет, и надежды для счастья уже достаточно. Надеяться надо. В нашем мире это все, что остается: надеяться на волшебное «не-знаю-что». Хотя бы для видимости.

Фильм закончился после Познани. Иванушка и Катя, разумеется, победили вселенское зло силой с потолка упавшей любви, голливудский хэппи-энд с неожиданным раскаянием злодейки и… новые предложения на ютубе, угрожающие запуститься в ближайшие тридцать секунд. Рине пришла шальная мысль посмотреть что-нибудь совершенно незнакомое. Без трейлера и аннотации. Ткнула пальцем в «Последнего тамплиера», не представляя, чем же он похож на наивную сказку про камни-самоцветы, но вскоре рассвет отвлек внимание на себя.

В чем волшебство восхода солнца, Рина не смогла бы объяснить. Просто… вот так проноситься мимо соснового леса с зовущими тропками, мимо полей, ласково подернутых ночным инеем, озера, вокруг которого несколько домов пыхтят трубами, моста через реку, несущую свет будущего дня в своих прозрачных пригоршнях, и это все, озаренное золотыми бесхитростными лучами… захватывало куда сильнее ютуба. Видать, за время Рининых каникул в городе гномов[3] на Западном Поморье[4] успело похолодать: болотца в поле с шевелюрами седой травы, что блестит морозом, идеально прикрылись прекрасным льдом. День обещает красоту. Можно прильнуть к стеклу щекой и впитывать великолепие утра до боли в сердце.

Время в поезде – счастливое, как и переменки в школе. Мир отобрать поездное время не в силах.

Мир за стеклом выглядит и знакомым, и сказочным одновременно. Ты не сойдешь там, где нет остановки, и можешь только воображать, что за мир там, на расстоянии протянутой руки, где никогда не окажешься. И если вдруг по полю понесется ковбой в клетчатом шейном платке, сопровождаемый Чингачгуком или Виннету верхом на мустангах, или у реки будет полоскать белье красными от мороза руками сама Либуше Шафранкова из «Трех орешков для Золушки», что ты им сделаешь? Это как тот шанс, который ты не успел ухватить. Который проплыл мимо окна. Вопросом «а если бы?»

Хощно. Старый вокзал с выбитыми, позеленевшими плитками. Пиканье входной двери. Рина вскочила. У нее каникулы, фэрии, в конце концов! И она может позволить себе еще пару часов вне реальности. До следующего поезда. Выходной билет действует до шести утра завтрашнего дня. Волшебная дыра во времени да продолжится!

Запах чуда и потенциальных шансов защекотал ноздри, а все еще золотистое солнце кольнуло девушку в глаз. Она выдохнула белое облачко пара, крепко сжимая коричневые ручки сумки из старинного гобелена, посмотрела вслед спешащему по делам насущным поезду и весело зашагала по шпалам в противоположном направлении.

Думать – одно из самых неблагодарных занятий. Вечно находится бессчетное количество вещей, которые пошли не так. А, может, и так, но все равно щемят душу по известным и неизвестным причинам. Но чем еще заняться, когда остаешься с собой один на один? Именно потому люди не любят пустой эфир вокруг. Его заполняют чем угодно: телевизором, радио, толпой… Или практичной банальностью вроде пробежки трусцой или мытья посуды. С музыкой в ушах.

Рине делалось страшно, когда она подсознательно начинала подражать им. Делать все, что угодно, дабы не думать. Но разве человек может оставаться человеком, не думая…? Думая же, он медленно, но верно сходит с ума.

Однако, думы почти всегда несут печаль. Рина не могла понять, почему, и металась от толпы к одиночеству, от личных просторов к общественным, от разума к эмоциям и обратно.

Что делать, становилось понятно только в одном конкретном случае. Когда начинало пахнуть адреналином. В детстве, когда мама предупреждала, что злые собаки чуют адреналин, Рина изо всех сил старалась не бояться, думая, что адреналин – это запах страха, что он «вытекает» через ноздри наружу. И шла мимо дворовых церберов как можно увереннее, уговаривая себя не бояться и зажимая нос для верности. Так до сих пор. Привычка скрывать свои страхи под маской крутости осталась. Запах адреналина никто учуять не должен. Он делает эмоции чистыми и искренними. А показать миру чистые эмоции – все равно что прыгнуть с балкона. Все равно, что забыть разум. Мир этого не прощает.

Когда пахнет адреналином, точно случится что-нибудь. И тогда можно забыть про вечные проблемы бытия и просто разматывать клубок событий.

Рина поправила шапку над передней прядью волос, бывшей челкой в прежние учительские времена, и остановилась на развилке. Старая ветка терялась в голых кустарниках и сворачивала в сосновый лес; новая обходила лес стороной и возвращалась к Познани. Рельсы блестели солнцем, вдалеке выводил трель невидимый лесной певун.

Фэрии – отпуск, каникулы (польск.).

Taking chances – рисковать (англ.). Дословно – брать возможности.

Город гномов – Вроцлав.

Западное Поморье – Польское воеводство возле Балтийского моря на границе с Германией.