Танцующая с бурей

– Ну, вы же знаете, что они говорят, – Ямагата пожал плечами в притворной беспомощности человека, извлекающего выгоду из сложившейся ситуации.

Он поправил респиратор на лице, засунул руки в оби и пошел к своей каюте.

– Лотос должен цвести.

Внезапно Юкико услышала тяжелую поступь кованой обуви. Она подняла глаза и увидела, как из-под палубы выходит гильдиец, чтобы посмотреть на воздушный шар в небе.

Бог знает, сколько их обитало в зданиях капитула, но Юкико видела в своей жизни три типа гильдийцев: три варианта одного и того же металлического инсектоида. Первый тип – лотосмены-пугала, которые шныряют по улицам Кигена и жужжат над доками, словно мухи над навозом. Второй тип – наводящие ужас чистильщики, что сжигают невинных детей на Пылающих камнях, изрекая древние догмы. И наконец, мастера-политехники. Пугала – это солдаты войска Гильдии, чистильщики – ее жрецы. А мастера-политехники – это механики, инженеры и техники, и именно они создают все машины и чудесные устройства, которые Гильдия пока еще дарит населению Шимы.

Гильдиец на судне был мастером-политехником. Его латунного цвета костюм представлял собой комбинацию защитного атмоскафандра и комплекта работающих на чи инструментов. Вся поверхность этого чуда техники была утыкана разнообразными устройствами: сверла, динамометрические ключи, резаки и дисковые пилы; в рюкзаке был складной кран малой грузоподъемности и баллоны с ацетиленом. У чистильщиков были фасеточные глаза, у лотосменов – обычные, у мастеров-политехников была одна прямоугольная пластина, светившаяся красным светом в центре пустого лица. На груди, рядом с постоянно щелкающим мехабаком, располагались в ряд несколько переключателей и циферблатов. Пока Юкико смотрела на него, гильдиец перекатывал шарики по углублениям устройства сложными, запутанными движениями: будто пальцы музыканта порхали по натянутым струнам. Большинство людей думали, что мехабаки – это некая форма счетной машины, но никто, кроме гильдийцев, не знал, для чего они на самом деле служат.

Она посмотрела на нож, воткнутый в дерево перед ней. Акихито подтолкнул Касуми, и они замерли, наблюдая, как гильдиец в звенящем медном костюме приближается к ним по покрытой лаком палубе. Он встал рядом с Юкико, уставился на перила, и в его единственном светящемся глазу отразились геометрические фигуры полей. Послышалось тихое шипение, и из рюкзака вылетела маслянистая струя дыма.

Охотники встревоженно переглянулись.

Гильдиец повернулся и посмотрел на флакон черносна в руке Касуми.

– Токсин шестого класса, – пророкотал он. – Цель?

– Вы знаете, зачем мы здесь, – пробормотала Юкико.

– Разрешение, – он протянул руку в перчатке, чтобы жестом обозначить требование.

– Конечно, господин гильдиец, – сказала Касуми, стараясь изо всех сил взглянуть на девушку из-под очков. Она достала из рюкзака несколько свитков с печатью сёгуна. Политехник осторожно взял их, просканировал кандзи, а затем, кивнув, вернул документы. Гофрированные трубки качали воздух в унисон с пустым механическим дыханием.

– Благодарю вас, гражданин, – прожужжал он.

– Вы работаете на этом корабле? – спросила Юкико.

Он повернулся, чтобы посмотреть на девушку своим странным блестящим глазом. Юкико стало интересно, как он выглядит под этим металлическим панцирем, не скучает ли по прикосновениям солнца к коже, не слышит ли по ночам крики горящих детей. Взгляд был пустым и безликим, словно смотришь в зеркало и никого там не видишь.

– Хай, – ответил он.

Юкико пристально уставилась на него, не замечая, как Акихито жестами умолял ее замолчать.

– Почему? Здесь же нет лотоса.

– Каждый неболёт, покидающий порт, должен иметь на борту мастера-политехника.

– Зачем? Чтобы шпионить за экипажем? Убедиться, что они не отщипнут кусочек?

– Для обслуживания двигателей, гражданин.

Палуба качнулась под их ногами, и Юкико, облизнув губы, замолчала. Гильдиец тоже хранил молчание, уставившись на нее тяжелым взглядом, а затем развернулся, чтобы уйти.

– Лотос должен цвести, – проскрипел он, направляясь к каюте.

Акихито подождал, пока он исчез из поля зрения, и только потом повернулся к Юкико.

– О чем, черт возьми, ты с ним говорила? – прошипел он. – Зачем ты постоянно к ним цепляешься?

– Юкико, ты должна быть осторожнее, – мягко заметила Касуми.

– Вы мне не мать, – Юкико посмотрела на женщину. – Не смейте читать мне лекции.

Она нахмурилась, глядя на палубу, и снова вонзила танто в дерево. Касуми смотрела на нее с тревогой, читавшейся в наклоне плеч и головы. Со значением взглянув на Акихито, она вернулась к работе. Великан вздохнул, поплевал на точильный камень и продолжил шлифовать острое, как бритва, лезвие.

Почти все, кого Юкико знала, не доверяли Гильдии и боялись ее, но мастера-политехники творили настоящие чудеса, создавая машины, от которых зависело будущее Империи. Она знала, что давным-давно все было иначе. Тогда не было никаких пятиугольных капитулов в центрах городов Шимы, которые еще не задыхались от выхлопных газов и ядовитого воздуха. Это время было слишком давно, чтобы о нем помнили те, кого она знала. Если спросить обычного гражданина, откуда взялась Гильдия или как они заполучили контроль над топливом, которое так необходимо сёгунату, то средний гражданин, скорее всего, настороженно оглянется через плечо и быстро переведет разговор на другую тему.

Какая разница, откуда они взялись и когда? Сейчас они здесь, их медные пальцы крепко держат каждый двор дзайбацу, они притаились у трона Йоритомо, как часовые пауки, они жизненно важны для сёгуната, как кислород для тонущего человека.

Со своей стороны, министерство связи Гильдии всегда старалось умерить страхи граждан. Они организовывали развлекающие мероприятия, чтобы отвлечь людей от тревожных мыслей о массовых смертях или о распространении черной чумы. По новой удивительной беспроводной системе транслировали мыльные и традиционные оперы, кровавые бои на арене, для которых с войн привозили нескончаемый поток рабов-гайдзинов. Дешевое спиртное и обработанные бутоны лотоса опьяняют и сбивают с толку: грандиозная машина для дезориентации и развлечения, благодаря которой заводы работают, а кузницы куют.

Слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить нескольким исчезнувшим пандам встать на пути выдачи квот на производство. Гильдия жаждала покорить этот мир.

Над головой Юкико скрипнул такелаж. В воздухе раздались резкие крики, когда наблюдатель за облаками вдруг заметил вдали журавля – одинокий силуэт на ярко-красном фоне. Моряки звали птицу и просили об удаче, вытянув руки. Увидеть в небе журавля в наши дни – редкость. Верно, это Бог Идзанаги посылает свое благословение делу Черного Лиса.

Масару и Ямагата появились из-под нижней палубы, увлеченно болтая. Юкико видела, как они разошлись, и капитан отправился призвать к порядку экипаж, а Масару повернулся и подошел к носу.

– Касуми, – проскрипел он, – я хочу установить прожекторы с обеих сторон от штурманской палубы. Спросите разрешения у Ямагаты, прежде чем сверлить перила. Акихито, начни собирать клетку. Я скоро приду.

Касуми и Акихито обменялись быстрыми взглядами, собрали свое снаряжение и без слов скрылись. Юкико сделала вид, что не заметила долгого взгляда, которым обменялись ее отец и Касуми. Она стиснула зубы и уставилась в палубу.

Масару подождал, пока пара не спустится в грузовой отсек, затем сложил на груди руки и повернулся к дочери. Юкико взглянула на отца. Он переоделся в охотничий жакет хаори без рукавов, свободные штаны хакама, закрывающие ноги. На руках блестели капли пота, и татуировки сверкали под бликами красного света. Он выглядел измученным: тени под очками, серое уставшее лицо. Под левым глазом набух синяк, а под ним – кровоподтеки на щеке.

– Ты выглядишь ужасно, – пробормотала Юкико. – Тебе нужно немного поспать.

– Не хочешь сказать мне, о чем ты, черт возьми, думала сегодня? Что ты творишь? – прорычал Масару.