Колдовство

Где-то совсем рядом, радуясь встрече, шелестит Древо.

Вопреки всему, Радаев и впрямь был хорошим полицейским. Неуверенное знание теории многократно окупалось сильнейшей практикой. Выстроить нехитрую цепочку умозаключений сумел бы и тугодум Лапин, кабы знал о снах, единых для всех причастных. Но вот взять лоха по-тихому, чтобы не возбудить интерес соседей или, упаси боже, коллег по цеху, – это уже работенка для матерого волчары Радаева.

Напарника даже уламывать не пришлось. Третья ночь на Древе вытянула из него все мужество. Дерганый, красноглазый, Лапин шарахался от собственной тени и, когда Радаев, отчаянно переигрывая, признался ему, что тоже видит сны, вцепился в него как в спасательный круг. На деле Радаев прошлой ночью даже не ложился. Поздно вечером зашел в детскую, присел на пол у кровати и долго разговаривал с дочкой, чего не делал уже очень давно. Не просто слушал, наслаждаясь любимым голосом и домашним покоем, а безудержно болтал, улыбался бесхитростным шуткам, выдумывал небылицы про пойманных жуликов и, как бы невзначай, расспрашивал о снах.

В гостиную Радаев вернулся в совершенном раздрае. В душе нежилось теплое, похожее на ласкового кота, чувство. Разум истошно вопил: она там! Жасмин там! Она в опасности! До самого раннего утра, показавшегося на редкость хмурым, Радаев шерстил оккультные сайты. Не нашел ничего даже отдаленно похожего. Нет, поисковик выдал миллионы ссылок на Мировое Древо и его скандинавский вариант с непроизносимым названием, но ни слова про бесшумных зеленокрылых убийц, способных одним взмахом лапы оторвать человеку голову. Ближе всех подобрались иранцы, на их Мировом Древе жил царь птиц Семург, но он все больше занимался разбрасыванием семян, а с виду напоминал скорее псину с крыльями. Да и где тот Иран, а где этот волосатый лох Андрей? У него даже фамилия корейская.

Радаев не сильно расстроился. Никакой конкретики от Интернета он и не ждал. В конце концов, это не кино, где у всякой древней нечисти собственный сайт и страничка «Вконтакте». Скорее, он просто убивал время, прогоняя сон. На дежурствах ему доводилось подолгу обходиться без сна. Но то на дежурствах. Оказалось, что принудительно бодрствовать вне работы невероятно сложно.

А сейчас они с Лапиным стояли напротив девятиэтажного дома, где, если верить прописке, жил Андрей Сергеевич Пак. Помятые, осунувшиеся, с красной сеткой лопнувших капилляров, затянувшей глаза, напарники напоминали алкашей в поисках опохмела. Потому, чтобы не привлекать внимания, Радаев старался действовать быстро, но без видимой спешки. Домофон кифраловский, проблем быть не должно. Он открыл в телефоне сохраненный файлик, куда дотошно заносил универсальные коды для всех возможных марок домофонов. И от Интернета есть какая-то польза. Скрестив пальцы на удачу, Радаев ввел комбинацию цифр. Услышав немелодичный писк электронного замка, облегченно выдохнул и нырнул в подъезд. Поднимаясь в лифте на восьмой этаж, он старался не думать, что будет, если лох проживает не по прописке или, того хуже, предъявил фальшивый паспорт. Время ускользало, Радаев чуял это загривком. Долго без сна не протянуть. Еще пара ночей, быть может три, а потом организм попросту выключится. К счастью, удача оказалась на его стороне.

На первом же звонке открылась дверь. Лох, похоже, даже в глазок не глянул, за что Радаев тут же наказал его ударом электрошокера. Не давая опомниться, втолкнул в прихожую, досылая вдогонку редкие, но точные и сильные удары. Парень, конечно, спортсмен, боец, да только Радаев и не таких складывал. Наподдав упавшему на четвереньки лоху ногой по ребрам, Радаев следом за ним ввалился в комнату и остолбенел.

Скатанный к лоджии линолеум обнажал фанерный пол. Нарисованное зеленым маркером Древо было довольно схематичным, но Радаев узнал его в тот же миг. Как узнал раскинутые над ним крылья, словно у летучей мыши, оканчивающиеся сабельными когтями. Комната пахла листвой, буйной, солнечной. В ухе что-то щелкнуло, на тонкой комариной ноте зазвенел мир. Повис на ней, в любую секунду готовый сорваться в дикие заросли зеленого ада.

– Это же мое, сука! Ты где это взял?! Где взял, говори!

Звон отступил под истошным ревом Лапина. В одной руке напарника трепыхался кажущийся субтильным на его фоне лох. Другая потрясала массажной расческой, забитой светлыми волосами. Радаев хлопнул себя ладонью по виску, выбивая комариный писк из уха. Окинул комнату трезвым взглядом и тут же увидел то, что упустил, оглушенный примитивным рисунком: расчески в переплетении нарисованного корневища. Три штуки. Лапин узнал свою. Не надо быть гением, чтобы сообразить, что одна из двух оставшихся принадлежала Бесу и Козе. Потому что свою расческу Радаев тоже узнал.

Как сомнамбула, он взял напарника за плечи, отводя в сторону. Взвинченный Лапин подпрыгивал, совал Радаеву под нос расческу и что-то жалобно лопотал. Радаев не слышал. Все так же неторопливо он прошелся по комнате. Задержался возле столика, заваленного книгами: древние фолианты и тоненькие брошюры, пачки распечаток и золотое тиснение, все в кучу. Встречались даже копии, набранные характерным шрифтом печатной машинки, а то и вовсе пожелтевшие от времени рукописные страницы. Радаев раскрыл одну книгу наугад. На толстой кожаной обложке не было ни имени автора, ни названия, ни даже рисунка какого. Страницы отворились неохотно, сопротивляясь. Черно-белая гравюра – человеческое лицо в обрамлении столбцов текста, то ли иероглифы, то ли арабская вязь. Вроде ничего особенного, но навалилась убийственная слабость, даже руки затряслись. Радаев поспешно захлопнул книгу, отер выступивший на лбу пот рукавом. Он так и не понял до конца, какие детали, какие штрихи выбили его из равновесия, но повторно заглядывать под обложку не испытывал ни малейшего желания. Радаев скрипнул зубами, словно пытаясь перегрызть скользкий хвост паники. Не вышло.

– Да кто ты, сука, такой?!

Ответом ему была лишь бледная полоска стиснутых губ. Радаев присел перед лохом на корточки. Все внутренние резервы уходили на то, чтобы унять поднимающийся из сердца ледяной ужас.

– Откуда у тебя наши вещи?

– Есть способы. Умею подбирать ключи к дверям и к людям.

– Дочку мою на хрена в это впутал?

– Нехорошо получилось… не думал, что там ее волосы окажутся. В самом деле, нехорошо. Извини.

И так нелепо прозвучало это искреннее извинение, что Радаев захохотал. С минуту ржал в голос, до боли в боку, похлопывая себя по коленям. Изумленный напарник сдвинулся в сторонку и благоразумно помалкивал.

– Извини?! – утирая слезы, выдохнул Радаев. – Извини?! Ты чего, конченый? Давай вытаскивай ее оттуда. Всех нас вытаскивай, понял?

Лох яростно замотал головой.

– Не могу. Теперь это можешь закончить только ты.

– Вот так поворот! Так ты инструкцию дай, что ли? Мы все больше по жуликам работаем, с этим вашим вуду не знакомы…

– Это не вуду, – перебил лох, – это гораздо древнее.

– Да насрать, – в голосе Радаева зазвенел лёд. – Ты, главное, говори, что делать.

Лох отбросил волосы, впился в глаза Радаева пронзительным взглядом и, четко разделяя слова, сказал:

– Сожги себя.

– Чего?

– Облей себя бензином и подожги.

В упавшем молчании слышно было, как в квартире этажом ниже работает телевизор. А уже через секунду Радаев согнулся в повторном приступе хохота. Вскоре к нему присоединился нервный гогот Лапина.

– Ну ладно, – отсмеявшись, фыркнул Радаев. – Вижу, тут у нас разговор не склеится. Поднимайся-ка, поедешь с нами в отделение…

Он протянул лоху наручники, и тот покорно защелкнул их на запястьях.

– И чтобы без глупостей, усек?

Лох кивнул, пряча страх в глубине глаз. Страх, настоящий, чистый, животный. Радаев не мог ошибиться, и от этого узнавания разродился своей самой хищной ухмылкой. Парень ни на секунду не поверил трепу про отделение. На выходе из дома у Радаева мелькнула странная, где-то даже немного пугающая мысль. Лох словно ждал их. Ждал, боялся до одури, и все же не собирался бежать.