Страница 6 из 97
- Алиса Александровна, как только освободитесь, – милости прошу ко мне, на четвёртый этаж, - пригласил бородатый завуч, - обсудим расписание.
- А на следующей перемене ко мне, в спортзал, поговорим о моём классе, - бросила женщина со свистком и убежала.
Следом за ней кто быстрее, кто спокойнее разошлись и все остальные.
Отступление первое, непродолжительное
Пока АлиСанна осваивается в своей первой школе, оставим её на время. И поговорим о том, что же это за организм такой, школа.
Если, учась в педагогическом институте, студентки (а, чего уж там скрывать, студентов в таких вузах так мало, что можно их воспринимать как погрешность) не выскочили замуж на первых трёх курсах, то практически обрекли себя на жизнь старых дев. Говорю об этом с полным знанием дела, поскольку сама один из многочисленных пединститутов закончила и в школе, а позже и в институте проработала много лет.
Нет, это совсем не означает, что к четвёртому курсу вы резко подурнели, обзавелась склочным характером, множеством болячек и парочкой-другой невыносимых родственников-иждивенцев, что и сделало вас неконкурентным предложением на рынке невест. Совсем не в этом дело. Увы, не в этом.
Вполне возможно, что вы прекрасны и душой, и внешне, у вас ангельский нрав, вы здоровы так, что можете претендовать на место в отряде космонавтов и при этом круглая сирота с собственным жильём, дачей, машиной и прочими материальными благами. Но у вас есть, хоть и всего один, однако очень существенный недостаток. И недостаток этот – ваша профессия.
Дело в том, что именно начиная с четвёртого, а то и с третьего курса студенток (ну, и немногочисленных студентов, чего уж там), юных и необстрелянных, направляют на практику в школу. Вернее, первая практика, как правило, случается ещё на третьем курсе. Но тогда она больше похожа на игру в школу: непродолжительная и не слишком обременительная. А вот на четвёртом курсе всё меняется. Будущих педагогов засылают в школы на несколько месяцев (в разных институтах по-разному, конечно, но в большинстве именно так, во всяком случае, так было во времена моей уже довольно далёкой студенческой молодости).
Всё. С этого момента нормальная жизнь заканчивается, так, в сущности, и не успев начаться. Сначала детский сад, потом школа, потом институт, и вот теперь снова… ШКОЛА. Именно так, заглавными буквами. Потому что для учителя ШКОЛА – это вся жизнь. Без преувеличения и ненужного пафоса. Правда. И только правда. Или вы настоящий учитель и живёте школой. Или вы не учитель. В этом случае школа быстро и естественно отторгает вас. Одно из двух. Третьего не дано.
Конец отступления
Итак, вы уже поняли, что с четвёртого курса начинается жизнь, которую и жизнью-то почти все мои знакомые и знакомые АлиCанны согласны считать с большой натяжкой. По их мнению, это скорее похоже на каторгу.
Но для АлиCанны эта самая ЖИЗНЬ началась, как мы уже знаем, ещё раньше, со второго курса, когда ей только исполнилось восемнадцать лет. А продолжается и по сей день.
АлиСанне сказочно повезло. Она попала в очень хорошую школу с дружным коллективом и умной директрисой во главе этого самого коллектива. Вы уже, наверное, поняли, что в такой школе работать – одно удовольствие. Если бы… Если бы не дети. Как говорил первый незабвенный и обожаемый завуч АлиСанны Олег Дмитриевич Люблинский (тот самый бородач): «В школе работать можно. В школе работать нужно. В школе работать хорошо… Если убрать оттуда детей.»
Нет-нет! Не подумайте ничего плохого! И Олег Дмитриевич, и подавляющее большинство наших с АлиСанной коллег, и сама АлиСанна любили и любят свою работу и детей. Проблема в том, что любят, как бы это помягче выразиться, слишком. Опять же не подумайте о нас плохо!
«Слишком» заключается в том, что мы готовы с утра до ночи торчать в школе, в обществе своих обожаемых учеников, их проблем, забот и чаяний. И даже (иногда, не слишком часто, конечно) в обществе их, учеников, я имею в виду, родителей, бабушек и дедушек, а также старших братьев и сестёр. Вот если бы «убрать» из школы детей, мы бы работали, как и большинство нормальных людей, нормировано. Мы бы, уходя с работы, напрочь забывали о ней до следующего дня. Мы бы не сидели ночами над тетрадями и поурочными планированиями, рискуя зрением и семейным благополучием (это те, кто обзавёлся семьёй до четвёртого курса или кому удалось - о чудо! - сделать это позже). Нам бы во сне не являлись наши ученики. А ведь являются, можете себе представить! И частенько! Многие наши с АлиСанной замужние и женатые коллеги со смехом рассказывают в учительской истории о своих ночных разговорах с учениками или их родителями, которые происходили во сне и были услышаны разбуженными несчастными супругами педагогов.
Любимый Муж АлиCанны, которого в начале нашей истории ещё нет, но позже он всё-таки появится, однажды удивлённо (АлиСанна имеет обыкновение спать молча) рассказывал, как она, громким и хорошо поставленным голосом ночью спросила: «Ну что? Всем понятно? Тогда работайте. Если у кого-то есть вопросы, то поднимите руку, я подойду и всё объясню». Муж не растерялся и подал какую-то встречную реплику. И АлиСанна честно пыталась сквозь сон ему ответить. Проснулась от того, что он обеспокоенно щупал её лоб на предмет обнаружения высокой температуры.