Страница 2 из 3
– Я ждал тебя, Бог.
– Не понимаю, – Смитт пожал плечами. Он не удосужился установить себе в память базовый язык аборигенов.
– У тебя ведь есть еда для нас? – настойчиво поинтересовался Лео.
Грег отрицательно замотал головой:
– Ни фига не понимаю.
– Но ты же обещал! – в интонации Лео, который воспринял движение головой как знак отказа, прозвучало отчаяние.
– Черт, покурить бы, – Грег начал ощупывать себя в поисках сигарет – ему нужен был стимулятор, чтобы окончательно прийти в себя.
Лео воспрял духом: у Бога нет еды с собой, но Бог готов предложить самого себя – жест Бога, похлопывающего по себе, никакого сомнения не вызывал. В их племени принято было принимать плоть стариков, желающих дать возможность выжить молодым в межсезонье. С чувством благодарности быстрым движением лапы землеход ударил Смитта по горлу. Захлебываясь собственной кровью, неудавшийся ученый повалился на землю.
Лео отнес тело ученого к стоянке племени, и все землеходы вкусили кровь и плоть Бога, приняв частицу его в себя. На следующий день южные ветра пригнали стада прыгалок.
Роза Уильям Шекспир
Бог был стар: бессмертие настигло Сэма Уинстона, когда ему исполнилось восемьдесят семь. За день до этого он похоронил жену, самолично выкопав могилу под кустом роз. Куст с именем английского поэта она особенно любила. Тяжелые, темно-вишневые помпоны цветов благоухали с весны до поздней осени, наполняя сад неповторимым ароматом.
Сэм аккуратно вырыл глубокую яму, стараясь не повредить корни. Позвать на помощь было некого – все умерли. Затем осторожно завернул тело жены в скатерть. Эту скатерть с крупными кистями, в разводах ярких цветов она берегла для праздников. А сейчас Сэм уложил жену ровно по центру, словно младенца, и запеленал. Нести тело оказалось нетрудно: Сара была маленькой, будто птичка, а к старости еще больше усохла. Сэм опустил тело в могилу при помощи ремней и закидал землей. Затем прикатил на тачке камни с альпийской горки и уложил сверху.
"Прощай, Сара", – пробормотал он и, спотыкаясь, отправился в дом.
В тот вечер он долго сидел у потухшего камина в кресле-качалке, пил пиво и бессмысленно смотрел в окно. Уже далеко за полночь из дома раздался протяжный стон. Сэм вздрагивал всем телом и выл, не стесняясь слез. Даже когда умерли дочери, он так не горевал. И кончину внуков перенес внешне спокойно. И даже смерть маленького Пэта, правнука, этой личинки месяц от роду, не успевшей стать человеком, не вызвала в нем подобных страданий.
В тот год появился новый вирус. Сэм ворчал: "Опять это горе-доктора паникуют. Сколько уже было этих болезней: и свиной грипп, и птичий. И даже из черной Африки – вирус Эбола. И все кончилось очередным подорожанием лекарств. Вот помяни, Сара, и сейчас будет то же самое. Кто-то сделает деньги на людских страхах". Но в этот раз страшилками дело не завершилось – люди умирали, как колорадский жук после обработки полей дихлофосом. Сэм только надеялся, что Сара переживет его. Он не представлял, что будет делать, оставшись один. И вот все умерли, а он нет – вирус дал мутацию. Сэм подождал еще пару дней, но смерть так и не явилась. Он по привычке вышел в сад и пошел полоть грядку с морковью. Несмотря на возраст, они с Сарой каждую весну сажали зелень и овощи – деревенская привычка. Над Сариной могилой склонились розы.
"Ей бы понравилось", – отметил Сэм. Даже тогда он не подозревал, что стал Богом.
Дни текли один за другим. Сэм каждое утро выпивал кружку молока с куском горячего пшеничного хлеба, не задумываясь, откуда берется еда в кухне. Включал свет, хотя во всем мире электричества уже не существовало, но Сэм не застревал над такими вопросами: он был очень стар, и ум утратил прежнюю остроту. Шел в сад и наводил порядок: удалял больные ветки, боролся с сорняками, подкармливал растения. В один из дней отправился на окраину деревни – там располагался большой овраг. Накопал красной жирной глины и на тачке привез в дом. Весь вечер мял глину в руках, прикидывая так и этак. Начал с животных. Сначала слепил кошку. Не понравилось, разломал кусок и переделал. Вышло гораздо лучше. Потом сделал собаку – у них была похожая, помесь таксы и пуделя. Маленькая, несуразная, но очень смышленая. После смастерил пару для кошки и собаки. За ними последовали свиньи, лошади, коровы и птицы. Наконец, Сэм приступил к людям. Первым вылепил парня. Среднего роста, в меру плотного, с открытым честным лицом.
"Назову-ка я тебя Адамом, сынок", – решил Сэм.
Адам ему понравился – тот походил на самого Сэма. Затем Сэм приступил к подружке для Адама. Первую девицу он забраковал. Она вышла очень смазливой, вся такая секси, как говорили в молодости Сэма. У них по соседству жила разбитная бабенка, звали ее Лили. С большой грудью и взглядом с поволокой. Сэм забегал к ней иногда. Сара, наверное, догадывалась, потому что никогда не любила лилии и не сажала на участке.
"Дурной цветок, – говорила она. – Вроде и красивый, и яркий, а пахнет так, что голова от него болит. И думать ясно не можешь. То ли дело розы".
Со временем Сэм перестал заходить к соседке, а сама она куда-то переехала. Говорили, что в Техас к какому-то ковбою.
Сэм еще раз посмотрел на Адама: "Нет, сынок, тебе нужна хорошая женщина, как моя Сара. Чтобы в горе и в радости, всю жизнь вместе. Почти семьдесят лет мы с ней прожили".
Сэм достал с комода фотографию жены и поставил перед собой. Весь день не вставал с места, но все же Ева была готова. Сэм удовлетворенно щелкнул языком: "То, что надо!" Он положил заготовку в духовку и высушил на небольшом огне.
Ранним утром Сэм отнес фигурки к могиле: "Смотри, Сара, что я наловчился делать. Неплохо, не правда ли?"
Он еще раз поглядел на творение своих рук и тихонько подул. В то же мгновение Адам громко чихнул. Рядом открыла глаза Ева. Раздалось блеяние, лай и мяуканье, но всего этого Сэм уже не слышал – он спешил в дом. Ему показалось, что из окна машет Сара. Только Сэм ступил на порог, как перестал быть Богом и умер. Тут же старый дом обрушился, не пережив хозяина.
А в саду новорожденные Адам и Ева любовались пышными розами, которые позднее назовут роза Уильям Шекспир.
Я подарю тебе Землю
«Я подарю тебе Землю, Землю в лучах заката», – надрывался модный в этом сезоне шансонье. Люба слушала песню и неспешно выбирала на пульте борткомпа1 режим посадки. В этот момент ее подрезал флаер2 стального цвета и, резко затормозив, опустился на облюбованное место.
– Скотина! – в сердцах выругалась Люба и полетела в дальний угол парковки.
Скотиной оказался пятикурсник факультета космической разведки Родион Джег. Он медленно вылез из болида последнего поколения и направился ко входу в универ. Люба следила за ним в дисплей, пока флаер аккуратно спускался на свободное место. Родион Джег был звездой университета. Отличник, спортсмен и просто красавец. В общем, мечта любой девушки факультета прикладной биологии.
В следующий раз Люба столкнулась с ним на студенческой вечеринке, посвященной Большому перелету. Группа первокурсников изображала первых астронавтов, ступивших на Террию. Любе досталась роль врача. Сразу после спектакля к ней подошел Родион и шутливо спросил:
– А не могли бы вы, доктор, проверить мое сердце? Почему-то при вашем виде оно замирает.
Люба хлопала глазами, потеряв дар речи.
Роман развивался стремительно. Подружки только скрежетали зубами, не скрывая зависти. Куча разноцветных камней, стилизованных под земные цветы, крутые виражи под куполом Террии, и стихи, которые Родион посвящал ей – никто так не ухаживал за Любой.
– Я лечу на Землю, – сообщил он в один из вечеров.
1
борткомп – сокращенно от «бортовой компьютер»
2
флаер – летательный аппарат, применяемый на планете